Генералы Наполеоновских войн

наш оловяный генерал Строганов smile_08 Граф Па́вел Алекса́ндрович Стро́ганов (7 июня 1772, Париж — 10 июня 1817) — российский военный и государственный деятель; генерал-лейтенант, генерал-адъютант. 1— генерал-лейтенант, генерал-адъютант, сенатор, один из деятельнейших членов "негласного" или "неофициального комитета" при Александре I, родился 7 июня 1772 г. в Париже, где в то время жили его родители — гр. Александр Сергеевич, впоследствии президент академии художеств, и Екатерина Петровна, урожденная княжна Трубецкая, известная красавица. Крестным отцом новорожденного был Император Павел I, тогда еще наследник, пребывавший в то время также в Париже. В 1779 г. семилетний С. вместе с родителями переехал в Петербург, куда вскоре прибыл и его воспитатель, знаменитый впоследствии монтаньяр Жильбер Ромм. Так как к этим годам мальчик совершенно не говорил по-русски, то первой заботой его воспитателя было самому научиться языку и научить ему и своего воспитанника. Вскоре между родителями С. произошла размолвка, кончившаяся отъездом в Москву его матери, увлекшейся известным фаворитом Екатерины II, Корсаковым. Чтобы скрыть от мальчика семейную драму, Ромм вместе с ним отправился в продолжительное путешествие по России. Во время этой первой поездки, относящейся к 1784 г., они посетили Олонецкую губернию, Ладожский канал, Финляндию, Москву, Нижний Новгород, Казань, оттуда направились в Пермскую губернию, где у отца С. числилось до 23 тысяч крестьян, ездили дальше к Алтаю и Байкалу. В следующем, 1785 г., было предпринято второе путешествие — в Валдай, Новгород, Москву и Тулу, а весною и летом 1786 г. оно было продолжено — в Малороссию, Новороссию и Крым. По возвращении из него, С. осенью того же года был назначен поручиком в Преображенский полк, в списках которого числился с самого рождения, и зачислен адъютантом к кн. Потемкину. адъютантская служба дала ему возможность получить разрешение на заграничную поездку для окончания своего образования, куда он и отправился в 1787 г. вместе с Роммом, своим двоюродным братом Гр. Александр. Строгановым (позже член госуд. совета) и с известным впоследствии академиком архитектуры и строителем Казанского собора в Петербурге А. К. Воронихиным (из крепостных С.). Заграничная жизнь С., длившаяся свыше пяти лет, сыграла выдающуюся роль как в его образовании вообще, так и в выработке политических убеждений в частности. Пробыв короткое время в Риоме, где его воспитатель посетил свого старуху-мать, С. в ноябре 1787 г. поселился в Женеве, где у натуралиста Сосюра учился ботанике, у пастора Вернета богословию, слушал лекции у химика Тенгри и физика Пикте, изучал немецкий язык, упражнялся в фехтовании, верховой езде и пр., а в каникулярное время совершал поездки в горы, практически знакомился с минералогией, осматривал заводы, фабрики, копи и др. промышленные предприятия. После 1½ лет пребывания в Швейцарии, в начале 1789 г. он переехал в Париж, куда прибыл как раз в тот момент, когда по всей Франции происходили выборы в Национальное собрание. В Париже ввиду разгоравшихся событий по настоянию Ромма С. переменил свою фамилию, назвавшись Павлом Очером (Paul Otcher. Очер — название одного из заводских поселений в пермских владениях Строгановых). Нахлынувшие события французской революции 1789 г. увлекли как воспитателя, так и воспитанника в водоворот политической жизни. "С некоторых пор мы не пропускаем ни одного заседания в Версали — записывает Ромм в своем дневнике. — Мне кажется, что для Очера это превосходная школа публичного права. Он принимает живое участие в ходе прений. Мы беспрерывно беседуем о том. Великие предметы государственной жизни до того поглощают наше внимание и все наше время, что нам становится почти невозможным заниматься чем-либо другим". В начале 1790 г. С. одним из первых записался в члены основанного Роммом клуба "Друзей закона" ("Amis de la loi"), Здесь происходили предварительные дебаты по вопросам, которые стояли в порядке дня Национального собрания, главным образом по вопросу о свободе печати и декларации прав. С. принимал деятельное участие в прениях, знакомился с представителями революционного движения всех оттенков и скоро сделался предметом всеобщего внимания на всех собраниях, поражая многих своею красивою внешностью. В виде "патриотической контрибуции" он внес в Национальное собрание какую-то драгоценность (boucles d'argent). В клубе "Друзей закона" он состоял даже должностным лицом, — библиотекарем, и там же познакомился с известной своими революционными речами при взятии Бастилии и предводительством процеосии парижских женщин в Версаль, — красивой куртизанкой Теруань де Мерикур, с которой, как кажется, был в интимной связи. Вскоре за тем С. вступил в члены якобинского клуба, о чем свидетельствует выданный ему, датированный 7 августа 1790 г. диплом за подписью председателя клуба, Варнава. Образ жизни С. вскоре сделался известным в Петербурге, куда еще в июле 1790 г. русским посольством в Париже было послано особое донесение об этом. Екатерина II повелела отцу С. немедленно потребовать от сына возвращения в Россию и вместе с тем запретила въезжать туда Ромму. В результате ряда тревожных, но в высшей степени деликатных писем от отца С. к воспитателю его сына с просьбой покинуть Париж, Ромм вместе с воспитанником уехал в Овернь. Здесь случилось незначительное обстоятельство, имевшее неожиданные последствия. В Оверни умер слуга молодого графа, и последний сочинил и вместе с трупом закопал эпитафию следующего содержания: "Франц-Иосиф Клеман, швейцарец из кантона Вадт, 15 лет служил Павлу Очеру, графу Строганову... Положенные здесь Евангелие и катехизис человеческих и гражданских прав свидетельствуют о его религиозных и общежитейских убеждениях... Пусть те, кому попадутся эти строки, почтят память человека..., любившего выше всего свободу и добродетель". Внизу в числе других была и подпись Павла Очера. Похороны были совершены без участия духовенства. Случайно содержание этой эпитафии, в сущности довольно невинной, но раскрывающей псевдоним С., появилось в газетах. Из последних, а также из новых донесений русского посольства в Париже об этом происшествии узнали в Петербурге. Что произошло по этому поводу между Императрицей и отцом С., в точности неизвестно, но письмо последнего, адресованное Ромму, начиналось так: "Я давно противился той грозе, которая на днях разразилась... Признано крайне опасным оставлять за границей и, главное, в стране, обуреваемой безначалием, молодого человека, в сердце которого..." и т. д. Этим письмом молодой граф после почти 12-летней жизни с Роммом разлучался с последним. В другом письме на имя С. ему категорически предписывалось немедленно возвратиться в Россию, куда и привез его специально с этой целью посланный во Францию родственник С. — H. H. Новосильцев (впоследствии председатель Государственного Совета).
Недовольная поведением С. во Франции, Екатерина II приказала послать его на жительство в подмосковное с. Братцево, где он оставался до 1796 г. Переименованный из поручиков гвардии в камер-юнкеры, он здесь вскоре женился на княжне Софье Владимировне, урожденной Голицыной. В 1795 г. у них родился первый ребенок, сын Александр. В конце царствования Екатерины II С. было разрешено переехать в Петербург. При Императоре Павле I он был пожалован в действительные камергеры (1798 г.), а несколько раньше познакомился и сблизился с тогдашним наследником Александром Павловичем, с которым в период царствования его отца очень часто виделся и вел продолжительные беседы на политические темы. Своим убежденным либерализмом и своей таинственной жизнью в Париже С. произвел на наследника самое выгодное впечатление. Уже 27 сентября 1797 г. будущий Император в письме к своему воспитателю Лагарпу пишет, что он, если придет его черед царствовать, намерен дать стране свободу, и что в эту мысль посвящены лишь три близких ему лица: Н. Н. Новосильцев, кн. А. А. Чарторижский и С. В момент воцарения Александра I из всех его молодых друзей в Петербурге находился лишь С., остальные же, будучи в негласной опале, занимали те или другие должности вдали от двора. С., таким образом, "пришлось быть первым из друзей Александра, который удостоился слышать его мысли о предстоящих преобразованиях". Вскоре в Петербург приехали Чарторижский из Неаполя, Новосильцев из Лондона, граф В. П. Кочубей из Дрездена и Лагарп из Парижа, и эти лица образовали тесную группу вокруг молодого Императора. Самым радикальным из них по убеждениям был С., который с наиболее близкими себе по духу Чарторижским и Новосильцевым образовал нечто вроде триумвирата. Откровенные беседы о предстоящих преобразованиях, которые С. вел с Императором еще до приезда друзей, убедили его, что мнения Александра I, вполне искренние и исполненные добрых намерений, все же страдали значительной неопределенностью и расплывчатостью; поэтому С., желая выйти из сферы неопределенных разговоров и перейти на более реальную почву, 9 мая 1801 г. подал Императору записку, в которой предлагал учредить негласный комитет из сторонников государственных преобразований для предварительного обсуждения таковых и руководства при введении их в жизнь. Положения записки сводились к следующему: 1) комитет учреждается для обсуждения мер, имеющих целью устранение порочного управления и замену его законами, "долженствующими остановить действие существующего произвола"; 2) заседания ведутся секретно, дабы с одной стороны "щадить умы от нежелательного предубеждения против реформ", с другой же — "понять настолько настроение общества, чтобы не возбуждать неудовольствия напрасно" ; 3) чтобы избежать "опасности увлечения теорией", в комитет приглашаются сведущие люди, хорошо знающие различные отрасли управления.
