Генералы Наполеоновских войн

Продолжай, Алекс.

еще одна загадка коллеги кого я надумал выставить ? он одна из многих личностей изображенных на этой картине

Продолжай, Алекс.

Невер ты не внимателен это вопрос . продолжать я еще не подготовил . ответ не знаешь ?

Я сдался за себя и за всех. Такой изощрённый юмор...

ну что коллеги всем слабо угадать или не интересно не кому ? еще подсказка .

Александра Павловича?

он самый Александр благословенный завтра выложу .

Ждем*с с нетерпение!

Итак встречаем Александр благословенный . Он мог стать великим из великих , но стал разочарованьем империи . Бездарный полководец , но все же как глава армии и обладатель стольких портретов с мундирами обязан тут быть 1 Александр I (12.12.1777, С.-Петербург — 19.11.1825, Таганрог), император всероссийский (с 11.3.1801), из династии Романовых. Старший сын вел. кн. Павла Петровича (с 6.11.1796 имп. Павел I) и Марии Федоровны. После рождения был отнят у родителей бабушкой имп. Екатериной II (1729-1796), к-рая тем самым спустя 23 года повторила поступок имп. Елизаветы, отобравшей у неё сына Павла. Своего первого внука императрица обожала. Поселив его в своих покоях в Царском Селе, Екатерина сама занялась его воспитанием. Воспитывался с мл. братом Константином Павловичем. А. обладал прекрасными способностями, был любознателен, имел отличную память и хорошее внимание. К 6 годам А. ознакомился с арифметикой, научился свободно читать и писать на нескольких языках. В последние годы жизни Екатерина II была озабочена тем, как передать ему престол, минуя Павла I. Попытка Екатерины II не удалась, А. не желал престола таким путём, но слухи о планах императрицы дошли до Павла I и проложили глубокую трещину в отношениях отца и сына.

Первонач. А. и Константин были вверены попечению генеральши С. И. Бенкендорф, с 1783 — ген. гр. Н. И. Салтыкова. Однако наибольшее влияние на формирование личности А. оказал его наставник швейцарец Ф. С. де Лагарп, убеждённый республиканец, сторонник идей франц. Просвещения. Лагарп старался привить своему воспитаннику уважение к правам человека. Юный А. жадно впитывал эти идеи, несмотря на то что они имели мало общего с рос. действительностью. Лагарп также сыграл значит. роль в формировании характера и манеры поведения А. Так, напр., он старался ему внушить, что монарх «не может иметь истинных друзей», т. к. его привязанность будет обращаться приближенными во зло. Эта осторожность со временем переросла в подозрительность и дала повод многим современникам упрекать А. в двуличии и отсутствии искренности. Обладая незаурядными актёрскими способностями, А. со временем мог оказывать на собеседников «магнетическое» воздействие.

28.9.1793 по выбору Екатерины II А. женился на старшей дочери маркграфа Баден-Дурлахского Карла Людвига Луизе Марии Августе, получившей в православии при миропомазании (9.5.1793) имя Елизаветы Алексеевны. Брак оказался неудачным, через неск. лет после свадьбы их отношения охладели. Обе дочери — Мария (1799-1800) и Елизавета (1806-1808) — умерли в младенчестве. Супруги сблизились снова только в конце жизни. В 1795 Екатерина II, изменившая своё отношение к республиканским идеям, уволила Лагарпа, к-рый вскоре отбыл на родину. С воцарением Павла I А. назначен воен. губернатором С.-Петербурга, шефом л.-гв. Семёновского полка, инспектором по кавалерии и пехоте С.-Петерб. и Финляндской дивизий. С 1799 член Сената. Вокруг А. постепенно сложился т. н. кружок «молодых друзей», в к-рый вошли кн. А. А. Чарторыйский, гр. П. А. Строганов, В. П. Кочубей и Н. Н. Новосильцев. Регулярно собираясь вместе, они вели либеральные беседы и мечтали о гос. реформах. Вероятно, Павлу I стало об этом известно, т. к. вскоре «молодые друзья» Александра были удалены из столицы.

11.3.1801 А. I вступил на престол в результате дворцового переворота. Павел I был убит группой недовольных его политикой офицеров и сановников во главе с гр. П. А. Паленом. А. также был втянут в заговор. Чтобы получить согласие А., без чего все планы заговорщиков превращались в ничто, ими предварительно была проведена активная антипавловская пропаганда: распространялись слухи о «сумасшествии» Павла I, о его намерении «уничтожить династию» и провозгласить наследником престола 13-летнего племянника Марии Фёдоровны принца Е. Вюртембергского. Решающим аргументом стал полученный Паленом за неск. дней до роковых событий указ (по др. версии — устное повеление) Павла об аресте имп. Марии Фёдоровны, вел. князей А. и Константина и некоторых др. членов имп. фамилии, к-рые фигурировали в представленном императору реальным главой заговора «списке заговорщиков». А. дал согласие на свержение Павла с престола, заручившись обещанием сохранить ему жизнь, а последовавшая за этим смерть отца тяжёлым бременем легла на его совесть. Первые шаги А. I об-во встретило с восторгом. Были восстановлены, по существу, отменённые Павлом I Жалованные грамоты дворянству и городам, возвращены из отставки ок. 12 тыс. уволенных военных и чиновников, уничтожена Тайная экспедиция. Вновь был разрешён свободный выезд за границу и ввоз иностр. книг. Удалив из столицы всех участников заговора, А. I снова собрал вокруг себя друзей юности — Чарторыйского, Строганова, Кочубея и Новосильцева, к-рые летом 1801 составили т. н. Негласный к-т, принявший участие в обсуждении реформ.

Реформы коснулись гос. управления, экономики, образования. 12.12.1801 издан указ, предоставивший купцам, мещанам, гос. и удельным крестьянам право на покупку земли. 20.2.1803 издан указ о вольных хлебопашцах, разрешивший освобождение крепостных крестьян не поодиночке, как это было ранее, а целыми селениями или отд. семействами, с обязательным наделением их землёй за выкуп по обоюдному согласию крестьян с помещиком. В 1803 было издано новое положение об устройстве учебных заведений, положившее в основу системы образования принципы преемственности учебных программ и бесплатности обучения на его низших ступенях. При А. I создано 5 унтов: в 1802 — Дерптский, в 1803 — Виленский, в 1804 — Харьковский и Казанский, а основанный в 1804 в С.-Петербурге Педагогич. ин-т в 1819 преобразован в ун-т. Основано 3 лицея: в 1811 — Царскосельский, в 1817 — Ришельевский в Одессе, в 1820 — Нежинский. Н. М. Карамзин, пользовавшийся расположением А. I, получил звание историографа и был поддержан в своём стремлении создать «Историю гос-ва Российского».

В 1801-11 А. I провёл реорганизацию органов гос. управления, к-рые с небольшими изменениями просуществовали до 1917. Для подготовки законопроектов создана Комиссия составления законов. В 1802 издан указ о правах Сената. Он объявлялся верховным органом, сосредоточивающим в себе высшую адм., судебную и контролирующую власть. Манифестом от 8.9.1802 вместо коллегий учреждено 8 мин-в: воен.-сухопутных сил, мор. сил, внутр. дел, иностр. дел, юстиции, финансов, коммерции и нар. просвещения. Министры были ответственны только перед императором. Для совместного обсуждения дел учреждён К-т министров.

25.6.1811 А. I утвердил подготовленное М. М. Сперанским «Общее учреждение мин-в», что явилось завершением министерской реформы. Министры вводились в состав Сената. Закон устанавливал точное разграничение функций мин-в, единые принципы их организации, определял отношения мин-в к др. органам гос. управления. В 1808 А. I поручил Сперанскому разработать план гос. преобразования России. В окт. 1809 он представил проект «Введения к уложению гос. законов», в основу был положен принцип разделения властей при независимости судебной власти и ответственности исполнительной перед законодательной. Осуществление намеченных преобразований заставило бы Россию сделать шаг в сторону конституц. монархии. Реформу планировалось провести не единовременно, а постепенно (в течение 1809-11). Однако программа не была реализована. Несмотря на то что А. I признал проект Сперанского «удовлетворительным и полезным», он был вынужден отступить перед упорным сопротивлением противников реформ.

Начало царствования А. I было ознаменовано также новым курсом во внеш. политике. В июне 1801 нормализовал отношения с Великобританией, разорванные при его отце, и вскоре начал переговоры с Францией, но уже не о союзе, а о мире. Согласно новой внешнеполитич. концепции, цели рос. политики заключались в следующем: поддержание мира и равновесия между гос-вами Европы, ограничение честолюбивых притязаний Франции, ориентация на союз с Великобританией, Австрией и Пруссией, укрепление стабильных торг. связей с Великобританией и добрососедских отношений со Швецией и Турцией. России отводилась роль междунар. арбитра, дип. посредника в конфликтах между европ. гос-вами. В первые годы правления А. I рос. дипломатия успешно следовала данным принципам, однако рост франц. экспансии, грозивший нарушением системы европ. равновесия и установлением господства наполеоновской Франции над Европой, заставил Россию, обладавшую значит. междунар. престижем и имевшую собств. интересы и сферы влияния, вступить в 1805 в 3-ю анти-франц. коалицию (союзники — Великобритания, Австрия, Швеция и др. страны), а в 1806 — в 4-ю (союзники — Пруссия, Великобритания, Швеция). Во время кампании 1805 А. I присутствовал на театре воен. действий и был свидетелем сокрушит. разгрома рос.-австр. войск в битве при Аустерлице, за к-рым последовал развал 3-й коалиции. За личное мужество А. I представлен Георгиевской думой к награждению орд. Св. Георгия 1-го кл., но согласился принять орд. 4-го кл. Отвергнув предложение имп. Наполеона I о мире, он фактически возглавил 4-ю коалицию, действия к-рой также не увенчались успехом. В 1807 рос. армия понесла поражение под Фридландом, и А. I был вынужден начать переговоры с Наполеоном I, завершившиеся 25.6(7.7).1807 подписанием Тильзитского мира. Россия признала все завоевания Бонапарта и присоединилась к континентальной блокаде Великобритании, что негативно отразилось на экономике страны. Тильзитский мир был воспринят в рос. об-ве как нац. унижение и даже привёл к нек-рому падению авторитета А. I. Однако благодаря врем. союзу с Францией Россия получила 5-летнюю передышку для подготовки к новому столкновению с Наполеоном, неизбежность к-ого А. I прекрасно осознавал.

Несмотря на заключённый союз, А. I продолжал рассматривать Наполеона I не только как потенциального противника, но и как своего личного врага. Это чувство, усилившееся с годами, дало основание мн. исследователям говорить о его своеобразном соперничестве с франц. императором. Начиная с 1805, иногда прибегая к компромиссам, А. I твёрдо и последовательно шёл к поставленной цели: добиться полного полит. уничтожения Наполеона I. В сент. — нач. окт. 1808 в ходе Эрфуртского свидания А. I удалось добиться смягчения условий Тильзитского договора. Наполеон I согласился на аннексию Россией Финляндии, Молдавии и Валахии и на вывод своих войск из Вел. герцогства Варшавского. А. I пришлось дать обещание, что Россия выступит на стороне Франции в случае ее войны с Австрией. Следуя достигнутым соглашениям, А. I вскоре решил две проблемы на границах России: в 1808-09 он провёл успешную войну против Швеции, закончившуюся присоединением Финляндии; завершил Русско-турецкую войну 1806-12. В 1809 Россия была вынуждена выступить на стороне Франции против войск 5-й антифранц. коалиции. Отношения с Францией ещё более осложнились после неудачных попыток Наполеона I в 1808 и 1809 посвататься к вел. княжнам Екатерине Павловне и Анне Павловне. С 1810 Россия и Франция начали активно готовиться к войне. В предвоен. период А. I реформировал армию и вместе с воен. министром М. Б. Барклаем де Толли разработал 3-летний стратегич. план войны с Наполеоном, предусматривавший ведение воен. действий сначала на рус. терр., а затем — в Зап. Европе.

14.4.1812 А. I прибыл в Гл. квартиру 1-й Западной армии в г. Вильно. 12 июня во время бала в имении Л. Л. Беннигсена в Закрете А. I получил известие о переправе Великой армии через р. Неман и начале воен. действий. 13 июня А. I подписал приказ по армиям и манифест о начале войны с Францией. Для того чтобы продемонстрировать Европе своё миролюбие и возложить вину за начало войны на противника, в тот же день А. I послал ген.-адъютанта А. Д. Балашева к Наполеону I с предложением мира на условиях вывода франц. войск из России, однако его поездка не увенчалась успехом. (После этого А. I прекратил все контакты с Наполеоном I и не ответил ни на одно из последовавших позднее четырёх мирных предложений франц. императора.) Отступая из Вильно с 1-й Зап. армией, А. I не решался назначить единого главнокомандующего всеми рос. армиями на зап. театре воен. действий, что в соответствии с «Учреждением для управления большой действующей армии» фактически делало главнокомандующим его самого. 1.7.1812 на воен. совете в Дрисском лагере Барклай де Толли убедил А. I окончательно отказаться от плана Фуля, а через неск. дней в Полоцке А. А. Аракчеев и др. приближенные уговорили его вернуться в С.-Петербург. 6 июля А. I подписал манифест о созыве земского ополчения и на следующий день, покинув армию, отправился в столицу. Путь его лежал через Москву. 12 июля восторж. встреча А. I жителями первопрестольной убедила его в правильности ставки, сделанной на нар. войну. Со стороны всех сословий об-ва он увидел проявление патриотизма, готовность жертвовать собой и своим имуществом. Начавшаяся война стала всенародным делом.

Несмотря на отъезд из армии, роль А. I в войне 1812 не была пассивной, как это неоднократно утверждалось в ист. лит-ре. А. I принимал все важнейшие стратегич. и воен.-политич. решения. 8(20).8.1812 по рекомендации Чрезвычайного комитета по выбору главнокомандующего он назначил на этот пост популярного в войсках М. И. Кутузова. Ещё в первые месяцы войны А. I разработал план ведения боевых действий на второй период кампании 1812, предусматривавший окружение и уничтожение неприятеля на рубеже р. Березина по пути его отступления. По инициативе А. I в 1812-14 проводилась антинаполеоновская церковная и светская пропаганда, оказывавшая значит. влияние на обществ. мнение не только в России, но и в Зап. Европе. Однако гл. его заслуга заключалась в непоколебимом решении не вступать в мирные переговоры с Наполеоном I до тех пор, пока на терр. России останется хотя бы один неприятельский солдат. Ни поражения нач. периода войны, ни оставление Москвы не изменили его позицию, что сводило на нет саму возможность победы Наполеона.

Во время Загран. походов рус. армии 1813-14 А. I сыграл выдающуюся роль. Именно он настоял на продолжении боевых действий вплоть до низложения имп. Наполеона I. А. I — организатор и фактич. лидер 6-й антифранц. коалиции (союзники — Великобритания, Швеция, Пруссия, Австрия и др. нем. гос-ва). Он неоднократно проявил личную храбрость на полях сражений. (В битве под Дрезденом, находясь под огнём, А. I едва избежал гибели: рядом с ним разорвалось ядро, смертельно ранившее ген. Ж. В. Моро, а в сражении при Фер-Шампенуазе он с риском для собств. жизни бросился с конвоем в центр франц. каре, чтобы остановить резню и «пощадить» поверженных солдат противника.) А. I сглаживал трения между союзниками, стараясь не допустить развала коалиции. Разработал единую стратегию союзных войск и неоднократно предлагал верные тактич. решения. Его распоряжения обеспечили победу под Кульмом. 4(16).10.1813 во время «Битвы народов» под Лейпцигом А. I, не согласившись накануне с планом К. Шварценберга и расположив по своему усмотрению рос. и прус. войска, чёткими умелыми распоряжениями не только спас союзную армию, но и добился значит. превосходства над французской. В 1814 А. I убедил союзников вступить во Францию, а затем, не преследуя гл. силы французов, повернуть войска на Париж, что решило исход кампании и привело к окончат. падению Наполеона. Вступление во главе союзных войск в Париж 19(31).3.1814 стало апогеем его величия и славы. В апр. 1814 совместным решением Св. синода, Гос. совета и Сената ему был присвоен титул «Благословенный» (от чего он отказался). Авторитет А. I на междунар. арене безмерно возрос, и на Венском конгрессе он по праву играл ведущую роль. А. I был одним из гл. творцов новой (Венской) системы междунар. отношений, базировавшейся на правовых основах. По его инициативе 14(26).9.1815 в Париже монархи Австрии, Пруссии и России подписали акт о Священном союзе. В этом документе, написанном А. I с активным использованием религиозной фразеологии, была изложена программа мирного сосуществования, коллективной безопасности и совместного решения осн. междунар. проблем, предусматривавшая сохранение сложившегося баланса сил, незыблемость форм правлений и установленных границ. По сути, это была попытка реализовать политич. концепцию «объединённой Европы».

В 1815 А. I даровал конституцию Царству Польскому, вошедшему в состав России по решению Венского конгресса. В марте 1818 на открытии первого Польск. сейма А. I произнёс речь, в к-рой заявил, что введённые в Польше конституц. порядки («правила законносвободных учреждений») были «непрестанно предметом» его помышлений, и что со временем он надеется распространить их «спасительное влияние» «на все страны, Провидением попечению» его вверенные. По распоряжению А. I в 1818-20 проектом рос. конституции тайно занималась в Варшаве группа лиц под рук. Новосильцева. Осенью 1820 окончат. вариант конституции под назв. «Гос. уставная грамота Рос. империи» был готов и одобрен А. I. Был даже заготовлен манифест о введении конституции в действие, однако А. I так и не подписал этот документ. Примерно так же обстояло дело и с осуществлением намерения императора отменить крепостное право. В 1816-19 личную свободу получили крестьяне трёх прибалт. губерний — Эстляндской, Лифляндской и Курляндской. Решение вопроса в данном регионе упрощалось тем, что с инициативой освобождения крестьян выступили сами прибалт. помещики. В 1818-19 были подготовлены предложения по отмене крепостного права в России, однако ни одно из них не было реализовано. С 1816 в стране насаждались воен. поселения, ещё более обострившие крест. вопрос.

Крушение реформаторских замыслов обернулось для А. I духовным кризисом, ещё более осложнявшимся терзаниями совести из-за участия в убийстве отца. Он начал тяготиться престолом, неоднократно высказывал мысль о возможном отречении. Скончался в Таганроге, во время поездки по стране, после непродолжительной болезни. После кончины тело А. I перевезено в С.-Петербург и 13.3.1826 захоронено в Петропавловском соборе. Внезапная смерть, а также загадочные обстоятельства, сопровождавшие отъезд А. I из С.-Петербурга, вскоре породили у современников версию о том, что на самом деле он не умер, а, оставив трон и светскую жизнь, стал странником по имени Фёдор Кузьмич.

Награды: рос. ордена Св. Георгия 4-го кл., Св. Андрея Первозванного, Св. Александра Невского, Св. Анны 1-й ст., Св. Иоанна Иерусалимского; брит. орд. Подвязки; франц. ордена Св. Лазаря, Св. Людовика, Св. Духа, Поч. легиона; прус. ордена Чёрного Орла, Красного Орла, Жел. крест 2-й ст.; швед. ордена Серафимов, Военн. Меча 1-й ст.; австр. Воен. орд. Марии Терезии; вюртембергские ордена Короны и Воен. заслуг; нидерланд. орд. Воссоединения и Воен. орд. Вильгельма; датский орд. Слона; бавар. орд. Св. Губерта; саксен-веймарский орд. Белого Сокола; баденский орд. Верности; сардинский орд. Благовещения; португ. ордена Св. Венедикта, Воен. Христа, Башни и Меча; неаполитанские ордена Св. Георгия, Св. Фердинанда, Св. Януария; исп. орд. Зол. Руна; польские ордена Белого Орла, Св. Станислава, «Виртути милитари» 2-й ст.; прус. медаль за кампанию 1813; австр. крест за кампанию 1814.

Добавлено спустя 2 минуты 33 секунды:
будет вторая часть про Александра , потом дела амурные и сама императрица . так что оставляем мнения коллеги

продолжаем

В чем причина душевной депрессии?