Таким образом, идея знаменитого "негласного комитета" всецело принадлежит С. Положения записки, по рассмотрении ее Императором, были им одобрены, и комитет, под председательством самого государя, в составе четырех лиц — В. П. Кочубея, H. H. Новосильцева, А. А. Чарторижского и С., уже 24 июня 1801 г. имел свое первое заседание, на котором, при горячем участии С., точно и ясно формулировал свои задачи: "Прежде всего узнать действительное положение дел, затем реформировать различные части администрации и, наконец, обеспечить государственные учреждения конституциею, основанною на истинном духе русского народа". Историческая роль комитета известна. В сотрудничестве четырех доверенных лиц государь сам высказывался и внимательно прислушивался к откровенным мнениям своих друзей по наиболее важным государственным вопросам. Из этого кружка, в котором обдумывался "план систематической реформы безобразного здания государственной администрации", исходили все преобразования первых лет царствования Александра I (до Тильзитского мира): большинство указов и льгот, обнародованных в связи с коронацией, были выработаны и редактированы в комитете; здесь же разрабатывался проект "Всемилостивейшей грамоты, русскому народу жалуемой", т. е. проект конституции, сущность которой С. определял как "законное признание прав народа и тех форм, в которых он может осуществить эти права", причем права должны быть обеспечены и гарантированы, ибо без этого "они теряют свою историческую прочность".
Из всех членов комитета С., по выражению Чарторижского, был "самым пылким", к тому же лучше всех других умел влиять на государя. С последней целью он составил даже целую программу: признавая, что Александр I вступил на престол с наилучшими намерениями в смысле преобразований, но что на дороге им стоит его "неопытный, мягкий и ленивый характер", С., чтобы "поработить этот характер", предлагал своим друзьям все обсуждаемое стараться по возможности сводить на голый принцип, что всегда более захватывает Императора, и представлять ему рельефную картину недостатков в управлении. Заседания комитета происходили довольно правильно в течение двух лет. В одном из них, 18 ноября 1801 г., С. произнес замечательную речь, в которой обнаружил весьма правильное понимание положения дел в тогдашней России.
Отчасти по содержанию этой речи, отчасти же по другим документам и разным моментам деятельности С. можно установить почти с полной точностью его отношение к наиболее важным вопросам времени. Прежде всего по наиболее жгучему из них, крестьянскому вопросу, он был безусловным противником крепостного права и свои отрицательные взгляды на этот институт, кроме упомянутой речи, изложил в особой записке, в которой, оспаривая взгляды Лагарпа, Мордвинова и Новосильцева, доказывал, что правительству даже при самом радикальном решении крестьянского вопроса совершенно не следует спасаться волнений ни со стороны освобождаемых, ни со стороны класса помещиков. Интересен его взгляд на современное дворянство. "В вопросе об освобождении крестьян, — говорил С. в заседании комитета 18 ноября 1801 г. — заинтересованы два элемента: народ и дворянство; неудовольствие и волнение относятся, очевидно, не к народу. Что же такое наше дворянство? Каков его состав? Каков его дух?... Дворянство сельское не получило никакого воспитания; ни право, ни справедливость — ничто не может породить в нем идеи даже о самомалейшем сопротивлении. Это класс общества самый невежественный, самый презренный, по духу своему самый тупой"... Высшие его слои, получившие несколько более тщательное воспитание, будут, по мнению С., сочувствовать идее освобождения, и лишь немногие ограничатся "неопасною болтовнею". Громадное же большинство дворян, состоящее на государственной службе, преследует лишь личные выгоды и на сопротивление совершенно неспособно. Совсем иначе смотрел С. на крестьян. Последние, по его убеждению, из всех сословий того времени заслуживали наибольшего внимания. "Большинство их одарено большим умом и предприимчивым духом, но, лишенные возможности пользоваться тем и другим, они осуждены коснеть в бездействии и тем лишают общество трудов, на которые способны. У них нет ни прав, ни собственности. Нельзя ожидать ничего особенного от людей, поставленных в такое положение"... "К помещикам, своим природным притеснителям, они относятся враждебно, с ненавистью". И как вывод из этих предпосылок, — освобождение крестьян С. считал необходимостью, хотя обусловливал его различными оговорками, "щадящими интересы помещиков". Разные "оговорки" в разрешении политических и экономических вопросов первостепенной важности вообще являются характерной чертой для С., и ее верно подметила гр. П. А. Головина, которая в своих "Записках" делает такое, хотя и едкое, но вполне меткое замечание: "Граф П. А. Строганов был одним из тех объевропеившихся русских аристократов, которые умели как-то связывать в своем уме теоретические принципы равенства и свободы со стремлениями к политическому преобладанию высшего дворянства". Во всяком случае, из всех сотрудников Александра I только С. решительно высказался за освобождение крестьян и даже пришел к заключению, что "если в этом вопросе есть опасность, то она заключается не в освобождении, а в удержании крепостного состояния". В самом комитете, однако, он в этом вопросе не пользовался почти никакой поддержкой, и его идеи какой-либо серьезной практической цели не достигли.
По народному просвещению С. предлагал и отстаивал в комитете (23 декабря 1801 г.) французскую систему учебных заведений, по которой низшие заведения носят общеобразовательный характер, образование же специальное приобретается в непосредственно примыкающих к ним высших школах, куда принимаются лица, уже получившие общее образование и готовящиеся к известному поприщу общественной деятельности: морской службе, артиллерии, инженерному делу, правоведению. Несколько позже С. принял энергичное участие в работах созданной по решению негласного комитета "комиссии училищ" и был деятельным помощником П. В. Завадовского.
При обсуждении вопроса об учреждении, взамен бывших коллегий, министерств, С. решительно высказывался за то, чтобы все важнейшие государственные дела обсуждались в совете, состоящем из всех министров, однако всячески боролся против предоставления каждому из них исключительной власти, настаивая на принципе ответственности отдельных министров, а не их совета (как проектировалось) перед государем. Мнение его в этом случае было вполне уважено, и манифест 8 сентября 1802 г. об учреждении министерств не устанавливал комитета министров, как определенной и самостоятельной инстанции с решающим значением; последнего комитет достиг позже. Кроме того, С. принимал живое участие в обсуждении вопросов об отношении к иностранным державам, о Грузии, о тайной полиции, о московском университете, о реформе сената, военном образовании и пр.
Несомненно, что С. предавался преобразовательным идеям по глубокому убеждению, в котором сказывались положительные начала, заложенные в его душе воспитателем Роммом. Никто, может быть, из сотрудников Александра І не относился ко всему обсуждаемому так серьезно, как С. Это видно по той тщательности, с которой он вел для себя журнал заседаний комитета. Возвращаясь домой из заседания, С. добросовестнейшим образом записывал все говорившееся каждый раз по тому или другому из обсуждавшихся вопросов, кроме того, по всем из них, даже самым мелким, составлял подробные записки, также сохранившиеся в его бумагах. Совокупность этих документов, раскрывающих иногда до мельчайших подробностей ход подготовки разнообразных реформ, которыми "неофициальный комитет" надеялся совершенно обновить государственный строй России, составляет драгоценный материал для характеристики исторической эпохи первых годов царствования Александра I.
Одновременно с учреждением министерств С. получил чин тайного советника и был назначен товарищем министра внутренних дел, помощником гр. В. П. Кочубея. Со свойственными ему увлечением и рвением принялся он за исполнение своих обязанностей. В его ведении были третья экспедиция департамента внутренних дел и медицинское ведомство, которым он управлял более трех лет. В 1804 г., по случаю отъезда Новосильцева, он состоял докладчиком по делам, Высочайше вверенным Новосильцеву, и отправлял за него обязанности попечителя Петербургского учебного округа. К этому же времени относится его знакомство со Сперанским (тогда игравшим еще подчиненную роль), к которому он относился чрезвычайно дружественно и доверчиво. Деятельность С. как товарища министра внутренних дел была непродолжительна. Всецело связанная с идеями, воодушевлявшими "негласный комитет", и с его существованием, вместе с прекращением последнего пресеклась фактически и она, хотя номинально товарищем министра С. продолжал состоять еще некоторое время. После возвращения Александра І из Мемеля, где происходило его свидание с прусским королем, комитет сразу потерял свое былое значение; в 1803 г. он имел лишь четыре заседания; вместе с возвратом ко двору Аракчеева его занятия прекратились на целых полтора года; наконец, 20 ноября 1803 г. состоялось последнее его заседание (всего было 40), а 9 декабря он совершенно прекратил свое существование. Половинчатость и незаконченность реформ, колебания Александра I, наконец возраставшее влияние новых лиц с совершенно иным направлением, все это убедило С. в тщетности его усилий довести начатое дело до конца. Поэтому, как только представился случай, он перешел в другую сферу деятельности, которая не столь резко сталкивалась с его убеждениями. В 1805 г. С. сопровождал Императора в походе против Наполеона и исполнял уже текущие дела по дипломатическим сношениям с венским, берлинским и лондонским дворами. Во время этого похода он был свидетелем Аустерлицкого поражения, и это обстоятельство послужило окончательным толчком к другого рода деятельности. Кровавое поражение поселило в С. пылкую ненависть к Наполеону, и в течение всей последующей жизни он, сначала в качестве дипломата, а после с оружием в руках стоял в рядах его непримиримых противников.