АЛЕКСАНДР I (12(23).12.1777 Петербург - 19.11(01.12).1825+ Таганрог) - росс. император с 1801. Старший сын Павла I. Воспитанием Александра I руководила Екатерина II. Наибольшее влияние на юношу оказал швейцарец Ф. Лагарп, просветитель и умеренный республиканец. Несмотря на прекрасный подбор преподавателей и незаурядный природный ум, Aлександр I не получил серьезного образования из-за лености и нелюбви к учению. Занятия завершились в 1793, когда Екатерина II женила внука на баденской принцессе Луизе (в православии Елизавета Алексеевна). Необходимость лавировать между ненавидящими друг друга отцом И бабкой приучила Александра I "жить на два ума, держать две парадные физиономий" (Ключевский) .Зная о решении Екатерины II передать престол не Павлу, а ему, Александру I публично заявлял, что не хочет царствовать и предпочитает уехать за Границу "частным человеком, полагая свое счастье в обществе друзей и в изучении природы". Когда Павел стал императором, он назначил Александра I военным губернатором Петербурга, шефом лейб-гвардии Семеновского полка, инспектором кавалерии и пехоты, а позднее - председателем военного департамента Сената.
Страх перед жестким и требовательным отцом завершил формирование черт его характера: "сущий прельститель" (М.М. Сперанский), "властитель слабый и лукавый" (А.С. Пушкин), "сфинкс, не разгаданный до гроба" (П.А. Вяземский), "это истинный византиец... тонкий, притворный, хитрый" (Наполеон), "коронованный Гамлет, которого всю жизнь преследовала тень убитого отца" (А.И. Герцен). После убийства Павла I в своем манифесте Александр I объявил, что будет править "по законам и по сердцу в бозе почивающей августейшей бабки нашей". Еще в 1796 вокруг Александра I сложился круг молодых аристократов, т.н. Негласный комитет (А.А. Чарторыйский, П.А. Строганов, Н.Н. Новосильцев, В.П. Кочубей), считавший необходимым отменить крепостное право и способствовать созданию "законно-свободных учреждений". По мнению биографа Александра I вел. князя Николая Михайловича, император Александр I "никогда не был реформатором, а в первые годы царствования он был консерватором более всех окружавших его советников". Но для упрочения власти требовалось "дней александровых прекрасное начало". Александр I отменил все нововведения Павла I: восстановил "жалованные грамоты" дворянству и городам, освободил дворян и духовенство от телесных наказаний, объявил амнистию всем бежавшим за границу, вернул из ссылки до 12 тыс. опальных и репрессированных, упразднил Тайную экспедицию, занимавшуюся сыском и расправой. 1После 1801 запрещалось печатать объявления о продаже крепостных без земли, но разрешалось осуществлять такую продажу. В 1803 издан указ о вольных хлебопашцах, позволявший крестьянам выкупаться на волю по договоренности с помещиками. Сделка сопровождалась такими кабальными условиями, что этим правом воспользовались менее 0,5 процентов крепостных. Однако впервые в истории России за крестьянством было признано законное право на владение землей, а помещики получили основание для освобождения своих крепостных с землей за выкуп. Цензурный устав 1804 был самым либеральным в XIX в. в России. В 1803 - 1804 была проведена реформа народного образования: учиться могли представители всех сословий, вводилась преемственность учебных программ и открылись новые ун-ты и привилегированные лицеи - Демидовский (в Ярославле) и Царскосельский. Были преобразованы органы гос. управления. Стараниями М.М. Сперанского старые петровские коллегии заменялись министерствами. В 1811 закон строго разграничил права и обязанности Сената, Комитета министров и Гос. совета. Новый порядок гос. управления просуществовал с небольшими изменениями до 1917. В 1805 - 1807 Александр I принял участие в коалициях против Наполеона, потерпел поражение под Аустерлицем (1805) и был вынужден заключить крайне непопулярный в России Тильзитский мир (1807). Но успешные войны с Турцией (1806 - -1812) и Швецией (1808 - 1809) укрепили международное положение России. Были присоединены Вост. Грузия (1801), Финляндия (1809), Бессарабия (1812) и Азербайджан (1813), герцогство Варшавское (1815). С 1810 шло перевооружение рус. армии, строительство крепостей, но при архаичной системе рекрутских наборов и крепостническом хозяйстве завершить это не удалось. В начале Отечественной войны 1812 Александр I, убедившись в своей неспособности руководить войсками, передал командование Барклаю де Толли, а затем М.И. Кутузову. Военные успехи рус. армии сделали Александра I вершителем судеб Европы, и в 1813 - 1814 Александр I возглавил антифранцузскую коалицию и вошел в Париж во главе союзных армий. В 1814 Сенат преподнес Александру I титул "благословенного, великодушного держав восстановителя". Даровав либеральную конституцию Царству Польскому, он в 1818 обещал, что этот порядок будет распространен и на другие земли, "когда они достигнут надлежащей зрелости". В 1816 - 1819 была проведена крестьянская реформа в Прибалтике. Были подготовлены секретные проекты отмены крепостного права в России, но, столкнувшись с жестким противодействием дворян, Александр I отступил. С 1816 учреждаются военные поселения, и роль Александра I в их создании не менее значительна, чем А.А. Аракчеева. С 1814 царь увлекся мистицизмом, приблизив к себе архимандрита Фотия. В это же время встал вопрос о преемнике. Законным наследником был назначен брат Николай, но это решение оставалось в тайне. В 1821, вернувшись из-за границы, Александр I получил список наиболее активных членов тайного общества, но бросил его в огонь, сказав: "Не мне их судить", видимо, помня свои юношеские настроения. Однако в 1822 Александр I издал рескрипт о запрещении тайных обществ и масонских лож, а в 1821 - 1823 ввел разветвленную сеть тайной полиции в гвардии и армии. В 1825 он получил достоверные сведения о заговоре против него в войсках, выехал на юг, желая посетить военные поселения, но сильно простудился на пути из Балаклавы в Георгиевский монастырь. Неожиданная смерть Александра I, человека здорового и еще нестарого, породила многочисленные легенды. Одна из них о том, что Александр I бросил царство и скрылся под именем старца Федора Кузьмича. В истории Александра I есть неизученные проблемы: причины душевной депрессии в последние годы жизни, скрытый манифест о наследнике престола и др. Следует еще сказать, что в эти же годы пришли в русское подданство острова Спиридова, Крузенштерна, Суворова, Кутузова и др., в общей сложности более 50 разных островов Тихого океана; была открыта Земля Александра I, у Южного полюса, и Земля Петра Великого. 2 Александр и Пушкин

Отношение Пушкина к нему становилось все более негативным. «Им властвует мгновенье. Он раб молвы, сомнений и страстей», — писал поэт в стихотворении «19 октября» (1825). А в десятой главе «Евгения Онегина» (1830) высказывается еще более резко:

Властитель слабый и лукавый,
Плешивый щеголь, враг труда,
Нечаянно пригретый славой,
Над нами царствовал тогда.

Использованы материалы кн.: Пушкин А.С. Сочинения в 5 т. М., ИД Синергия, 1999.

+ + +

Александр I (1777-1825).

В 1829 году Пушкин написал стихотворение «К бюсту завоевателя».

Напрасно видишь тут ошибку:
Рука искусства навела
На мрамор этих уст улыбку,
А гнев на хладный лоск чела.
Недаром лик сей двуязычен.
Таков и был сей властелин,
К противочувствиям привычен,
В лице и в жизни арлекин.

Этот отзыв в дружеском письме нельзя, однако, принимать буквально: он был ответом на какие-то неизвестные нам сейчас разговоры и, может быть, споры с А. А. Дельвигом, высоко ценившим Державина. К творчеству Державина Пушкин продолжал обращаться до конца жизни, вплоть до знаменитого стихотворения «Я памятник себе воздвиг нерукотворный...».

Таким вспомнил поэт российского императора Александра I, рассматривая его мраморный бюст работы знаменитого датского скульптора Торвальдсена (ныне хранится в Государственном Эрмитаже). Историческая верность этой характеристики подтверждается всей деятельностью царя, который правил Россией с 1801 по 1825 год. По словам

политического эмигранта П. В. Долгорукова, Александр I имел ум «недальний и невысокий, но хитрый до крайности; лукавый и скрытный... Слабый характером, он скрывал эту слабость под величавостью своей осанки».

Пушкин видел Александра I в Царском Селе, где императору представляли лицеистов, в доме банкира И. Велио и у Карамзиных. Его отношения с монархом не были ровными. В Лицее юноша-поэт связывал героическую борьбу русского народа против иноземных захватчиков и освобождение Европы от наполеоновской тирании с именем Александра I — «спасителя народов». Надеялся он и на либеральные реформы в России, называя начало его царствования «прекрасным». Все это нашло отражение в стихах на военные темы («Воспоминания в Царском Селе», «Наполеон на Эльбе», «На возвращение государя императора из Парижа в 1815 году» и другие). Однако в послелицейские годы, в связи с усилением реакции в России и Европе, у Пушкина возникают оппозиционные настроения к Александру I и его деятельности, ставшие вскоре враждебными. В сатирическом стихотворении «Noel» поэт клеймит «кочующего деспота», рассказывающего народу «сказки» о свободе. Поблекла в его глазах и легенда о царе как герое Отечественной войны.

Царь отомстил поэту. Лишь заступничество влиятельных друзей спасло его от ссылки в Соловки или Сибирь. В годы пребывания на юге и в селе Михайловском Пушкин еще надеялся на милость царя и в ноябре 1824 года писал брату об Александре I: «Зная его твердость и, если угодно, упрямство, я бы не надеялся на перемену судьбы моей, но со мной он поступил не только строго, но и несправедливо. Не надеясь на его снисхождение — надеюсь на справедливость его». Эту же мысль он высказал в «Воображаемом разговоре с Александром I». Надежды поэта не оправдались, и вскоре после смерти царя он признался В. А Жуковскому, что «подсвистывал ему до самого гроба». Естественно намерение Пушкина написать историю царствования Александра I «пером Курбского», ненавидящим пером Андрея Курбского — врага Ивана Грозного.

В поздних произведениях Пушкина оценки личности и исторической деятельности Александра I, как правило, резко отрицательны. Убийственная характеристика дана ему в неоконченных строфах десятой главы «Онегина»:

Властитель слабый и лукавый,
Плешивый щеголь, враг труда,
Нечаянно пригретый славой,
Над нами царствовал тогда.

И незадолго до смерти, подводя итог своей поэтической деятельности, Пушкин оценил ее выше заслуг Александра I.

Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастет народная тропа,
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.

Это всё либерастическое воспитание...
Следующего, Алекс...

теперь дела амурные все романы и тд не буду описывать тут ну жену и официальную любовницу Нарышкину приведу подробно . кстати следующее будет отдельно про Елизавету Алексеевну как есть мнение самая красивая императрица по портретам охотно верю 1 В 1793 году Александр женился на Луизе Марии Августе Баденской (принявшей в православии имя Елизавета Алексеевна) (1779—1826, дочери Карла Людвига Баденского. Обе их дочери умерли в раннем детстве:
1.Мария (1799—1800);
2.Елизавета (1806—1808).

Отцовство обеих девочек в императорской семье считалось сомнительным — первую считали родившейся от Чарторыйского; отцом второй был кавалергардский штаб-ротмистр Алексей Охотников.

В течение 15 лет Александр имел практически вторую семью с Марией Нарышкиной (в девичестве Четвертинской). Она родила ему двух дочерей и, по отдельным сообщениям, даже настаивала, чтобы Александр расторг свой брак с Елизаветой Алексеевной и женился на ней[3]. Также исследователи отмечают, что Александра с юности связывали тесные и весьма личные отношения с его сестрой Екатериной Павловной[3]. Наделённые наиболее игривым воображением историки насчитывают 11 его внебрачных детей.

Александр был также крёстным отцом будущей королевы Виктории (крещёной в честь царя Александриной Викторией) и архитектора Витберга (крещёного Александром Лаврентьевичем), создавшего неосуществленный проект Храма Христа Спасителя.
немного о Нарышкиной . Мария Антоновна Нарышкина, урождённая княжна Святополк-Четвертинская (2 февраля 1779, Варшава — 6 сентября 1854, Штарнбергер-Зе) — фрейлина, жена обер-егермейстера Д. Л. Нарышкина, фаворитка императора Александра I. Сестра князя Б. А. Четвертинского и Жанеты Вышковской.
Мария была дочерью польского вельможи Антония Четвертинского, который стоял за сближение Речи Посполитой с Россией, из-за чего был линчеван варшавской толпой в разгар восстания Костюшко. Одарённая от природы замечательно красивою наружностью, в 15 лет Мария была пожалована во фрейлины и в следующем году выдана замуж за 37-летнего Дмитрия Нарышкина, одного из богатейших вельмож екатерининской эпохи. Это событие было воспето Державиным в лёгком грациозном стихотворении «Новоселье молодых», где поэт называет их Дафнисом и Дафной. Тот же поэт обратил к Нарышкиной послание «Аспазии» - «Черными очей огнями, грудью пышною своей она чувствует, вздыхает, нежная видна душа, и сама того не знает, чем всех больше хороша». Маршал Кутузов М.И., восхищаясь Марией Нарышкиной, говорил в шутливой форме, “что женщин стоит любить, раз среди них такая, как Мария Антоновна. Великолепие радужной красоты, плен, покой...”

Зимой Нарышкины жили в своём доме на Фонтанке, а летом на даче Ma Folie в Колтовской слободе у Крестовского перевоза, напротив Крестовского острова. Жили они с чрезвычайной роскошью, очень открыто, принимали у себя весь город и двор, давали блестящие праздники и балы. Красота Марии Антоновны была «до того совершенна», что, по словам не щедрого на похвалы Вигеля, «казалась невозможной, неестественной». Безукоризненность форм она подчёркивала простотой своего наряда; на блестящих балах всегда появлялась скромно одетою, держалась особняком, опустив свои прекрасные глаза.

Великий князь Александр и бывший фаворит Екатерины II Платон Зубов сразу после свадьбы стали оказывать Марии Антоновне Нарышкиной свое настойчивое внимание, и хрупкое счастье семьи Дмитрия Львовича начало разрушаться. Молодые люди поделились друг с другом впечатлениями об этой красавице и пришли к соглашению, что счастливчик уступит сопернику место. Интрига была начата, сначала повезло Платону Зубову. Великий князь Александр, отойдя в сторону, на этот раз уступил красавицу Зубову. Вскоре Мария родила дочь Марину. До Д.Л. Нарышкина доходили сплетни, что “Марина – не его дочь”. Однако из всех детей, рожденных своей женой, именно первую дочь Марину он признавал своей.

Став императором, Александр I добился взаимности восхитительной Марии Антоновны. Их отношения вылились в подобие второй семьи. Хотя официально бездетный Александр был женат на Луизе Марии Августе Баденской, фактически в течение 15 лет он жил с Марией Антоновной Нарышкиной.
Дмитрий Львович Нарышкин получает чин обер-егермейстера. Говорят, что в один прекрасный день, когда император был в отличном расположении духа, он назначил Нарышкина обер-егермейстером со словами, обращенными к супруге обманутого мужа: "Так как я ему поставил рога, то пусть же он теперь заведует оленями". В обществе Дмитрия Львовича нарекли Магистром ордена рогоносцев, того самого, чей роковой «диплом» получил в последствии А.С.Пушкин.

"Она не Помпадур и не Монтеспан, а, скорее, Ла Вальер, с той разницей, что не хромает и никогда не станет кармелиткой", — так отзывался о Марии Антоновне Нарышкиной граф Жозеф де Местр. Он мог бы добавить Для вящей точности: и еще с той разницей, что у нее множество любовников. Ничтожно было влияние этой "Аспазии" на правление императора Александра — власть над сердцем царя вполне удовлетворяла ее честолюбие. Но на его душевное состояние эта связь оказывала постоянное воздействие, при этом не всегда благотворное, ибо, подарив ему радость бурной, всепоглощающей страсти, Мария Антоновна измучила его затем своими бесчисленными любовными приключениями.
Ревность Александра Павловича доходила до того, что он не в силах был таить свое горе от посторонних и, теряя уже всякое самообладание, жаловался на свою любовницу даже... наполеоновскому послу. Со временем, однако, примирился он внешне со своим положением — мастер скрывать мысли и чувства, научился скрывать и ревность, но долго еще страдал он от измен ветреной своей любовницы. Впрочем, сам он изменял ей не меньше. Жизнь Александра Павловича была поистине многогранная, и можно утверждать, что женщины сыграли в его душевной драме такую же роль, как борьба с Наполеоном или стремление преобразить отечество.

О воздействии Нарышкиной на императора свидетельствует один эпизод. Александр обожал женщин. Но, когда этого требовали какие-то высшие соображения, он умел не поддаваться даже самым обольстительным любовным чарам. Страсть, которую питала к нему прекраснейшая и умнейшая королева Луиза Прусская, так и осталась, в конце концов, без ответа. Зная себя и не желая полюбить королеву, боясь уступить ей и оказать Пруссии поддержку, царь хотел охранить независимость своей политики. Александр Павлович, когда гостил в Мемеле, у королевской четы, страшась по ночам прихода этой обаятельной женщины, запирался от нее на замок... Позднее, после разгрома Пруссии, поехала она с мужем в Санкт-Петербург, надеясь завладеть полностью сердцем Александра; он обласкал ее, но когда на балу увидел ее, в роскошном туалете, декольтированную, сверкающую каменьями, рядом с Марией Антоновной, в гладком белом платье, без единой драгоценности, как всегда, ослепляющей одной своей красотой, любовным взглядом окутал свою избранницу, и королева поняла, что ей не достичь своей цели.
Мария никогда не претендовала на роль жены и никогда не докучала царю ни просьбами, ни советами, не влезала в политические дела своего царственного любовника, не использовала свое положение, чтобы разбогатеть. Поскольку Нарышкины богаты и у прекрасной Марии Антоновны было все, что могла пожелать душа, ей ничего не надо было выпрашивать у своего царственного возлюбленного.

Хотя польские патриоты связывали с соотечественницей надежды на возрождение польской государственности, а противники Наполеона при дворе пытались через неё предотвратить заключение тильзитского мира, Мария Антоновна была равнодушна к государственным делам. Известны однако случаи, когда фаворитка доводила до государя просьбы и ходатайства частных лиц. Её старшая сестра Жанетта составила такую же «теневую семью» с младшим братом императора, Константином.
Мария Антоновна , как говорит графиня Эдлинг, «сама порвала ту связь, которую не умела ценить». До императора дошли слухи, что Мария обманывала его «то с князем Гагариным, высланным за это за границу, то с генерал-адъютантом графом Адамом Ожаровским, а потом и с множеством других ветреников и волокит». Её единственный сын Эммануил считается рождённым от связи с Гагариным. После прекращения любовной связи с императором Мария Антоновна не потеряла его благосклонность, но уехала в 1813 году из России и проживала большей частью в Европе. Её с императором общая дочь Софья отличалась слабым здоровьем. В 1811 г. Мария ездила с ней на юг, где провела лето в Одессе, а осенью того же года объехала Крым. Впоследствии по рекомендации врачей они жили на водах в Швейцарии и Германии, но также наведывались в Париж и даже в Лондон.

Добавлено спустя 1 минуту 37 секунд:

да согласен оно самое

Продолжай

самая красивая императрица Кроткий ангел " - Елизавета Алексеевна .


Елизавета Алексеевна . На лире скромной, благородной
Земных богов я не хвалил
И силе в гордости свободной
Кадилом лести не кадил.
Свободу лишь учася славить,
Стихами жертвуя лишь ей,
Я не рожден царей забавить
Стыдливой музою моей.
Но, признаюсь, под Геликоном,
Где Касталийский ток шумел,
Я, вдохновленный Аполлоном,
Елизавету втайне пел.
Небесного земной свидетель,
Воспламененною душой
Я пел на троне добродетель
С ее приветливой красой.
Любовь и тайная свобода
Внушали сердцу гимн простой,
И неподкупный голос мой
Был эхо русского народа.

А.С. Пушкин
Она родилась 13 января 1779 года в семье маркграфа Баден-Дурлахского и была наречена Луизой-Марией-Августой. В 1791 году семейство маркграфа привлекло внимание русской императрицы Екатерины II. В ту пору она подыскивала невесту для своего любимого внука Александра. Наведя справки, Екатерина со свойственной ей практичностью распорядилась доставить Луизу в Петербург. Путешествие полностью оплачивалось из русской казны, и потому приглашение весьма походило на приказ. В дорогу позволялось взять лишь самые необходимые вещи и… сестру Фредерику. Скажите ей, – писала Екатерина, подразумевая мать девушек, – что я охотно берусь довершить их воспитание и устроить их обеих. Внук мой Александр выберет ту, которая ему более понравится; сестру ее, когда придет время, я устрою».

Будущей российской императрице было тринадцать лет, ее сестре Фредерике, будущей королеве шведской – одиннадцать…
В октябре 1792 они прибыли в Петербург. Аудиенции и балы сменяли друг друга, богатейшие подарки золотым дождем обрушились на привыкших к скромности принцесс. А главное, сестрам сразу же понравился пятнадцатилетний великий князь. 1 В придворных кругах брак этот называли «навязанным», а будущих августейших супругов – «обреченно-обрученными». «По отзывам современников, она была высока, стройна, обладала грациозностью и такой легкой походкой, что ее сравнивали с нимфой и с Психеей, – пишет о невесте литературовед Нина Забабурова. – Греческий профиль, правильный овал лица, большие голубые глаза, пепельно-белокурые волосы – все это довершало ее очарование и не могло не увлечь юного жениха, которому не исполнилось еще и 16 лет» Немецкая принцесса перешла в православную веру и получила имя Елизаветы Алексеевны. Затем состоялась помолвка, и, наконец, 28 сентября 1793 года – свадьба. Праздники продолжались четырнадцать дней и завершились блистательным фейерверком на Царицыном лугу. Жених и невеста прекрасно смотрелись рядом, современники называли их Амуром и Психеей – лучшей пары не сыскать во всей просвещенной Европе! Елизавета, без сомнения, была в восторге от своего нового отечества и положения, а потому стремилась соответствовать требованиям мудрой Екатерины. Она остро почувствовала недостаток полученных дома знаний и занялась самообразованием. В покоях молодой женщины появились серьезные книги по истории, географии и философии. Занятия были настолько усердными, что даже знаменитая княгиня Дашкова, стоявшая во главе двух российских Академий и отличавшаяся едким, бескомпромиссным характером, необыкновенно тепло отзывалась о Елизавете:

«Меня привлекли к ней ум, образование, скромность, приветливость и такт, соединенный с редкой для такой молодой женщины осторожностью. Она уже правильно говорила по-русски, без малейшего иностранного акцента».
Однако далеко не все относились к великой княгине столь же благосклонно. Из Гатчины и Павловска за ней напряженно наблюдали наследник престола Павел и его супруга Мария Федоровна. Они, родители Александра, видели в избраннице сына множество недостатков. Мелкие уколы и укоры сыпались один за другим, особенно после смерти Екатерины. Как личное оскорбление восприняла Мария Федоровна известие о том, что шведский король, так и не став супругом княжны Александры Павловны, женился на сестре Елизаветы. Став императрицей, Мария Федоровна во всей красе проявила свои замашки домашнего диктатора. Нападки свекрови, естественно, обижали Елизавету, но вскоре она нашла способ борьбы с несправедливостью. Она так кротко соглашалась с любой возводимой на нее напраслиной, что Мария Федоровна просто-напросто теряла почву для ссоры. Благодаря своему такту и покорности Елизавета оказалась человеком жизненно необходимым для неспокойного императорского клана. Одни на ней срывали гнев, другие искали у нее защиты, и таким образом в семье сохранялся относительный мир. Имея привлекательную внешность и унаследовав от августейшей бабушки умение пленять сердца, Александр недолго оставался в кругу семьи. Близкие ко двору люди отмечали, что он постоянно искал «развлечения в ухаживании за самыми красивыми женщинами того времени». С 1804 года его любовные похождения не ограничивались обыкновенным флиртом и приобрели характер довольно многочисленных и неустойчивых связей. Одна красавица сменяла другую… Вступив на престол, Александр увлекся придворной красавицей Марией Антоновной Нарышкиной. Капризная и гордая полька, удачно вышедшая замуж за русского дворянина, надолго пленила сердце императора – их роман длился пятнадцать лет. Нарышкина родила от Александра троих детей, и эта связь не была секретом ни для кого, в том числе и для Елизаветы Алексеевны. Как-то на одном из придворных балов Мария Антоновна подошла к императрице и сообщила, что ждет ребенка, прибавив лукаво: «И вы знаете, от кого…» Оскорбленная Елизавета потеряла дар речи, но некоторое время спустя нашла в себе силы заботливо спросить соперницу о здоровье. Даже после того, как Нарышкина родила от ее мужа дочь Зинаиду, а затем Софью, Елизавета Алексеевна продолжала упорно скрывать, что знает об измене. Обыкновенный придворный роман постепенно приобрел гораздо более серьезный характер. Фактически у императора появилась вторая семья, однако любые разговоры на эту тему жестоко пресекались как Александром, так и Елизаветой. Впрочем, сама Мария Антоновна оценивала происходящее менее серьезно, чем император. Она не считала нужным хранить ему верность, а посему не увидела большого греха в том, что Александр застал ее с одним из своих адъютантов. Ни слезы, ни мольбы не могли спасти Нарышкину – она окончательно проиграла свою партию. Свои сердечные тайны были и у Елизаветы Алексеевны. Ей оказывали знаки внимания молодые офицеры, и кажется, она всерьез увлеклась другом Александра, князем Адамом Чарторижским. Рассказывали, – писал в начале XX века историк Г. И. Чулков, – что, когда у Елизаветы родилась девочка и ее показали Павлу, последний сказал статс-даме Ливен: «Сударыня, возможно ли, чтобы у мужа блондина и жены блондинки родился черненький младенец?» На что статс-дама ответила весьма находчиво: «Государь! Бог всемогущ!» Вот о какой детективной истории рассказывается в «Сборнике биографий кавалергардов 1801-1826», составленном С. А. Панчулидзевым и вышедшем в свет в Санкт-Петербурге в 1906 году. В 1804 году 24-летний штабс-ротмистр Кавалергардского полка Алексей Яковлевич Охотников, зная, что Александр оставил августейшую супругу из-за своей страсти к Нарышкиной, влюбился в Елизавету Алексеевну, которая не сразу, но все-таки ответила на это чувство. Об их близости узнал младший брат Александра Константин Павлович (по версии историков, влюбленный в Елизавету и неоднократно делавший ей недвусмысленные предложения). Для дела «святой мести» он нанял верного человека. История, правда, умалчивает, отдавал ли император приказ избавиться от Охотникова. Тот получил кинжальный удар в спину. И хотя рана не была смертельной, несчастный потерял много крови. Шестнадцать дней (по другим сведениям, четыре месяца) его молодой организм пытался бороться за жизнь… Несчастного кавалергарда тайно навещал личный хирург императрицы. Сама Елизавета Алексеевна, с трудом сдерживая рыдания, приезжала проститься с умирающим. На четвертый день после смерти Охотникова его царственная возлюбленная родила дочь, названную Елизаветой. Елизавета Алексеевна, оказавшаяся несчастной любовницей и покинутой женой, – констатирует историк В. Н. Балязин, – оказалась и несчастной матерью. Ее Лизанька прожила, как и дочь Чарторижского – Мария, совсем недолго и умерла через полтора года, 30 апреля 1808 года. Девочку похоронили на одном кладбище с ее отцом – в Александро-Невской лавре, и когда осиротевшая мать приезжала к ней на могилу, она навещала и могилу Охотникова, над которой через полгода после его похорон был поставлен дорогой и большой памятник… Небогатые родственники Охотникова не могли поставить такой…» Но, несмотря ни на что, какие-то светлые чувства к мужу у нее все-таки оставались. «Кроткий ангел» Елизавета Алексеевна была рядом с мужем в ту трагическую мартовскую ночь 1801 года, когда по согласованию с Александром очередные заговорщики лишили жизни его отца – императора Павла I. По свидетельствам очевидцев, в эту ужасную ночь всеобщего беспорядка и смятения из членов царствующей фамилии лишь только что провозглашенная молодая императрица сохранила присутствие духа и умение трезво мыслить. Она стала посредницей меж то и дело терявшим сознание мужем, исступленной от горя и злобы свекровью и опьяненными скорой победой заговорщиками, стараясь примирить одних и утешить других… Война 1812 года словно пробудила Елизавету от долгого сна. Вдохновленная патетикой этих героических дней, императрица, немка по рождению, вдруг ясно ощутила свою принадлежность России. На собственные средства она основала Женское патриотическое общество. Его задачи были многообразны: выдача пособий, размещение больных и раненых в больницах, создание сиротских домов и казенных школ для обучения детей погибших офицеров. В этом же году было создано Сиротское училище и при нем Дом трудолюбия для обучения и содержания на казенный счет дочерей офицеров, павших на войне. Впоследствии это учебное заведение, постоянно опекаемое императрицей, стало называться Елизаветинским институтом. В годы войны императрица виделась с мужем лишь урывками, потому что он постоянно находился при армии. А в 1813 году по желанию Александра она отправилась в Германию, где почти два года провела у своих родных. Победа над Наполеоном, как ни странно, принесла Александру чувство разочарования и пресыщения жизнью. Он увлекся мистицизмом, остыл к намечавшимся было реформам внутренней жизни России. Все свои душевные силы, заботу и внимание тихая, безответная Елизавета отдавала мужу, волнуясь исключительно о нравственном здоровье Александра. И он заметил наконец, как тяжело больна жена – следовавшие то и дело сердечные приступы привели к крайнему ослаблению организма. Недомогания физические в значительной мере усиливались постоянным душевным беспокойством. Елизавета все еще сохраняла красоту и очарование, хотя недуги уже брали свое.

«Черты лица ее были тонки и правильны, – записал в дневнике один из придворных, – но красные пятна скрывали красоту их… Взор ее непрестанно следил за императором».
Наступил 1824 год. Летом скончалась пятнадцатилетняя Софья – любимая дочь государя от Нарышкиной. А в ноябре в Петербурге произошло страшное наводнение, окончательно надломившее Александра. Он знал, что за два месяца до его рождения Нева также выходила из берегов, а потому в разгуле стихии видел зловещее предзнаменование: круг жизни замыкается. Во всех горестях он искал и находил утешение у кроткой Елизаветы. Увы, император не мог не видеть, как угасает, тает, подобно свечке, его последняя жизненная опора… Отношения между супругами приобретали все более идиллический характер. Подобно влюбленному мальчишке заботился о жене сорокасемилетний Александр. Именно он настоял, чтобы в 1825 году императрица была отправлена для лечения к южному морю. Местом пребывания царь избрал Таганрог и, более того, сам выехал туда, дабы произвести все необходимые приготовления. Императорская чета вела в Таганроге простую и довольно уединенную жизнь. Долгие часы Александр и Елизавета проводили вдвоем в задушевных беседах и воспоминаниях. Им нужно было многое сказать друг другу о тех годах и десятилетиях молчания, которые чуть не поставили их брак на грань разрыва. 2 Из Таганрога Александр совершил непродолжительное путешествие в Крым, где подхватил лихорадку. В течение трех недель его организм сопротивлялся недугу, однако силы постепенно оставляли императора, и 19 ноября около 11 часов утра он, не приходя в сознание, скончался на руках жены. Судьба послала Елизавете последнее, самое жестокое испытание… «Наш ангел на небесах», – вот и все, что могла она написать об этой трагедии. Императрица собиралась сопровождать гроб с телом покойного до Петербурга, но очень скоро стало ясно, что ее состояние делает это невозможным. Тело Александра I было погребено в Петропавловском соборе Петербурга 13 марта 1826 года, через два с лишним месяца после кончины императора.

Еще при жизни Александр неоднократно выражал твердое намерение оставить престол. Иногда говорил: «Я скоро переселюсь в Крым и буду жить частным человеком. Я отслужил двадцать пять лет, и солдату в этот срок дают отставку».
В. Барятинский, исследователь жизни и смерти императора, считал, что Александр воспользовался своим

пребыванием в Таганроге и легким недомоганием, чтобы привести в исполнение давний план.

В семье фельдъегеря Маскова, умершего в Таганроге 3 ноября 1825 года, долго сохранялось предание о том, что их дед похоронен в соборе Петропавловской крепости вместо императора Александра I… Еще дольше – до наших дней – просуществовала легенда об Александре Павловиче, который продолжал жить до января 1864 года под именем таинственного старца Федора Кузьмича.
…После смерти мужа Елизавета Алексеевна задержалась в Таганроге еще почти на полгода – ей сильно нездоровилось. И лишь в конце апреля она решила собираться в Петербург. Навстречу ей выехала мать Александра – Мария Федоровна, которая, доехав до Калуги, остановилась там в ожидании своей больной невестки. А Елизавете Алексеевне было все хуже и хуже. В Белеве, в 90 верстах от Калуги, она почувствовала себя совсем плохо. Попросила было позвать доктора, но узнав, что он спит, приказала не будить его. Елизавета Алексеевна умерла 4 мая 1826 года около четырех часов утра. Две царские смерти, последовавшие одна за другой, всколыхнули Россию. В 1830-е годы перед Зимним дворцом в Петербурге появился необычный памятник – Александрийский столп. Кроткий ангел венчал громадную колонну, вознося в небеса свой тяжкий крест. Это была дань памяти ушедшему царю и его царствованию. После кончины Александра I и его супруги все их бумаги были опечатаны, а затем переданы новому императору Николаю I. Ознакомившись с рукописями покойной невестки, Николай повелел их сжечь, после чего запретил вести какие-либо личные записи собственной супруге Александре Федоровне.