В начале 1806 г. С., по поручению государя, уехал в Лондон с дипломатической миссией. Ближайшей целью ее были переговоры с британским кабинетом о сближении России и Англии для противодействия Наполеону; в общем же полученные им из Петербурга инструкции были довольно неопределенны и расплывчаты. 15 июля 1806 г. С. отослал всеподданнейший рапорт, в котором излагал свое мнение по поводу неудачного трактата, заключенного с Наполеоном русским уполномоченным Убри; изложенные в этом рапорте мысли, в высшей степени здравые и как нельзя лучше отвечавшие тогдашнему международному положению дел, рисуют дипломатические способности С. с самой лучшей стороны. Переговоры, имевшие целью сближение с Англией, шли довольно гладко, но вскоре в Петербург наступили новые веяния. Князь Чарторижский, личный друг С., покинул пост министра иностранных дел, и на его место был назначен барон Будберг, не любивший С. Положение его при таких обстоятельствах стало трудным, и он вскоре покинул Англию и вернулся в Петербург Хотя государь и весьма лестно отозвался о результатах деятельности С. в Лондон, но на самом деле его миссия при изменившихся обстоятельствах не принесла почти никакой пользы.
В Петербурге С. скоро после приезда просил освободить его от обязанностей, вернее лишь звания товарища министра внутренних дел. Вместе с последовавшим соглашением на это он был назначен сенатором. В 1807 г., с открытием второй кампании против Наполеона, С. был приглашен сопровождать государя в главный штаб, причем ему было поручено ведение кое-каких дел дипломатического свойства, в общем неопределенного характера. Опасаясь, однако, что его дипломатическими способностями воспользуются для переговоров с Наполеоном, против сближения с которым он всегда боролся, С. предпочел окончательно отказаться от дипломатической деятельности и перейти на военную службу. В марте 1807 г. он просил у государя освободить его от прежних обязанностей и разрешить ему поступить в ряды войск. Просьба его, хотя и неохотно, была уважена. Имея чин тайного советника и будучи сенатором, С. поступил в армию простым волонтером, — случай исключительный в летописях служилого русского дворянства. С этого момента начинается третий период деятельности С. Оставив позади неудавшуюся попытку воздействовать на Императора в смысле проведения в жизнь коренных государственных преобразований (первый период) и не более удачную дипломатическую службу (второй период), он, наконец, посвятил свои силы военной службе, на которой, если и не нашел полного удовлетворения, то принес значительную пользу своей родине.
Атаман Платов, относившийся к С. с большим уважением, тотчас по вступлении его в ряды войск, поручил ему командовать одним из казачьих полков, находившихся в авангарде. 21 мая 1807 г. С. получил боевое крещение: командуя вверенным ему полком, он перешел вплавь р. Алле и атаковал обозы корпуса маршала Даву. Несмотря на упорное сопротивление и численное превосходство, неприятель был смят и вынужден был отступить, оставив на поле битвы до 800 чел. убитыми и ранеными, свыше 500 пленными (в том числе 47 офицеров) и весь обоз; добычей русских сделались также канцелярия и все вещи Даву. Этот первый подвиг С. обратил на его военные способности внимание как Платова, так и Беннигсена, которые стали ему поручать ответственные дела. В течение всей этой кампании С. почти все время пришлось действовать в авангарде, в рядах которого он принимал деятельное участие, между прочим, также в сражении под Гейльсбергом. 25 июня 1807 г. был заключен Тильзитский мир, и кампания закончилась. С. за авангардное дело 24 мая был награжден орденом св. Георгия 3 ст. и из тайных советников переименован в генерал-майоры.
27 января 1808 г. С. был назначен командиром лейб-гренадерского полка. В войне со шведами ему был поручен сперва резерв армии, затем он поступил в корпус кн. Багратиона и с пятой колонной этого корпуса обошел по льду остров Большой Аланд, заняв проход между его западным берегом и о. Сигнальскере с намерением отрезать неприятелю путь к отступлению. 6 марта он имел здесь стычку со шведами, кончившуюся полным расстройством рядов последних, а его подчиненный Кульнев преследовал неприятеля до шведских берегов. После заключения мира 8 марта 1809 г. С. со своим отрядом совершил обратный путь также по льду.
В непосредственно следовавшей за шведской кампанией войне с турками С. был прикомандирован к главнокомандовавшему южной армией кн. Багратиону и уехал на Дунай. Находясь со своим полком сначала в корпусе ген. Маркова, он совершил опасную переправу через Дунай, недалеко от Галаца, и принимал участие в осаде крепости Мачина, под которой командовал всем левым крылом осаждающих, а после ее сдачи сражался в авангарде Платова и с ним 30 августа 1809 г. занял Кюстенджи. В сражении под Рассеватом С. вел с казаками несколько удачных атак на центр турецкой армии, в значительной степени способствовавших конечной победе, и после битвы преследовал турок до Силистрии; за это дело он был награжден золотою шпагою с надписью "За храбрость". При осаде Силистрии, начавшейся 23 сентября, С. находился в отряде Платова. В этот день великий визирь двинулся со своими главными силами для освобождения обложенной русскими крепости, но был встречен Платовым, который выставил в первую линию шесть казачьих полков под начальством С., подкрепив их конными и пехотными частями. Не выдержав стремительной атаки, турки бежали и на протяжении 15 верст были преследуемы казаками, которые захватили в плен одного пашу и свыше сотни других чинов. Наградой С. за эту атаку был орден св. Анны 1 степени. В начале октября, при вторичной попытке визиря освободить Силистрию, С. пришлось принять участие в Татарицкой битве, опять кончившейся поражением турок и доставившей С. орден Владимира 2 ст. При новом главнокомандующем Дунайской армией, гр. H. M. Каменском (2-ом), С. участвовал во всех боях лета (июнь — июль) 1810 г., сражался при взятии Силистрии, особенно отличился в жаркой битве под Шумлой, за которую получил алмазные знаки на орден св. Анны, после командовал пятью полками и артиллерийской ротой, но с самим главнокомандующим, обладавшим неуживчивым характером, ладил мало, вследствие чего принужден был покинуть армию и уехать в Петербург.
В 1811 г. С. был пожалован в генерал-адъютанты, но тогда же (в сентябре) умер его престарелый отец, оставив после своей широкой барской жизни громадное состояние в совершенно расстроенном виде. С. принужден был прибегнуть к ссуде в 5 млн. рублей из государственного заемного банка, чемпион восстановил нормальное положение обширного имущества. Но хлопоты и заботы по личным делам С. тотчас же отложил, когда надвинулась Отечественная война. Уже в начале ее он отправился на западную границу и принял командование сводной дивизией, входившей в состав 3-го корпуса ген.-лейт. Тучкова 1-го. В битве под Бородиным на долю дивизии С. выпала одна из самых тяжелых задач — удержать у деревни Утицы натиск французов, что С. вполне успешно и выполнил, с большими потерями защищая позиции вплоть до получения подкрепления, с помощью которого ему удалось совсем оттеснить неприятеля. За Бородино он был произведен в генерал-лейтенанты. По смерти в этой битве Тучкова, С., как старший после него генерал, занял его пост по командованию 3-м корпусом, с которым он вместе с армией 11 октября вышел из Тарутина по направлению к Малоярославцу, в битве под которым также принимал деятельное участие. Особенно значительны были заслуги его в битве под Красным (5 ноября), где он помог ген. Милорадовичу совершенно истребить корпус маршала Нея. После кратковременного отпуска в Петербург для лечения, С., взяв с собою своего 18-летнего сына Александра, снова отправился в армию, которую настиг уже в пределах Германии. В битве под Лейпцигом, находясь в армии Беннигсена, он проявил выдающееся мужество, за что был удостоен ордена св. Александра Невского. В дальнейший период кампании 1813 г. С., командуя дивизией в армии наследного принца шведского, оперировал в Гановере, где ему удалось взять крепость Штаде и очистить устье Эльбы и Везера от французов, затем помогал Беннигсену при блокаде Гамбурга, где затворился Даву, а в начале февраля 1814 г. поступил под начальство ген. Винцингероде, присоединился к войскам, действовавшим в пределах Франции, и участвовал в сражениях под Шампобером, Монмирайлем и Вошаном. 23 февраля в битве под Краоном, где С. стоял в резерве, он получил страшное известие о гибели его единственного сына, которому ядром снесло голову. Хотя С. после этого еще участвовал в Лаонском сражении и даже находился в самом адском огне, но силы его под впечатлением тяжелой утраты были подкошены; ни живое сочувствие окружавших, ни полученный им орден Георгия 2 ст. не могли его утешить, и он с разрешения государя вскоре с прахом сына уехал в Петербург. Здесь он 18 августа 1814 г. был назначен членом комитета для вспомоществования неимущим увечным воинам.
Восстановить надломленные силы С. оказалось невозможным, — в его груди стала развиваться и быстро прогрессировать чахотка. В феврале 1817 г. он, по настоянию врачей, в сопровождении супруги, выехал за границу для лечения, но по дороге ему стало хуже, и 10 июня 1817 г. он скончался недалеко от Копенгагена. Тело его было привезено в Петербург и похоронено в Александро-Невской лавре.
За несколько месяцев до смерти С. составил майоратный акт, по которому все его имущества в уездах Пермском, Оханском, Соликамском, Кунгурском и Екатеринбургском, Пермской губ., всего 45875 душ мужского пола, в Балахнинском уезде Нижегородской губ. и в Петербурге и его уезде, во избежание дробления вошли в общий состав под именем нераздельного имения. Этот акт, однако, был Высочайше утвержден уже после его смерти, 11 августа 1817 г., и по нему вступала во владение имуществами уже его жена, Софья Владимировна (см. отдельно). Кроме безвременно погибшего сына Александра С. имел еще 4 дочерей: Аглаиду, замужем за кн. Голициным, Елизавету — за кн. Салтыковым, Ольгу — за гр. Ферзеном и Наталью (старшая) — за родственником, бароном Сергеем Григорьевичем Строгановым, которому принесла в приданное майорат и графский титул.