Тайная жизнь Елизаветы строго охранялась и впоследствии. Внук Николая I, великий князь Николай Михайлович, заинтересовавшись судьбой своей родственницы, долго изучал архивы, письма, дневники ее современников. Он написал биографию Елизаветы Алексеевны и отдал ее на прочтение императору Николаю II. Тот распорядился убрать главу «Единственный роман императрицы»…

И еще одна интересная деталь. Когда в 1825 году декабристы замышляли заговор против династии Романовых, то некоторые из них предлагали уничтожить императорскую семью. Исключение делалось лишь для императрицы Елизаветы Алексеевны, угасавшей от неизлечимой чахотки.

Еще долгие десятилетия в России жила легенда, что супруга Александра I не умерла, а ушла в монастырь…

Следующую.

нет повести печальнее на свете , чем повесть о кавалергарде и Елизавете Охотников Алексей Яковлевич (1780-1807) – штаб-ротмистр лейб-гвардии Кавалергардского полка (29 марта 1806 года), фаворит императрицы Елизаветы Алексеевны (Luisa Maria Augusta von Baden) (1779-1826), супруги Александра I-го. Родился в 1780 году, происходил из рода богатых помещиков Землянского уезда Воронежской губернии, начал службу регистратором Сената, 21 мая 1801 года определён в лейб-гвардии Кавалергардский полк эстандарт-юнкером. 25 сентября 1801 года – корнет, 5 ноября 1802 года – поручик, 24 июня 1804 года – полковой казначей, в 1805 году оставался в интендантской службе полка в Санкт-Петербурге и в кампании против французов не участвовал, 29 марта 1806 года – штабс-ротмистр. В 1803 году стал любовником Елизаветы Алексеевны и по свидетельству историка Кавалергардского полка Панчулидзева: «Муж, высокопоставленное лицо, невзирая на красоту, молодость и любовь к нему своей жены, часто изменял ей. Ко времени ея сближения с Охотниковым она была окончательно покинута своим мужем, который открыто ухаживал, даже в ея присутствии, за одной дамой того-же круга. Про эту связь говорил весь Петербург. Иные не находили в том удивительного, считая забытую жену за слишком серьезную и скучную, и вполне оправдывали легкомысленность мужа; другие смотрели с сожалением на молодую женщину, переносившую с достоинством это тяжелое и незаслуженное оскорбление. Между таковыми был и Охотников. Чувство Охотникова возросло от сознания, что оно никогда не встретит взаимности, так как в Петербурге все говорили о неприступности молодой женщины и любви ее к своему мужу. Но, вероятно, последняя измена переполнила чашу терпения молодой женщины. И, покинутая, одинокая, она невольно заметила взгляды молодого офицера. В них она прочла глубоко скрытое чувство любви и сожаления к ней; видя эту симпатию к ее несчастию, она сама увлеклась. Любовь их продолжалась два года». 4 октября 1806 года штаб-ротмистр Охотников был смертельно ранен при выходе из Большого театра после просмотра оперы «Ифигения в Тавриде» и умер 30 января 1807 года в возрасте 26 лет, похоронен на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры, надпись на памятнике гласит: «Здесь погребено тело кавалергардского полку штабс-ротмистра Алексея Яковлевича Охотникова, скончавшегося генваря 30 дня 1807 года, на 26 году от рождения». По свидетельству Панчулидзева: «Наконец наступил роковой день: осенью 1806 года, при выходе из театра, Охотников был кем-то ранен кинжалом в бок. Подозрение его падало на брата мужа (Великий князь Константин Павлович) любимой женщины. Последнее время тот неустанно следил за своей невесткою и, как думал Охотников, преследовал ее своею любовью. Если убийство и было дело его рук, то навряд ли мотивом была любовь к невестке, а напротив - его любовь и преданность к брату; если он и следил за своей невесткою, то именно из-за боязни за честь брата». 3 ноября 1806 года императрица родила предположительно от Охотникова дочь Елизавету, скончавшуюся 30 апреля 1808 года в возрасте 1,5 лет. После смерти императрицы Елизаветы Алексеевны новые монархи Николай I-й и его супруги Александра Фёдоровна сожгли компроментирующие покойную письма Охотникова, но об их романе стало известно из записи дневника Александры Фёдоровны: «Если бы я сама не читала это, возможно, у меня оставались бы какие-то сомнения. Но вчера ночью я прочитала эти письма, написанные Охотниковым, офицером-кавалергардом, своей возлюбленной, императрице Елизавете, в которых он называет ее «Ma petite femme» («моя жёнушка»), «Mon amie, ma femme, mon Dieu, ma Elise, je t,adore» («мой друг, моя жена, мой Бог, моя Элиза, я обожаю тебя») и так далее. Из них видно, что каждую ночь, когда не светила луна, он взбирался в окно на Каменном острове или же в Таврическом дворце, и они проводили вместе 2-3 часа. С письмами находился его портрет, и все это хранилось в тайнике, в том самом шкафу, где лежали портрет и памятные вещи ее маленькой Элизы - вероятно, как знак того, что он был отцом этого ребенка. Мне кровь бросилась в голову от стыда, что подобное могло происходить в нашей семье, и, оглядываясь при этом на себя, я молила Бога, чтобы он уберег меня от такого, так как один легкомысленный шаг, одна поблажка, одна вольность - и все пойдет дальше и дальше, непостижимым для нас образом».

Граф (с 1799) Фёдор Васи́льевич Ростопчи́н (12 (23) марта 1763, село Косьмодемьянское Ливенского уезда Орловской губернии — 18 (30) января 1826, Москва) — русский государственный деятель, генерал от инфантерии, фаворит императора Павла и руководитель его внешней политики, московский градоначальник и генерал-губернатор Москвы во время наполеоновского нашествия, предполагаемый виновник Московского пожара 1812 года.

Известен также как писатель и публицист патриотического толка, вслед за Фонвизиным высмеивавший галломанию. Член Государственного совета (с 1814). С 1823 г. в отставке, уехал жить в Париж. Автор мемуаров. Похоронен в Москве на Пятницком кладбище.

Отец французской писательницы графини де Сегюр и литератора, мецената, коллекционера А. Ф. Ростопчина (мужа писательницы Евдокии Ростопчиной).
Ростопчин Федор Васильевич (12.03.1763—18.01.1826), граф, обер-камергер, член Государственного Совета, идеолог русского национализма.

Семейное предание Ростопчиных считало родоначальником своей фамилии прямого потомка Чингизхана, Бориса Давыдовича Ростопчу, выехавшего из Крымской Орды на Русь в н. XVI в. при вел. кн. Василии Ивановиче. Отец Ф. В. Ростопчина, Василий Федорович, был зажиточным помещиком, владельцем имений в Орловской, Тульской и Калужской губерниях. Мать Ростопчина, урожденная Крюкова, умерла в 1766 после рождения второго сына. Ростопчин родился в д. Ливны Орловской губ., получил хорошее домашнее образование и воспитание, знание языков. При этом, хотя его преподавателями были часто сменявшиеся иностранцы, он все же остался русским по духу, «помня поучения священника Петра и слова мамки Герасимовны».

В 1773, будучи 10-летним мальчиком, Ростопчин был зачислен на службу в лейб-гвардии Преображенский полк. Фактически служба его началась в 1782, когда он получил чин прапорщика. В 1786—88 он предпринял длительную поездку за границу, посетив Германию, Францию и Англию. В Берлине брал частные уроки математики и фортификации, в Лейпциге посещал лекции в университете. После Германии Росчтопчин некоторое время провел в Англии, где сблизился с кн. С. Р. Воронцовым, с которым впоследствии состоял в постоянной переписке и который способствовал первым шагам карьеры Ростопчина. Вернувшись в 1788 в Россию накануне русско-шведской войны 1788—90, он несколько месяцев находился при главной квартире русских войск в Фридрихсгаме. Летом 1788 в качестве волонтера Ростопчин отправился в поход против турок и участвовал в штурме Очакова, в сражениях при Рымнике и Фокшанах. Около года Ростопчин служил под начальством А. В. Суворова, который в знак своего расположения подарил ему походную военную палатку. В 1790 Ростопчин вторично принял участие в Финляндском походе. Командуя гренадерским батальоном, он был представлен к Георгиевскому кресту, который, однако, не получил.

В 1791 Ростопчин, при посредничестве С. Р. Воронцова, сблизился с канцлером А. А. Безбородко. В ходе Ясской конференции он был помощником Безбородко и участвовал в составлении журнала и протоколов конференции. В февр. 1792 Ростопчин, по представлению Безбородко, по приезде в Петербург получил звание камер-юнкера в ранге бригадира. Он был принят при дворе и вхож в великосветские салоны. Ростопчин приобрел репутацию острослова, его шутки и остроты были широко известны. С 1793 он был прикомандирован на службу при малом дворе вел. кн. Павла Петровича в Гатчинском дворце. Ростопчин ревностно относился к своим служебным обязанностям и был замечен Павлом. В 1794 он сочетался браком с Е. П. Протасовой, племянницей камер-фрейлины императрицы Екатерины II, гр. А. С. Протасовой. Вскоре карьера Ростопчина на короткое время пресеклась из-за его конфликта с сослуживцами, который едва не привел к дуэли. Конфликт этот был вызван добросовестным отношением к службе Ростопчина. По распоряжению Екатерины II Ростопчин вынужден был на год покинуть Петербург и поселиться в имении отца в Орловской губ. Ссылка эта сыграла важную роль в судьбе Ростопчина, поскольку привлекла к нему благосклонность и доверие Павла Петровича, который с этого времени стал считать Ростопчина лично преданным ему человеком. По возвращении через год из ссылки Ростопчин становиться любимцем Павла, необходимым ему «как воздух». За несколько дней до смерти императрицы, Ростопчин получил от наследника орден св. Анны 3-й степени. Именно он первым сообщил Павлу о смерти Екатерины II. В течение нескольких последующих дней после кончины Императрицы произошел крутой взлет карьеры Ростопчина. Он был назначен генерал-адъютантом Павла I. Помимо этого, он был награжден орденами св. Анны 1-й и 2-й степени, в 1797 он получил орден св. Александра Невского, а в 1798 — чин генерал-лейтенанта. Заведуя воинской частью, по поручению Императора, Ростопчин осуществил редакцию Военного Устава по прусскому образцу.