С 1794 года был женат на Софье Владимировне Голицыной (1775—1845), от неё имел сына и четырёх дочерей.

Александр Павлович (1794 - 23 февраля 1814)
Наталия Павловна (1796-1872) - единственная наследница строгановского состояния, жена с 1818 года четвероюродного брата барона С.Г.Строганова, которому перешёл графский титул Строгановых.
Аделаида (Аглая) Павловна (1799-1882) - фрейлина, кавалерственная дама ордена св. Екатерины меньшего креста, с 1821 года жена князя В.С.Голицына (1794-1836);
с 1845 году стала владелицей Марьино.
Елизавета Павловна (1802-1863) - жена светлейшего князя Ивана Дмитриевича Салтыкова (1797 — 1832).
Ольга Павловна (1808-1837), с 1829 года жена графа П.К.Ферзена (1800-1884).

[size=85][color=green]Добавлено спустя 6 минут 12 секунд:[/color][/size]
«Гражданин Очер»

Традиции коллекционерства, меценатства и благотворительности, развивавшиеся Строгановыми в пределах своих вотчин и поднятые на общероссийский уровень А. С. Строгановым, были продолжены его сыном графом П. А. Строгановым и супругой сына Софьей Владимировной.

Павел Александрович Строганов родился в Париже, по одним сведениям, в 1774 году, а по другим – в 1772 году. В 1779 году его родители возвратились в Россию. Вскоре в Петербург приехал француз-воспитатель Жильбер Ромм, с которым Строганов заключил долгосрочный договор о преподавании наук и воспитании сына до 18 лет. Маленький Павел почти ни слова не говорил по-русски, и его воспитатель решил немедленно вместе с ним заняться изучением русского языка.

Приезд Ромма в Петербург совпал с размолвкой четы Строгановых. Мать Павла уехала в Москву вслед за И. Н. Корсаковым, опальным фаворитом Екатерины II, отец оставался в Петербурге. Надо было по возможности скрыть от мальчика это двойственное положение. И тогда по настоянию Ромма решено было совершить путешествие по России, чтобы ребенок знакомился с различными бытовыми сторонами жизни и на практике изучал русский язык.

В грандиозный вояж мальчик и его гувернер отправились в сопровождении лакеев, егерей, гвардейского унтер-офицера, а также крепостного художника Строгановых Андрея Воронихина. Подобные путешествия с посещением родовых вотчин продолжались с перерывами с 1781 по 1786 год. Ромм вел подробный дневник, записывая путевые впечатления. Одним из приемов обучения своего воспитанника Ромм сделал переписку между ними, что привело к появлению обширного архива. И многие письма сохранились. В 1784 году они посетили Олонецкую губернию, Финляндию, Выборг и Иматру побывали в Москве, Нижнем Новгороде, Казани, Пермской губернии, добрались до Алтая и Байкала. В следующий раз путники отправились на Валдай, побывали в Новгороде, Москве и Туле. В 1786 году Ромм со своим воспитанником надолго задержались в Киеве, осмотрели Украину (Малороссию), Новороссийский край, Крым.

После возвращения в Петербург молодой граф П. А. Строганов, числившийся в списках конной гвардии корнетом, был переведен поручиком в Преображенский полк с зачислением адъютантом к князю Потемкину, что дало ему возможность получить разрешение уехать за границу для завершения своего образования. В путешествие за границу, в Швейцарию и Францию, продолжавшееся более трех лет (1787–1790), Павел и его воспитатель отправились вслед за другим молодым представителем рода Строгановых – бароном Григорием Александровичем (1769 или 1770–1857). Единственный сын барона Александра Николаевича ехал за границу для учебы в Страсбургском университете.
В ноябре 1787 года путешественники прибыли в Женеву, ученый мир которой встретил их весьма радушно. Здесь к ним присоединился Григорий Александрович. Строгановы посещали лекции химика Тенгри, физика Пикте, встречались со знаменитым Лафатером, совершали поездки по горам и к ледникам, осматривали рудники, фабрики и заводы, что было важно для них как будущих уральских заводчиков.

После годового пребывания в Швейцарии в первые месяцы 1789 года Строгановы отправились в Париж. Здесь они собира лись упражняться в фехтовании и искусстве верховой езды, посещать лекции в Сорбонне. В приписке к письму Павла отцу от 16 декабря 1788 года Ромм сообщал Александру Сергеевичу: «Ваш сын должен прослушать здесь такие необходимые для его образования курсы, как естественная история и горная химия». В письме от 12 февраля 1789 года воспитатель развертывал перед отцом целую программу обучения во французской столице: «Париж предоставляет нам широкие возможности для всех видов учебы, но и скрывает также в себе немало подводных камней. Дабы обойти последние и не отвлекаться от достижения поставленной цели, я счел нужным изменить имя Вашего сына, избавившись тем самым от необходимости выполнять пустые и бесполезные обязанности, которые налагало бы на нас его родовое имя… Я с удовлетворением замечаю, что эта перемена имени, больше не являющаяся тайной, указывает на тот образ жизни, которому мы решили следовать, а потому нас до сих пор еще не беспокоили в нашем уединении. Вы на сей счет не высказали никакого мнения, и я хотел бы знать, одобряете ли Вы нас. Ваш сын не посещает здесь никаких зрелищ, поскольку в Париже они могут быть опаснее для молодого, неопытного человека, чем где-либо еще. Я ему дозволяю лишь те удовольствия, которые он имел в детстве. Учится он математике, рисованию, работе с картой, что должно подготовить его к изучению фортификации, осваивает металлургическую химию и механику. Я предлагаю давать ему уроки английского языка и несколько подтянуть его в немецком. Он неизменно занимается историей, которая преподается ему так, чтобы он дополнительно мог получить представление о французской художественной литературе… Что касается юриспруденции, то я нахожу его пока слишком легкомысленным и недостаточно усидчивым для ее изучения. Надеюсь, он смог бы приступить к нему через год или два. Я жду наступления теплого времени для возобновления его занятий плаванием и другими упражнениями, укрепляющими тело… У Вашего сына нет хорошо осознанного стремления к учебе, но он относится к работе добросовестно, проявляя при этом большую сообразительность и точность суждений».

В столице Франции становилось неспокойно, и Ромм решил из предосторожности переменить, как это видно из цитированного письма, фамилию своего воспитанника на Павла Очера (по названию речки, протекавшей около одного из пермских заводов в строгановских владениях). В апреле 1789 года пришло известие о кончине барона и действительного тайного советника Александра Николаевича Строганова, и сын его, Григорий Александрович, немедленно выехал в Россию вместе со своим гувернером. Юный граф Павел и его воспитатель остались в Париже одни.

Всеобщее недовольство, брожение умов, финансовый кризис указывали на скорое падение династии Бурбонов. Уже шли выборы в Национальное собрание, заседания которого совпали с приездом в Париж Жильбера Ромма и его воспитанника. В июне 1789 года Ромм и П. Строганов начали регулярно посещать заседания Генеральных штатов в Версале и активно интересоваться прессой и публицистикой. 26 июня 1879 года Павел писал отцу о ситуации во Франции: «Мы здесь имеем весьма дождливое время, что заставляет опасаться великого голода, который уже причинил во многих городах бунты. Теперь в Париже премножество войск собрано, чтобы от возмущений удерживать народ, который везде ужасно беден».

События 14 июля 1789 года, связанные со взятием парижским людом королевской тюрьмы Бастилии, получили огромный резонанс не только во Франции, но и далеко за ее пределами. 20 июля Павел известил отца о случившемся: «Вы, может быть, уже знаете о бывшем в Париже смятении, и вы, может быть, неспокойны о нас, но ничего не опасайтесь, ибо теперь все весьма мирно».

Но революционные события стремительно нарастали, и Жильбер Ромм вовлек в водоворот политических событий своего юного воспитанника. Он стал посещать народные сходки и митинги с юным Павлом и чуть ли не ежедневно ездил в Версаль на заседания Национального собрания. 10 января 1790 года Ромм основал Клуб друзей закона. И в числе первых членов клуба была фамилия Павла Очера. Клуб стремился влиять на ход голосования в Национальном собрании.

Ромм знакомил Павла со всеми знаменитыми деятелями революции.

Заседания Клуба друзей закона происходили в доме Теруань де Мерикур, получившей известность среди парижской бедноты своими пламенными речами и оригинальностью костюма во время взятия Бастилии и похода парижских женщин на Версаль. Революционные газеты изображали ее в красной амазонке, большой шляпе, украшенной перьями, с мужским поясом, на котором висели сабля и два пистолета. Ромм был увлечен ее патриотизмом, а юный Павел со всей пылкостью и безоглядностью юности влюбился в прекрасную и жестокую «красную амазонку» Французской революции, которая, по свидетельствам современников, едва ли не собственноручно отрубила голову монархисту Сюло. Красавица Теруань заведовала архивом Клуба друзей закона, а юный Строганов отвечал за библиотеку, которую он купил для клуба на деньги отца.

Немудрено, что, вращаясь в таком своеобразном обществе, Павел Очер вскоре вступил и в Клуб якобинцев. 7 августа 1790 года ему был выдан диплом за подписью председателя и трех секретарей. Поощряемый своим воспитателем, Павел переводит на русский язык «Декларацию прав человека и гражданина». Восхищение юного Строганова вызывали речи популярных ораторов революции, и особенно выступления адвоката Мирабо. В то время он записывал: «Лучшим днем моей жизни будет день, когда я увижу Россию, обновленную такой же революцией. Может быть, я буду играть в ней такую же роль, какую здесь играет гениальный Мирабо».

Поведение молодого русского аристократа привлекло внимание королевской полиции и российского посланника в Париже. Хотя Ромм регулярно отправлял А. С. Строганову свои донесения и массу брошюр, едва ли старый граф отдавал себе ясный отчет в том, что «проделывает безупречный гувернер с его сыном». Зато императрица сразу во всем разобралась, и ее ответ на донесение посланника Самойлова из Парижа был весьма категоричен: «Чтобы генералу Брюсу (петербургский губернатор. – М. Г.) поручено было сказать графу Строганову, что учитель его сына Ромм, сего человека молодого, ему порученного, вводит в клуб Жакобенов и Пропаганды, учрежденный для взбунтования везде народов противу власти и властей, и чтобы он, Строганов, сына своего из таковых зловредных рук высвободил… ибо граф Брюс того Ромма в Петербург не впустит».

В конце августа 1790 года Ромм и его воспитанник, подчиняясь настоятельным требованиям графа А. С. Строганова, отправились из Парижа в провинцию, в Овернь. Судя по их письму от 19 августа 1790 года, они покидали столицу с разным настроением. Тон Павла спокоен и жизнерадостен: «Вышедши из Парижа августа второго дня, мы довольно счастливо сделали наш путь пешком и прибыли сюда 16-го дня». Напротив, Ромм почти не скрывает раздражения и пишет едва ли не вызывающе, подчеркнуто демонстрируя, что никоим образом не разделяет негативного отношения старого графа к происходящему во Франции: «Верные своему намерению, о котором мы известили Вас в своем последнем письме, мы покинули Париж. Мы прервали все полезные отношения, которые связывали бы нас в столь сложной ситуации с теми событиями, что стали для истории величайшим чудом, а для правителей – величайшим уроком».

В деревушке Жимо, где они поселились, серьезно заболел и умер преданный слуга молодого графа Клеман. Ромм не допустил к умирающему священника и устроил гражданские похороны. Весть об этом дошла до России и окончательно поколебала доверие старого графа к гувернеру своего сына. Он послал H. H. Новосильцева, приходившегося двоюродным братом Павлу Александровичу, с поручением забрать его у Ромма и отвезти в Россию. Расставание Павла со своим воспитателем произошло в Париже 1 декабря 1790 года.

Сам Ж. Ромм закончил свою жизнь трагически. Он стал членом Конвента, находился среди подписавших смертный приговор Людовику XVI. Им был составлен революционный календарь. Когда «Гора» была побеждена, Ромм и пять его товарищей были арестованы, приговорены к казни на гильотине и покончили с собой, чтобы не отдаваться живыми в руки палача. Влияние Ж. Ромма на своего воспитанника не прошло бесследно, что видно из последующей жизни и деятельности Павла Александровича.

По возвращении П. А. Строганова в Россию императрица приказала выслать его подальше от столицы, в Братцево, подмосковное имение его матери, где он оставался до смерти Екатерины II в 1796 году. Еще живя в Братцеве, Павел Александрович часто посещал дом княгини Натальи Петровны Голицыной (впоследствии послужившей прообразом «пиковой дамы» А. С. Пушкина) и в 1794 году женился на ее дочери, Софье Владимировне (1774 или 1775–1845). В 1795 году у них родился сын Александр, а впоследствии еще четыре дочери: Наталья, Аделаида, Елизавета и Ольга.

С воцарением Павла I, который был крестным отцом Павла Строганова, молодые супруги переехали в Петербург, где сблизились с семьей наследника, великого князя Александра. Софья Владимировна становится придворной статс-дамой, близкой подругой супруги наследника, Елизаветы Алексеевны, Павел Александрович – камергером и личным другом Александра. Размышляя в это время о путях преобразования России, П. А. Строганов прочитал книгу А. Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву». Интересен его отзыв о ней: «Действительно необходимость была согласиться с началами, господином Радищевым предложенными. Нет сомнения, что он был исполнен рвения к добру, но… мне кажется, он не взял в этом деле истинный путь».

Павел Александрович был «первым из друзей Александра, который удостоился слышать мысли его о предстоящих преобразованиях». По-видимому, Александр, будучи еще наследником, делился с ним своими планами. «Мне думалось, – писал он, – что если когда-либо придет и мой черед царствовать, то вместо добровольного изгнания себя я сделаю несравненно лучше, посвятив себя задаче даровать стране свободу… Это… было бы лучшим образцом революции, так как она была бы произведена законной властью, которая перестала бы существовать, как только конституция была бы закончена, и нация избрала бы своих представителей… Всего-навсего нас только четверо, а именно: Новосильцев, граф Строганов и мой князь Чарторыйский».

В первые годы своего царствования Александр опирался на небольшой круг друзей, который сложился около него еще до восшествия на престол. П. А. Строганов, H. H. Новосильцев, В. П. Кочубей, А. Чарторыйский по-прежнему запросто приходили к Александру в гости, а заодно обсуждали государственные дела.

Именно из этого кружка выходили все реформаторские проекты в начале александровского царствования. Старшее поколение возмущенно называло молодых реформаторов вольтерьянцами и якобинцами. В адрес Строганова также не раз делались злые выпады. Так, Ф. Ф. Вигель язвительно замечал по его поводу: «Приятное лицо и любезный ум жены его сблизили с ним императора Александра, а его добродетель не могла после разлучить с ним. Ума самого посредственного, он мог только именем и фортуной усилить свою партию».

Именно П. А. Строганов, желая скорее «выйти из сферы неопределенных разговоров» и стремясь «создать почву для обсуждения государственного преобразования», в записке, поданной императору Александру 9 мая 1801 года, предложил учредить «Негласный комитет», работы которого «должны оставаться в тайне, чтобы не возбуждать преждевременных толков в обществе». Александр одобрил записку, и 24 июня 1801 года комитет собрался в первый раз в составе Кочубея, Новосильцева, Чарторыйского и Строганова. Председательствовал в комитете сам император. Заседания комитета проходили регулярно в течение двух лет до конца 1803 года.
Характеризуя П. А. Строганова как государственного деятеля, один из современников, граф В. Н. Головин, писал в своих записках, что Строганов был «одним из тех объевропеившихся русских аристократов, которые умели как-то связывать в своем уме теоретические принципы равенства и свободы со стремлениями к политическому преобладанию высшего дворянства». Павел Александрович, по воспоминаниям современ ников, в это время «принадлежал к числу ревностных почитателей Мирабо и гласно изъявлял заимствованный от запада свободный образ мыслей». Строганову принадлежала ведущая роль не только в организации комитета, но и в подготовке вопросов, ставившихся на его рассмотрение. Стремясь направить императора на путь реформ, он разрабатывает проект конституции, так называемый «Общий кодекс» – план государственного устройства России. Протоколы заседаний «Негласного комитета», сохранившиеся в строгановском архиве, свидетельствуют о том, что наиболее радикальные предложения реформ вносил П. А. Строганов.

Из всех советников Александра I он был единственным, кто высказался «самым решительным образом в пользу улучшения быта крестьян и пришел к заключению, что если во всем этом вопросе есть опасность, то она заключается не в освобождении крестьян, а в удержании крепостного состояния». На заседании 18 ноября 1801 года П. А. Строганов выразился весьма резко о дворянстве: «Это сословие самое невежественное, самое ничтожное и в отношении к своему духу наиболее тупое». Самому принципу преобразований Александр I безусловно верил, но практическое осуществление пугало его. Как писал Строганов Новосильцеву в одном из писем, государь впадал в нерешительность и в результате получалось нечто «вялое и трусливое».

П. А. Строганов выдвинул предложение все важнейшие государственные дела обсуждать в Совете, состоявшем из всех министров. Он предугадал, таким образом, важную роль Комитета министров, созданного взамен коллегий 8 сентября 1802 года. Мысль об учреждении министерств целиком вышла из недр «Негласного комитета».

Но вскоре после этого реформаторский пыл императора стал быстро угасать. Хотя он продолжал аккуратно посещать заседания Комитета министров, но стало заметным его охлаждение к делам внутренней политики. Александр хотел прослыть спасителем Европы и возглавить готовившуюся коалицию против Наполеона. Следствием такого его настроения стала военная кампания 1805 года.

Время реформ подходило к концу. «Негласный комитет» был расформирован в конце 1803 года, заседания его прекратились. В начале 1804 года заболел канцлер граф А. Р. Воронцов, и император настоял, чтобы его заменил князь А. Чарторыйский, хотя современники отмечали, что «решение назначить поляка-патриота на одну из важнейших должностей в империи возбудило в современном обществе и в придворных сферах сильнейшее неудовольствие». Министром внутренних дел был назначен В. П. Кочубей, а П. А. Строганов получил пост его заместителя (товарища).

Все члены «Негласного комитета» сопровождали императора в кампании 1805 года и были свидетелями аустерлицкого разгрома. Возможно, именно в это время у Строганова зародилась тайная мысль перейти на военную службу. Вскоре после Аустерлица Александр I отправляет Павла Александровича с дипломатическим поручением в Лондон, куда он прибыл в феврале 1806 года. Сначала он был заместителем российского посланника С. Р. Воронцова, а затем сменил его, проявив на этом посту немалые дипломатические способности. Но после отставки А. Чарторыйского с поста министра иностранных дел и назначения вместо него барона Будберга П. А. Строганов начал тяготиться своими обязанностями дипломата, хотел совсем отойти от дел. Из Лондона он писал жене: «Я решился не возвращаться в Россию. Останусь здесь, уеду в Индию или Америку, но не возвращусь в Россию». Однако император Александр требовал скорейшего приезда Строганова в Петербург, намереваясь дать ему новое назначение в дипломатической сфере.

В начале военной кампании 1807 года против Наполеона П. А. Строганов сопровождает императора и принимает неожиданное для многих решение поступить в действующую армию добровольцем. Еще до получения перевода на военную службу он отправляется волонтером в отряд казачьего атамана Платова. И это при том, что П. А. Строганов имел чин тайного советника и был сенатором.

Граф Павел Александрович являлся решительным противником всякого сближения с Наполеоном, а его поездка в Англию еще более укрепила в нем эти чувства. И он не без основания опасался, что его «употребят по дипломатической части в сношениях с врагом Европы и России». Писатель Юрий Тынянов сказал о Строганове, что «ненависть к Напо леону сделала его военным». Кроме того, как отмечали современники, наблюдались перемены в отношениях императора с прежде близкими к нему людьми: «Достойные слуги его были удалены или удалились сами», «доверие императора было обращено к новым лицам».

Первое же боевое крещение принесло Строганову блестящий успех. Атаман Платов, командовавший авангардной группой русской армии, поручил ему один из казачьих полков, который 24 мая 1807 года атаковал обозы корпуса маршала Даву. Главнокомандующий генерал Беннигсен писал в донесении по этому поводу: граф П. А. Строганов, «перейдя вплавь реку Алле… мгновенно атаковал неприятеля, разбил его, положил на месте, по крайней мере, до 1000 человек и взял в плен 4 штаб-офицеров, 21 офицера и 360 рядовых». Добычей русских сделались канцелярия маршала Даву, его экипаж и вещи. Так началась военная карьера графа Строганова. Наградой за его успехи на новом поприще был орден Св. Георгия III степени и перевод из тайного советника и сенатора в генерал-майоры. Первый военный подвиг сразу же принес ему уважение и признание. Правда, не всех. Ф.Ф. Вигель в своих записках язвительно замечал, что «граф Строганов, отличившийся во фраке с казаками против французов, поступил в военную службу генерал-майором».