В н. 1798 последовала неожиданная отставка Ростопчина, который был вынужден выехать в свое имение. Ссылка явилась результатом происков «немецкой партии» императрицы Марии Федоровны и фаворитки Павла I Е. И. Нелидовой, с которыми Ростопчин не поладил. В свою очередь Ростпчин принял участие в интриге, возглавляемой обер-шталмейстером И. П. Кутайсовым, целью которой было оградить Павла I от влияния Марии Федоровны и Е. И. Нелидовой, для чего они способствовали смене Нелидовой новой фавориткой А. П. Лопухиной. Результат этой интриги быстро сказался, опала, продолжавшаяся несколько месяцев, закончилась. Уже в авг. 1798 Ростопчин был вновь принят на службу при дворе и осыпан милостями, в числе которых были получение титула графа и назначение вице-канцлером. Хотя Ростопчин не имел официального звания «канцлер», он фактически исполнял его обязанности. Кроме того, Павел I пожаловал Ростопчину в течение своего царствования всего более 3 тыс. душ в Орловской и Воронежской губерниях и особо 33 тыс. десятин земли в Воронежской губ. Ростопчин принимал активное участие в подписании ряда международных договоров России, ведал перепиской Императора с А. В. Суворовым, часто служа буфером между фельдмаршалом и Павлом. В сент. 1800 Павел I поручил Ростопчину написать предложения о внешнеполитическом курсе России. В результате появилась записка «О политическом состоянии Европы». Ростопчин предлагал разорвать союз с Англией, создать союз с наполеоновской Францией и осуществить раздел Турции. Главная мысль записки заключалась в том, что в результате войны с Францией 1799 в выигрыше остались Англия, Пруссия и Австрия, но не Россия. Давая характеристику ведущих стран Европы, Ростопчин приходил к выводу, что почти все они «скрытно питают зависть и злобу» к России. Она должна бдительно следить за ними, и когда ей выгодно, использовать противоречия между ними. Ростопчин считал, что союз с наполеоновской Францией позволит ослабить Англию и осуществить раздел Турции, в результате Франция должна была получить Египет. К разделу Османской империи он предлагал привлечь Пруссию и Австрию. При этом России должны были достаться Румыния, Болгария, Молдавия и Греция. Т. о., Ростопчин был одним из первых, кто предложил во внешней политике руководствоваться национальными интересами России, а не субъективными династическими предрасположениями. Положения его записки были частично реализованы в последние месяцы царствования Павла I: в сент. 1800 было введено эмбарго на английские суда. Кроме того, деятельность Ростопчина подготовила почву для присоединения Грузии к России. Он являлся автором записки, в которой предлагал включить Грузию в состав Российской Империи, предоставив ей известную автономию.

Обязанности Ростопчина были многообразны и отнюдь не сводились только к ведению внешнеполитических дел. Так, выполняя обязанности директора почтового департамента, он способствовал развитию в России сети почтовых станций. Наряду с этим, с 1799 Ростопчин заведовал делами по бракосочетаниям. Кроме того, он способствовал утверждению Императором Регламента для церквей и монастырей католической церкви в России, который наносил ощутимый удар по деятельности иезуитов. Еще ранее ему удалось добиться запрещения на проведение съездов католического духовенства.

Несмотря на все бесспорные заслуги Ростопчина, в февр. 1801 вновь последовала опала, на этот раз надолго. Удаление Ростопчина было организовано П. А. Паленом, который, подготавливая заговор против Павла I, убирал с дороги тех лиц, которые могли бы помешать осуществлению его планов. Перед самой смертью Павел I отправил Ростопчину депешу: «Вы нужны мне, приезжайте скорее». Ростопчин отправился в путь, но, не доехав до Москвы и получив известие, что Павла I не стало, вернулся в свое подмосковное имение. В результате опалы, постигшей Ростопчина, ему пришлось на 11 лет удалиться с арены государственной деятельности. Он открыто осуждал участие Александра I в перевороте, приведшем к гибели его отца, и категорически не принимал либеральных реформ, связанных с деятельностью т. н. Негласного комитета и М. М. Сперанского. Ростопчин прожил эти годы большей частью в своем имении Вороново. В деревне он увлекся новейшими методами в сельском хозяйстве: стал экспериментировать в этой области, использовать новые орудия и удобрения, специально выписал из Англии и Голландии породистый скот, сельскохозяйственные машины и агрономов, создал специальную сельскохозяйственную школу. Ему удалось достичь значительных успехов, к примеру, вывести породу лошадей, которая называлась «Ростопчинской». Но постепенно он разочаровался в западноевропейских методах ведения хозяйства и стал защитником традиционно русского земледелия. В 1806 Ростопчин опубликовал брошюру «Плуг и соха», в которой старался доказать превосходство обработки земли с помощью сохи.

К 1806—07 относится изменение во внешнеполитических симпатиях Ростопчина. Россия в это время становится ключевой участницей неудачных антинаполеоновских коалиций, приведших к военным поражениям и подписанию позорного для России Тильзитского мира (1807). Если раньше он выступал за союз с Францией, то теперь становится категорическим его противником, считая, что в изменившихся условиях это противоречит национальным интересам России. В дек. 1806 он направил Александру I письмо, в котором призывал Императора выслать большинство французов из России: «Исцелите Россию от заразы и, оставя лишь духовных, прикажите выслать за границу сонмище ухищренных злодеев, коих пагубное влияние губит умы и души несмыслящих подданных наших». В этот период Ростопчин, наряду с А. С. Шишковым становится одним из лидеров в борьбе с дворянской галломанией. В 1807 вышел его знаменитый памфлет «Мысли вслух на Красном крыльце…», имевший шумный успех в обществе. Это был своего рода манифест складывающегося русского национализма. Основная мысль этого произведения носила антифранцузскую направленность: «Господи помилуй? Да будет ли этому конец? Долго ли нам быть обезьянами? Не пора ли опомниться, приняться за ум, сотворить молитву и, плюнув, сказать французу: сгинь ты, дьявольское наваждение! Ступай в ад или восвояси, все равно — только не будь на Руси». Причиной столь резких суждений был кровавый опыт Франции, бьющейся почти два десятилетия в судорогах революции, террора и захватнических войн, начиная с 1789. Ростопчин писал о французах, особым, «народным» языком: «Вить что, проклятые, наделали в эти двадцать лет! Все истребили, пожгли и разорили. Сперва стали умствовать, потом спорить, браниться, драться; ничего на месте не оставили, закон попрали, начальство уничтожили, храмы осквернили, царя казнили, да какого царя! — отца. Головы рубили, как капусту; всё повелевали — то тот, то другой злодей. Думали, что это будто равенство и свобода, а никто не смел рта разинуть, носу показать и суд был хуже Шемякина. Только и было два определения: либо в петлю, либо под нож. Мало показалось своих резать, стрелять, топить, мучить, жарить и есть, опрокинулись к соседям и начали грабить и душить, <…> приговаривая: “После спасибо скажете”. А там явился Бонапарт <…> шикнул, и все замолчало. Погнал Сенат взашей, забрал все в руки, запряг и военных, и светских, и духовных и стал погонять по всем по трем. Сперва стали роптать, потом шептать, там головой качать, а наконец кричать: “Шабаш республика!” Давай Бонапарта короновать <…>. Вот он и стал глава французская, и опять стало свободно и равно всем, то есть: плакать и кряхтеть; а он, как угорелая кошка, и пошел метаться из углу в угол и до сих пор в чаду. Чему дивить: жарко натопили, да скоро закрыли. Революция — пожар, Франция — головешки, а Бонапарте — кочерга».

Обличая галломанию русского общества, Ростопчин, вслед за Шишковым, указывал на необходимость искать примеры для подражания в собственном русском национальном опыте: «Чего у нас нет? Всё есть или может быть. Государь милосердный, дворянство великодушное, купечество богатое, народ трудолюбивый. <…> А какие великие люди в ней (России — ред.) были и есть! Воины: Шуйский, Голицын, Меншиков, Румянцев, Орлов и Суворов; спасители отечества: Пожарский и Минин; Москвы: Еропкин; главы духовенства: Филарет, Гермоген, Прокопович и Платон; великая женщина делами и умом — Дашкова; министры: Панин, Шаховской, Марков; писатели: Ломоносов, Сумароков, Херасков, Державин, Карамзин, Нелединский, Дмитриев и Богданович. Все они знали и знают французский язык, но никто из них не старался знать его лучше русского».

Ростопчинские «Мысли...» были изданы неслыханным для того времени тиражом в 7 тыс. экз. Основные идеи ростопчинского манифеста получили развитие в других его произведениях: повести «Ох, французы!», комедии «Вести, или Убитый Живой» и др. Успех «Мыслей» побудил литератора и историка С. Н. Глинку начать издание журнала «Русский вестник», который стал влиятельным органом русских патриотов. В 1812 Глинка получил на издание 300 тыс. руб. от Императора через Ростопчина. Благодаря своей литературной деятельности Ростопчин выдвинулся в первые ряды т. н. «русской партии» или партии «старых русских». Главным центром «русской партии» был тверской салон любимой сестры Александра I — «тверской полубогини» (выражение Н. М. Карамзина) вел. кн. Екатерины Павловны, которая противостояла либеральным устремлениям своего царственного брата и Сперанского. После публикации «Мыслей вслух…» Ростопчин стал желанным гостем в ее салоне. Екатерина Павловна поставила себе задачей сблизить Ростопчина с Императором. В нояб. 1809 Александр I посетил сестру в Твери и имел продолжительную беседу с графом. Результаты этого разговора не замедлили сказаться. 24 февр. 1810 Ростопчин был назначен обер-камергером и членом Государственного Совета. В 1811 Ростопчин подготовил и через вел. кн. Екатерину Павловну передал императору Александру I «Записку о мартинистах». Коротко изложив в ней историю русского масонства, Ростопчин утверждал, что рядовые члены масонских лож являлись жертвами обмана, которые «надеялись приобрести царствие небесное, куда их прямо введут их руководители, которые проповедовали им пост, молитву, милостыню и смирение, присваивая себе их богатства, с целью очищения душ и отрешения их от земных благ». В царствование Екатерины II масоны планировали убийство императрицы, о чем Ростопчин сообщил Павлу I, нанеся тем самым, говоря его словами, «смертельный удар» мартинистам, после чего их руководители подверглись преследованиям. Покровителем масонов в царствование Александра I, по утверждению Ростопчина, стал М. М. Сперанский, «который не придерживаясь в душе никакой секты, может быть и никакой религии, пользуется их услугами для направления дел и держит их в зависимости от себя». Начиная с 1806, после поражений русской армии от Наполеона, масоны «возбудили мысль о необходимости изменить образ правления и о праве нации избрать себе нового государя». Ростопчин высказывал уверенность в том, что «Наполеон, который всё направляет к достижению своих целей, покровительствует им и когда-нибудь найдет сильную опору в этом обществе, столь же достойном презрения, сколько опасном». Более того, руководители русских масонов «поставили себе целью произвести революцию, чтоб играть в ней видную роль, подобно негодяям, которые погубили Францию и поплатились собственной жизнью за возбужденные ими смуты». Исходя из вышесказанного, Ростопчин настаивал на необходимости принятия «строгих мер против общества, которое таинственностью своею должно привлечь внимание правительства и побудить к новому его распущению». «Записка о мартинистах» была направлена прежде всего против М. М. Сперанского, в опале которого Ростопчин сыграл известную роль.

Незадолго до начала Отечественной войны 1812 Екатерина Павловна добилась того, что 29 мая 1812 Ростопчин был произведен в генералы от инфантерии, и вслед за тем состоялось его назначение Московским генерал-губернатором. Ему был также дарован титул Московского главнокомандующего. Таким образом Александр I хотел заручиться поддержкой «русской партии» в критический для России момент. На Ростопчина, наряду со всем прочим, возлагалась задача возбудить в Москве перед войной патриотические настроения: «действовать на умы народа, возбуждать в нем негодование и подготовлять его ко всем жертвам для спасения отечества». Для выполнения данной миссии Ростопчин выпускал «афиши», информирующие и разъясняющие народу происходящие в стране события. Такие публикации в то время были явлением беспрецедентным и оказывали сильное влияние на население. Название «афиши» они получили от того, что разносились по домам, как театральные афиши. Это были своего рода «мысли вслух», написанные характерным для Ростопчина «народным» ярким стилем. Ими московский главнокомандующий хотел успокоить народ, вселить в него уверенность в русской армии, показать, что «побойчей французов твоих были поляки, татары и шведы, да тех старики наши так откачали, что и по сю пору круг Москвы курганы, как грибы, а под грибами-то их кости». Ростопчин сознательно преувеличивал известия о победах русских войск, старался сгладить сообщения о поражениях, стремясь не допускать возникновения беспорядков и грабежей, распространения панических и пораженческих настроений. В простонародье, в среде мещан и купечества, они читались с восторгом: «Слова его были по сердцу Народу Русскому». Что касается дворянского общества, то здесь отношение к афишам было неоднозначным. М. А. Дмитриев, называя их «мастерской, неподражаемой вещью», писал, что Ростопчина тогда «винили в публике: и афиши казались хвастовством, и язык их казался неприличным». Немалую роль сыграл Ростопчин в создании народного ополчения и сборе пожертвований на нужды армии. Он возглавил комитет для организации ополчения в Москве и в ближайших 6 губерниях: Тверской, Ярославской, Владимирской, Рязанской, Калужской и Тульской. Кроме формирования ополчения Ростопчин ведал снабжением русской армии, отступавшей к Москве, размещением и лечением раненых. Александр I также поручил Ростопчину заняться вопросом о постройке «тайного оружия» — воздушного шара авантюриста Леппиха, с которого должны были сбрасываться зажигательные снаряды на французов. Это мероприятие оказалось бесплодным, хотя средств на него было потрачено немало.

Ростопчина принято обвинять в сдерживании покидающего город населения, в позднем и неполном вывозе государственного имущества, в нерациональном использовании транспорта. Однако все эти обстоятельства были вызваны прежде всего тем, что М. И. Кутузов вплоть до 1 сент. 1812 заверял Ростопчина в невозможности сдачи Москвы. 2 сент. 1812, в день оставления Москвы, по приказу Ростопчина был казнен купеческий сын М. Н. Верещагин, выданный на растерзание толпе. Верещагин ранее был арестован за распространение переведенных на русский язык «прокламаций»: письма Наполеона к прусскому королю и речи, произнесенной Наполеоном перед князьями Рейнского союза в Дрездене, в которых содержались антирусские высказывания и утверждалось, что меньше чем через полгода Наполеон займет обе русские столицы. На следствии Верещагин первоначально показал (потом он отрекся от этих показаний), что получил эти материалы от сына московского почт-директора видного масона Ф. П. Ключарева, в котором Ростопчин видел крайне опасную личность. Попытка Ростопчина выяснить, кто мог дать иностранные газеты, из которых якобы были сделаны переводы, Верещагину, окончательно убедила Ростопчина в виновности Ключарева: тот не только не пустил в здание почтамта посланного Ростопчиным для выяснения обстоятельств полицмейстера, но завел к себе в кабинет бывшего с полицмейстером Верещагина, и долго с ним беседовал. Всё это побудило Ростопчина писать Александру I об опасности, исходящей от масонов и Ключарева, и даже угрожать отставкой, если против них не будут приняты меры: «Эта секта не может удержать своей ненависти к вам и России и своей преданности неприятелю... Осмеливаюсь просить вас, Государь, в случае если вы найдете нужным оставить здесь Ключарева, прислать другого на мое место; потому что я почту себя недостойным занимать его с честью». В ходе следствия над Верещагиным, Ростопчин арестовал Ключарева и сослал его в Воронеж. Публичная же казнь Верещагина, вызванная чрезвычайными обстоятельствами, была в дальнейшем использована противниками Ростопчина для того, чтобы скомпрометировать его в глазах Царя и дворянского общества. Следует заметить, что Ростопчин, действительно, значительно превысил свои полномочия, поскольку Сенат приговорил Верещагина не к смертной казни, а к наказанию кнутом и ссылке в Сибирь. 3 сент., после занятия французами Москвы, вспыхнул грандиозный пожар, продолжавшийся до 8 сент. и уничтоживший 9/10 города. В силу ряда обстоятельств, до конца жизни Ростопчин скрывал свою определяющую роль в этом событии. Ныне же большинство историков, причем различных направлений и политических убеждений, склоняются к версии, что именно он подготовил все необходимые условия для этой акции: снарядил небольшую команду полицейских-поджигателей и вывез из Москвы все пожарные принадлежности. Сожжение Москвы имело огромное стратегическое и моральное значение и повлияло на весь дальнейший ход войны. Наполеон не смог найти в древней столице ни жилья, ни продовольствия для своей армии, ни достаточного количества изменников и предателей для деморализации русского общества, армии и народа. В этом — бессмертная заслуга Ростопчина, делающая его таким же центральным деятелем Отечественной войны 1812 как и М. И. Кутузов.

В течение 2-х последующих лет Ростопчин оставался на посту Московского главнокомандующего. Деятельность его проходила в исключительно сложных условиях. Его обвиняли в гибели имущества огромного количества семей, при этом забывали, что он оставил на разграбление в Москве два собственных дома с имуществом на 0,5 млн руб. и собственноручно сжег свое богатейшее поместье Вороново, чтобы оно не досталось французам. В эти годы он занимался восстановлением Москвы, вывозом из города и захоронением огромного количества конских и людских трупов, предотвращением возможности эпидемий, организацией помощи пострадавшим от пожара московским жителям, предотвращением мародерства и грабежей и т. д. 30 авг. 1814 Ростопчин был отправлен в отставку с назначением в члены Государственного Совета. Большую часть последних лет своей жизни Ростопчин провел за границей для лечения (он потерял здоровье в результате неимоверного напряжения, которое перенес в 1812—14). За границей Ростопчин пользовался огромной популярностью: его приглашали на аудиенции прусский и английский короли, его именем называли улицы и площади, повсюду продавались его портреты, его освобождали от уплаты за гостиницы и т. д. Он вернулся в Россию лишь за 2 года до смерти. В 1823 по его просьбе он был уволен от должности члена Государственного Совета. Будучи тяжело больным и полностью оторванным от политической деятельности, Ростопчин не терял присутствия духа и нередко отзывался на текущие события остроумными афоризмами. К примеру, известен его отклик на события 14 дек. 1825: «В эпоху Французской революции сапожники и тряпичники хотели сделаться графами и князьями; у нас графы и князья хотели сделаться тряпичниками и сапожниками». Через несколько недель после «декабристского» мятежа Ростопчин скончался и был похоронен на московском Пятницком кладбище.
Был женат с 1794 года на фрейлине Екатерине Петровне Протасовой (1775—1859), дочери калужского губернатора, которая рано оставшись сиротой, вместе с сестрами воспитывалась в доме своей тетки, кавалерственной дамы и любимицы Екатерины II — Анны Степановны Протасовой. Их брак был счастливым, до того времени, как жена Ростопчина тайно от него перешла в католичество и способствовала переходу в католичество младшей дочери Елизаветы. «Только два раза ты сделала мне больно», — писал жене Ростопчин незадолго до смерти. Оба случая касались смены вероисповедания жены и дочери. В браке имели 4 сына и 4 дочери:
Сергей Фёдорович (1796—1836), получил домашнее воспитание, в 1809 году был пожалован в камер-пажи, в апреле 1812 года без экзамена произведен в поручики Ахтырского гусарского полка; первоначально назначен адъютантом к герцогу Г.Ольденбургскому, затем к князю Барклаю-де-Толли, штаб-ротмистр Кавалергардского полка. Был женат на княжне Марии Игнатьевне де Круи-Сольж (1799—1838), брак был бездетным.
Наталья Фёдоровна (1797—1866), автор записок о пребывании семьи Ростопчиных в 1812 году в Ярославле; в июле 1819 году в Париже вышла замуж за Дмитрия Васильевича Нарышкина (1792—1831), действительного тайного советника, таврического губернатора. Жила в основном в Крыму, благодаря её покровительству художник Айвазовский был зачислен в Академию художеств.
Софья Фёдоровна (1799—1874), французская детская писательница, в июле 1819 года в Париже вышла замуж за графа Эдмона де Сегюра (1798—1869), который в юности служил пажом у Наполеона; после замужества жила во Франции, любимым её местом пребывания была усадьба Нуэт, в Нормандии, которую она купила на деньги, подаренные отцом на свадьбу.
Павел Фёдорович (1803—1806)
Мария Фёдоровна (род. и ум. в 1805)
Елизавета Фёдоровна (1807—1825), любимица отца, «девушка редкой красоты, ума и достоинства», её ранняя смерть от чахотки в марте 1825 года окончательно сразила Ростопчина, перед смертью тайно приняла католичество.
Михаил Фёдорович (род. и ум. в 1810)
Андрей Фёдорович (1813—1892), корнет, шталмейстером Высочайшего двора, служил при Главном управлении Восточной Сибири, с 1886 года в отставке с чином тайного советника. Был женат первым браком с 1833 года на писательнице Евдокии Петровне Сушковой (1811—1858), во втором на Анне Владимировне Мирецкой, ур. Скоробокач (ум.1901).
российские:[2]
Орден Святой Анны 2 ст. (07.11.1796)
Орден Святой Анны 1 ст. (12.11.1796)
Орден Святого Александра Невского (05.04.1797)
Орден Святого Иоанна Иерусалимского командорский крест (21.12.1798)
Алмазные знаки к Ордену Святого Александра Невского (31.12.1798)
Орден Святого Иоанна Иерусалимского большой крест (30.03.1799)
Орден Святого Андрея Первозванного (28.06.1799)

иностранные:
Шведский Орден Серафимов (17.12.1800)
Шведский Орден Полярной звезды (1800)
Неаполитанский Орден Святого Фердинанда за Заслуги (1800)
Сардинский Высший орден Святого Благовещения (1800)
Сардинский Орден Святых Маврикия и Лазаря (1800)
Французский Орден Святого Лазаря (1800)
Баварский Орден Святого Губерта (1800)
Шведский военный Орден Меча (1800)

Ждём продолжения.