После заключения Тильзитского мира П. А. Строганову не пришлось долго бездействовать. 27 января 1808 года он назначается командиром полка лейб-гренадер. Когда началась война со Швецией, Строганов сначала командовал резервом, собранным у Вильманстранда, а позднее поступил под начало Багратиона, корпус которого должен был занять Аландские острова. Четыре колонны князя Багратиона выступили из Адо 26 февраля 1809 года и по льду двинулись на Большой Аланд. Граф Строганов с пятой колонной должен был обойти остров по льду с южной стороны и занять пролив, отрезав неприятелю путь отступления. «Я согласен, – писал Багратион Строганову, – что переход этот довольно труден, но я уверен, что Ваше сиятельство не пропустит случая, который принесет Вам большую честь и увенчает начатую экспедицию несомненным успехом». Строганов оправдал надежды Багратиона. «Благодарю Вас весьма за быстрый поход», – писал он 6 марта Строганову. Шведы запросили мира, и уже 8 марта начался обратный поход с Аланда.

Едва окончилась война со Швецией, как началась русско-турецкая война. Багратион был назначен главнокомандующим Южной армией, и Строганов последовал за ним. Он снова действовал в авангарде казачьего генерала Платова. В сражении под Рассеватом Строганов провел с казаками несколько удачных лихих атак и преследовал с ними турок до Силистрии. За это дело он был награжден золотой шапагой с надписью «За храбрость». 23 сентября 1809 года великий визирь двинулся со своими главными силами для освобождения крепости Силистрия, но был встречен авангардом Платова с шестью казачьими полками в первой линии под началом графа П. А. Строганова. Турки не выдержали атаки и обратились в бегство. За эту победу граф был удостоен ордена Св. Анны I степени. Строганов участвовал во всех боях июня и июля 1810 года, особенно отличившись в жаркой схватке с турками под Шумлой, за что получил алмазные знаки на орден Св. Анны.

После ухода Багратиона из Дунайской армии Строганов выехал в Петербург. В столице он был встречен с почетом.

Император пожаловал его званием генерал-адъютанта. В сентябре 1811 года скончался старый граф Александр Сергеевич Строганов, дела которого оказались очень расстроенными. Роскошный образ жизни этого блестящего екатерининского вельможи, широкое гостеприимство, устройство одной из лучших в России картинных галерей, стоившей нескольких миллионов, собирание ценных редкостей, постройка собора, благотворительные дела, меценатство – все это значительно уменьшило его громадные богатства, состоявшие в землях, лесах, крепостных, соляных варницах, заводах. Сыну, помимо имущества, достался долг на сумму около 3 млн рублей. Павел Александро вич думал даже прибегнуть к займу в Англии под залог пермских заводов, но, к счастью, отказался от этого намерения. Государственный заемный банк нашел возможность ссудить графу несколько миллионов рублей, что быстро поправило его дела.
В личной жизни граф Павел Александрович был вполне счастлив. Дети подрастали. Жена его, Софья Владимировна, обращала на себя внимание красотой, разносторонностью образования и умом. В молодые годы сам Александр I был не на шутку увлечен Софьей Владимировной. Но графиня вела себя с большим тактом и достоинством и сумела сохранить дружеские отношения с царской четой.

Военная карьера оставляла мало времени ее мужу для управления своими имениями. В Петербурге он бывал наездами, и всеми делами по управлению обширным вотчинным хозяйством и содержанию строгановского дворца фактически ведала Софья Владимировна. Она обладала врожденной способностью ко всякого рода деятельности – от административно-хозяйственной до художественной.

В память о своем тесте, графе А. С. Строганове, президенте Академии художеств, Софья Владимировна предложила увеличить число стипендий воспитанникам академии из своих средств. Художественное творчество относилось к числу ее сильных увлечений. Она была прекрасным рисовальщиком и живописцем. Ее тонкие лирические пейзажи, выполненные акварелью, хранились во дворце на Невском еще в начале XX века. Французская художница Виже-Лебрен, работавшая у графа Александра Сергеевича, вспоминала, что он «приставил к ней слугу, умевшего мыть кисти, ибо ту же обязанность нес он при невестке графа». Свою любовь к живописи графиня передала и дочерям, неплохим художницам. Софья Владимировна и ее старшая дочь Наталья владели искусством гравирования. В 1819 году на ее средства было выпущено написанное Семеном Кирилловым «Руководство к познанию живописи, изданное для юношества обучающегося». А пять лет спустя графиня стала одним из учредителей «Общества поощрения художеств», сыгравшего немалую роль в распространении культуры в России.

Строгановы традиционно держали двери дворца открытыми для представителей литературного и художественного мира. Меценатка была прекрасно знакома с современной ей русской литературой, постоянно принимала у себя поэтов и писателей. В ее никогда не пустовавшем салоне строгановского дворца завсегдатаями были баснописец И. А. Крылов, поэт и царедворец В. А. Жуковский, с восторгом отзывавшийся о ней. Г. Р. Державин посвящал ей стихи.

Сам Павел Александрович иногда позволял себе дома в Петербурге некоторые причуды. Его зять С. Г. Строганов вспоминал про тестя, что иногда «под влиянием воспоминаний молодости, тот чудил и вдруг, ни с того ни с сего, уходил в комнаты слуг, садился с ними запросто обедать и наслаждался равенством».

Однако в наступавшее бурное время П. А. Строганову уже некогда было заниматься личными, семейными делами. В битвах России с наполеоновской Францией он командовал дивизией и корпусом, был несколько раз ранен, стал Георгиевским кавалером двух степеней.

Весной 1812 года Строганов принял на западной границе сводную дивизию, входившую в состав 3-го корпуса генерала П. Н. Тучкова. После вторжения Наполеона в пределы России дивизии пришлось участвовать в тяжелых боях под Смоленском. В Бородинском сражении был момент, когда весь натиск французов сосредоточился на дивизии графа Строганова, однако дружным штыковым ударом неприятель был оттеснен. За Бородино П. А. Строганова произвели в генерал-лейтенанты.

В лагере под Тарутиным Строганов принял начальство над 3-м корпусом генерала П. Н. Тучкова, смертельно раненного в Бородинской битве. 11 октября армия двинулась из Тарутина к Малоярославцу, где произошла кровопролитная битва, в которой активную роль сыграли и части корпуса Строганова. 5 ноября под Красным Строганов при содействии отряда князя Д. В. Голицына (родного брата его жены и будущего московского генерал-губернатора) помог генералу М. А. Милорадовичу разбить корпус маршала Нея.

После сражения под Красным П. А. Строганову было разрешено уехать в Петербург для лечения, но пробыл дома он недолго. Тщетно семья уговаривала графа поберечь себя – его тянуло на поля сражений, которые к тому времени уже переместились на территорию Германии. В начале 1813 года он возвратился в армию, взяв с собой единственного сына Александра – 18-летнего юношу. Они успели к началу решающих сражений, завершавших военную кампанию в Европе против Наполеона. Самым крупным событием этого периода войны стала «битва народов» под Лейпцигом. В этом сражении граф Строганов, находясь в войсках генерала Беннигсена, вновь проявил свою доблесть, за что был награжден орденом Св. Александра Невского.

В ходе дальнейшей кампании Строганов успешно дрался под Шампобером и Вошаном. 23 февраля 1814 года в битве под Краоном во Франции он командовал резервным отрядом. В разгар сражения Строганову донесли о гибели единственного сына. Известие настолько потрясло отца, что он, будучи не в состоянии лично завершить блестяще разработанную им операцию, передал командование М. С. Воронцову. В рапорте генерала Сакена Барклаю-де-Толли 27 февраля 1814 года сказано: «Юноша храбрый и милый граф Строганов тут же жизнь свою положил и многие другие офицеры». Несмотря на глубокое потрясение, отец участвовал в Лаонском сражении, находясь все время под сильным огнем неприятеля, как бы ища смерти на поле битвы.

Эта трагедия потрясла юного А. С. Пушкина, еще учившегося в лицее, когда хоронили в Петербурге сына, а через два года и отца Строгановых. Позднее он написал такие строки:



О страх, о горькое мгновенье,

О Строганов, когда твой сын

Упал сражен, и ты один

Забыл и славу, и сраженье.

И предал славе ты чужой

Успех, достигнутый тобой.

Старые друзья Строганова глубоко сочувствовали его семье. Князь А. Чарторыйский писал Н. Н. Новосильцеву:

«Слыхали ли вы уже, милый друг, о случившемся несчастье? Бедный Александр Строганов убит почти на глазах своего отца, который в полном отчаянии. Что будет с бедной графиней Софьей Владимировной? Выдержит ли она этот ужасный удар? Редко что-либо меня так огорчало… Несчастие этого семейства ужасно; несчастье, которое постигло таких друзей, как эти, надрывает сердце».

П. А. Строганову так и не довелось вновь увидеть Париж – город своей юности. С разрешения императора он покинул армию, получив свою последнюю боевую награду – Георгия II степени, и через всю Германию отправился с прахом сына в Петербург. Вскоре Павел Александрович заболел. Симптомы болезни ясно указывали на чахотку, поэтому решено было увезти его в теплые края, в Лиссабон.

Но заграничная поездка запоздала. 10 июня 1817 года П. А. Строганов скончался на борту фрегата «Святой Патрикий» вблизи Копенгагена. По странному совпадению за два дня до этого в датской столице умерла Теруань де Мери-кур – его парижская любовь. Тело Строганова было доставлено в Петербург и погребено рядом с сыном на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры в фамильной усыпальнице в присутствии императорской семьи. Со смертью графа Павла Александровича пресеклась младшая линия Строгановых.

Судьба этой героической личности является символом гражданского мужества, служения отечеству. Осознав невозможность проведения преобразований в России, граф Павел предпочел придворной и дипломатической карьере военную службу. Возможно, военное дело не было той сферой, где он смог наиболее полно раскрыть свои способности. Вместе с тем действующая армия – а это было время непрерывных сражений и походов – более всего соответствовала романтическим идеалам мятежной юности Павла Строганова, отвечала его стремлению к действию, к проявлению личного мужества, желанию приносить конкретную пользу родине, его нравственным понятиям о чести и достоинстве.
Просвещенная графиня

За несколько месяцев до смерти Павел Александрович подготовил завещание и майоратный акт, по которому все его имущество (имения и заводы) вошло, во избежание дробления, «в общий состав под именем нераздельного имения». По этому акту его супруга, Софья Владимировна, вступала в пожизненное владение майоратным имением, а затем наследницей майората становилась старшая дочь, Наталья Павловна. Майоратный акт был утвержден 11 августа 1817 года, уже после смерти Строганова, императором Александром I. В указе о строгановском майорате сказано, что он утверждается «в знак уважения, отличного усердия и преданности» графа Павла к особе государя, а «равно в награду услуг и ревности, оказанной им и его предками российскому престолу». Имения, поступавшие в майорат, находились в 5 уездах Пермской губернии: Пермском, Оханском, Соликамском, Кунгурском и Екатеринбургском – и включали 45 875 крестьян мужского пола. Кроме того, в майорат вошли 119 душ в Нижегородской губернии, с землей и усадьбой в Нижнем Новгороде, два дома в Санкт-Петербурге, дом у Полицейского моста и земля со строгановскими дачами на Выборгской стороне.

Софья Владимировна сумела укрепить пошатнувшееся после долгов тестя и бедствий 1812 года семейное состояние. Жила она то в Петербурге, то в имении Марьино под городом Тосно Новгородской губернии, пользуясь всеобщим уважением. Вступив во владение майоратом, она обязала управляющего Ф. А. Волегова «больше всего заботиться о благосостоянии своих крепостных людей и уже потом о доходах с имения». Чтобы иметь грамотных управляющих и приказчиков, графиня задумала создать в Петербурге Школу земледелия, горных и лесных наук. Свой проект она представила в 1824 году в Вольное экономическое общество, членом которого состояла. Школа, куда, кроме способных крестьянских детей из ее имений, принимались сыновья других крепостных и вольных людей, вскоре была открыта. Она просуществовала до 1844 года. Из ее стен вышли сотни образованных специалистов, которые впоследствии стали управляющими и администраторами, смотрителями промыслов, приказчиками и бухгалтерами, горными мастерами, лесничими, агрономами, преподавателями. Теоретическое отделение школы находилось в Петербурге, на Васильевском острове. Практические занятия проводились в Марьино, где были построены школа, мельница, рига и птичий двор. Заботясь об улучшении земледельческой культуры среди крестьян, Софья Владимировна в 1825 году основала земледельческую школу для мальчиков-сирот. Окончивший школу крестьянин после женитьбы получал участок земли до 30 десятин, под хлебопашество, сенокос и лес.

Управлять огромными имениями было нелегко. Большие убытки приносили различные стихийные бедствия и пожары. Знаменитое своими соляными промыслами владение Строгановых Новое Усолье, к примеру, горело с 1737 по 1842 год семь раз. 24 июля 1842 года пожар опустошил село Ильинское, где располагалась центральная контора Строгановых по управлению имением. Сгорело 120 домов, до 40 лавок и амбаров. Управляющий Волегов доносил графине, что, вместо того чтобы тушить пожар, «мужики напали на кабаки» и занялись не пожаром, а пьянством.

Но были в имениях Строгановых и праздничные дни. О том, как они проходили, рассказывает очевидец: «В Прокопьев день, 8 июля, в селе Новое Усолье бывает самый большой и веселый праздник для простого народа. За столы у одного графа Григория Александровича садится от 500 до 600 человек, а у всех пяти владельцев более 2000. Кушанья состояли из калачей, пирогов с рыбой, холодного, щей, каши и жаркого. Все сопровождалось тремя большими стаканами вина и хорошего пива – без меры, а сколько душе угодно». Отмечалось, что в этот день не случалось драк, хотя почти все были пьяны. Дела управления огромной вотчиной требовали множества инструкций, которые составляла сама Софья Владимировна. В 1819 году ею было написано «Положение для учреждения третейского суда» в ее поместьях, в 1827 году – «Положение об управлении Пермским нераздельным имением». Согласно Положению, имение было разделено на пять административных округов. В каждом округе были открыты новые школы, библиотеки, госпитали. Позднее она утвердила правила о пенсиях служащим, мастеровым (1841) и лоцманам соляных караванов (1844). В эти же годы ею была выпущена книга «Беседы сельские. Чтение для учеников в Марьинской школе графини Строгановой – Свод наставлений по всем вопросам крестьянской жизни».
Графиня также деятельно занималась своим петербургским хозяйством. В начале 1830-х годов она купила соседний с ее дворцом дом на Невском проспекте, состоящий из двух разноэтажных жилых корпусов. Они были перестроены по проекту архитектора Садовникова в обычный 3-этажный жилой дом. Часть помещений Строганова сдавала в аренду под ресторан и портновскую мастерскую. Здесь же располагался трактир «Строгонов», рекламировавшийся в указателе «Невский проспект» как лучший трактир столицы в середине XIX века.

Умерла Софья Владимировна в 1845 году от паралича сердца, оплакиваемая всеми, кто ее знал. Погребена она, как и ее муж, в Александро-Невской лавре. Император Николай I приезжал поклониться ее праху.

После смерти графини владелицей майората стала ее старшая дочь Наталья Павловна (1796–1872). Согласно завещанию Павла Александровича, распорядителем майоратного имения после смерти матери и наследником графского титула становился муж его старшей дочери. Решением семейного совета женихом Натальи Павловны стал барон Сергей Григорьевич Строганов, сын Григория Александровича – троюродного брата ее отца. Свадьба состоялась в январе 1818 года. Для вступления родственников в брак было получено особое разрешение императора Александра I. Женившись на графине Наталье, Сергей Григорьевич приобрел и графский титул. Тем самым соединились две линии династии Строгановых, ведущие свое происхождение от младших братьев, баронов Николая и Сергея Григорьевичей – сыновей последнего «именитого человека» в роде, Григория Дмитриевича Строганова.

Три другие дочери Павла и Софьи Строгановых вышли замуж за представителей известных аристократических фамилий Российской империи. Бракосочетание их любимой дочери Адели (Аделаиды) с князем Василием Сергеевичем Голицыным состоялось в феврале 1821 года. Молодой князь Голицын был сверстником единственного погибшего сына Строгановых, Александра. Он также в юном возрасте принял участие в Отечественной войне 1812 года и заграничных походах русской армии. В 1819 году Голицын посетил Англию, и несколько недель знакомства с Лондоном и его окрестностями произвели на него неизгладимое впечатление, сделав убежденным англоманом. Как и многие представители русской знати той поры, он увлекся масонством, став мастером ложи «Святой Георгий», основанной при российском оккупационном корпусе в Лидсе, во Франции. Назначенный в год свадьбы флигель-адъютантом императора, князь Голицын совершил затем по просьбе Софьи Владимировны инспекционную поездку в пермское имение с целью реорганизации управления, где у него возникла мысль о создании школы для крестьян, реализованная затем его тещей, графиней Софьей.

Мужем другой дочери Строгановых, Елизаветы, в 1827 году стал светлейший князь Иван Дмитриевич Салтыков, внук фельдмаршала Николая Салтыкова, победителя прусского короля Фридриха Великого.

Младшая дочь, Ольга Павловна, в 1829 году стала женой гвардейского кавалергарда графа Ферзена, причем весьма романтическим способом, обвенчавшись тайно от родных. Почт-директор Петербурга К. Я. Булгаков писал в те дни брату в Москву: «Вчера было происшествие в строгановской семье. Графиню Ольгу увезли в ночи. Все спали. Князя Василья (мужа Аделаиды. – М. Г.) разбудили, но что было делать, где искать? Догадывались, что увез ее кавалергард граф Ферзен, и не ошиблись. Когда графиня Софья Владимировна встала и о сем узнала, несмотря на горе, удивление и скорбь свою, поступила как умная женщина и добрая мать. Написала к дочери: прощаю, благословляю и ожидаю. Тем дело и кончилось. Они уже были обвенчаны».

Ждем следующего!

Николай Мартемьянович Сипягин (1785—1828) — русский командир эпохи наполеоновских войн (генерал-лейтенант, генерал-адъютант) из рода Сипягиных. 1— генерал-лейтенант; род. в 1785 г. в Костромской губернии, умер 10 октября 1828 г. В 1790 г. был записан сержантом в лейб-гвардии Измайловский полк, а в 1795 г. поступил в Морской кадетский корпус. Через год поступил снова сержантом в Измайловский полк, но по желанию родных был переведен на гражданскую службу в Коллегию иностранных дел. Однако, по склонности к военной службе, уже в 1800 г. поступил опять рядовым в лейб-гвардии Семеновский полк, где в 1804 г. был произведен в прапорщики. В 1805 г. участвует в Аустерлицком сражении, был ранен и контужен и за отличие награжден орденом св. Владимира 4-й степени с бантом. В 1806 г. выступил в поход в Пруссию и был участником в арьергардных делах между Гутштадтом и р. Пассаргою и в сражении при Фридланде. За военные отличия он, между прочим, был награжден золотою шпагою с надписью "за храбрость". По заключении Тильзитского мира был назначен сначала батальонным адъютантом, а потом, произведенный в 1807 г. в поручики, — полковым адъютантом. Его заботами была приведена в порядок полковая канцелярия, устроена полковая библиотека и составлен исторический обзор л.-гв. Семеновского полка. Император Александр І, обратив внимание на выдающуюся образованность и энергию молодого офицера, пожаловал его в 1811 г. флигель-адъютантом и в этом же году капитаном. В 1812 г. С. находился при Вел. Князе Константине Павловиче, а затем при князе Багратионе, с которым и участвует при защите Шевардинского редута и в сражении при Бородине. Позднее состоял при Кутузове и был участником нескольких сражений. В сражениях при Вязьме и Красном участвовал в отряде Милорадовича и за боевые заслуги произведен в полковники. В отряде Милорадовича С. состоял и после перехода русских за границу, причем всегда был ревностным и блестящим помощником Милорадовича. Он принимал деятельное участие в переговорах Кутузова с князем Шварценбергом относительно отступления австрийских войск из Варшавского герцогства в Галицию с тем, чтобы не произошло столкновения с русскими силами. Деятельность С. увенчалась полным успехом, и Милорадович поручил ему везти ключи г. Варшавы к императору Александру Павловичу. Затем он был назначен начальником штаба авангардного корпуса Милорадовича и, вместе с ним, находился при обложении крепости Глогау. За военные заслуги С. был награжден орденом св. Владимира 3 степени. При отступлении русских войск от Люцена к Бауцену, корпус Мелорадовича находился в арьергарде и вынес на себе всю тяжесть непрерывного отражения войск Наполеона. С., находившийся в составе корпуса, был участником этого отступления русской армии, обнаружив свою энергию, храбрость и ревностное исполнение долга в сражениях при Вальдгейме, Атсдорфе, Вильсдруфе, при переправе через Эльбу, в сражении у селения Вейсига, при Вишофсверде, при Бауцене, Рейхенбахе, близ Герлица, у Лаубана. Деятельность С. была поразительна: дни он проводил в боях, в наблюдении за порядком в войсках, а ночи посвящал письменным делам. Возобновившиеся после Пойшвицкого перемирия военные действия заставили С., лечившегося на Теплицких водах, вернуться в армию по-прежнему на должность начальника штаба корпуса Милорадовича. Участник сражений под Дрезденом и Кульмом, С. был награжден брильянтовыми знаками к ордену св. Анны 2-й степени и чином генерал-майора. Дальнейшие отличия С. оказал в трехдневной битве при Лейпциге, в сражении при Арсис-сюр-Обе и под Парижем. Государь назначил его своим генерал-адъютантом и пожаловал ему орден св. Георгия 3-го класса.

В мирное время, после 1814 г., С. обнаруживал ту же неутомимую деятельность, что и в военное. Состоя начальником штаба гвардейского корпуса, он своими заботами о приведении его в порядок заслужил особое внимание Государя. К этому времени относится основание "Военного Журнала", который обогащался, наряду с другими ценными для своего времени материалами, статьями самого С. Из статей его заслуживает особого внимания статья "о военных действиях в декабре 1812 года до заключения перемирия в июне 1813 г.". С особым рвением относился С. к делу просвещения. При штабе гвардейского корпуса им была заведена отборная библиотека, учреждена типография, школа для обучения нижних чинов и оказано горячее содействие основанию общества любителей военных наук.
Особенно ценны труды С. в качестве начальника 6-й пехотной дивизии, куда он был назначен в 1819 г. Здесь его усилия были направлены на улучшение фронтового и внутреннего состояния войск, сообразно с его просвещенным взглядом на военное дело. Те улучшения и нововведения, которые ясно сознавал и приводил в исполнение С., продолжали развиваться долгое время и после него и дали самые положительные результаты. Особенное внимание С. привлекал вопрос об умственном образовании офицеров армии. С этою целью им было устроено (на собственный счет) при дивизионном штабе училище для подпрапорщиков и юнкеров. О назначении этого училища можно судить по следующему приказу С.: "зная, что во вверенной мне дивизии находится много дворян, которые, не имея никакого состояния, лишены средств к образованию себя в том звании, в котором необходимо требуются сведения ему соответственные, через сие самое армия теряет в них людей, могущих своим усердием, при помощи наук, доставить пользу службе, почему я признал полезным, с дозволения начальства, учредить для таковых дворян училище, коего главнейшая цель есть образование их, дабы при получении офицерского звания они могли выполнять те обязанности, какие на них возлагает начальство". Образование нижних чинов занимало С. наравне с образованием офицеров. Им была устроена при штабе дивизии "школа взаимного обучения", где нижние чины могли изучать по Ланкастерской методе общие предметы и фронтовую службу. Была также образована "учебная команда", в которой солдаты совершенствовались в военных познаниях и стрельбе. Кроме того С. признавал необходимым обучать пехотных солдат артиллерийским приемам, дабы на войне убыль артиллерийской прислуги могла пополняться из фронта. Меры С. дали блестящие результаты, которые тем более вызывают удивления, что в то время вовсе не было книг, приспособленных для солдатского чтения. Как начальник дивизии, С. выдавался не только своей высокой образованностью и предприимчивостью, но также замечательной добротой и гуманностью по отношению ко всем подчиненным, будь то офицер или нижний чин. Относительно телесных наказаний С. в необыкновенном для своего времени приказе выразился, что они "унижают звание солдата" и "строжайше" запретил "наказывать нижних чинов за ошибки, замечаемые на ученьях или во фронте, и стараться с терпением оные исправлять, дабы впоследствии времени таковых ошибок делаемо не было". Разносторонняя и плодотворная деятельность С. была отмечена неоднократным изъявлением ему Высочайшего благоволения и награждением его брильянтовыми знаками к ордену св. Анны 1-й степени. В день коронации Императора Николая Павловича С. был произведен в генерал-лейтенанты и назначен начальником сводной дивизии 5-го пехотного корпуса.

Вскоре С. получил пост Тифлисского военного губернатора. Деятельность его нашла себе здесь широкое применение. Несмотря на свое непродолжительное, всего двухлетнее, пребывание в Тифлисе, С. успел оставить крупные следы своего управления краем. Он много содействовал украшению города, развитию в нем благотворительных учреждений, устройству школы земледелия, женского института, преобразованию тифлисской гимназии и учредил комитет издания "Тифлисских Ведомостей". Труды его были награждены орденом св. Владимира 2-й степени и арендою в 3000 рублей.

Военные события на Кавказе в 1827 г. не прошли без участия С. Во время действий генерал-майора Красовского в Эриванском ханстве С. своевременным прибытием на помощь оказал существенную поддержку действовавшему отряду. При этом отряду самого С. не раз приходилось быть в весьма затруднительном положении, но С. каждый раз блестяще опрокидывал неприятеля, обеспечивая этим успех действий Красовского. В 1828 г. появилась в Турции чума. Деятельность С. была направлена на предупреждение заноса ее в Грузию. При этом С. предавался своим заботам со всею самоотверженностью. Оставшийся живым в стольких сражениях, не тронутый чумой в открытой борьбе с нею, С. умер от простуды, которую схватил во время приготовлений торжественной встрече графа Паскевича в Тифлисе.

Широко образованный, деятельный, занятый широкими планами и преобразованиями, С. приобрел всеобщее уважение и ранняя кончина его справедливо считалась современниками "потерею государственною".
Смерть Сипягина была неожиданной: он отличался прекрасным здоровьем, ему было всего 42 года. Он простудился 4 октября 1828 года, долго ожидая на мосту чрез Куру приезда Паскевича, 10 октября скончался от воспаления легких; был погребен в Тифлисе, в соборе, при большом стечении жителей города.

Добавлено спустя 1 минуту 24 секунды:
Был женат дважды и имел четырёх детей:

жена Мария Всеволодовна Всеволжская (1800—1819/22), дочь богача камергера Всеволода Андреевича Всеволожского (1769—1836) от брака с Елизаветой Никитичной Бекетовой (ум. 1810).
Всеволод Николаевич (1818—1893), генерал-лейтенант.
Мартемьян Николаевич (1819—1849)
жена с 1824 года Елизавета Сергеевна Кушникова (1800—31.10.1828), дочь С. С. Кушникова и Екатерины Петровны Бекетовой, одной из наследниц миллионера И. С. Мясникова. Елизавета Сергеевна умерла в Москве в октябре 1828 года, похоронена в Новоспасском монастыре, не узнав о смерти мужа.
Сергей Николаевич (1826—1856)
Екатерина Николаевна (1827—1894), замужем за князем Петром Александровичем Урусовым (1810—1890). 2На женитьбу генерала Н. М. Сипягина

Убор супружеский пристало
Герою с лаврами носить,
Но по несчастью так их мало,
Что нечем даже плешь прикрыть.


Приписывается Пушкину, 1818[2]
Сипягин был высокого роста, стройный, крепкого сложения, здоровый, бодрый и веселый, обладал замечательным даром слова. С подчиненными своими обращался чрезвычайно ласково, но в отношении к старшим вел себя с холодной вежливостью. С 7 часов утра до ночи был он в трудах. Гибкий и образованный ум его не знал покоя: везде находил он пищу деятельности своей. Где ни служил Сипягин, он всюду заводил библиотеки, типографии, ланкастерские школы, собирал юнкеров и подпрапорщиков для занятий, стараясь внушить им любовь к науке. Одаренный чувством изящного, он любил живопись … Поэзия составляла истинное наслаждение Сипягина. Он знал наизусть множество стихов и прекрасно читал их… Щедрость его не имела границ, Сипягин был враг денег. Сипягин умер чересчур молодым, его друг, граф Дибич, почитал смерть Сипягина потерею государственною.

Интересный генерал,вез ключи от Варшавы,императору Александру.

Француз-Сибиряк Антон Антонович Скалон (1767—1812), российский командир эпохи наполеоновских войн, генерал-майор. 16 сентября 1767 г. в Бийской крепости у командира расквартированной здесь драгунской полубригады А.Д.Скалона родился сын - Антон Антонович Скалон.

Вот его послужной список.

1775 г. зачислен рядовым в лейб-гвардии Преображенский полк. Это являлось одной из наград его отцу за активное участие в подавлении пугачевского бунта.

1777 г. - произведен в подпрапорщики и переведен в лейб-гвардии Семеновский полк.

1783 г. - выпущен поручиком в Сибирский драгунский полк.

1786 г. - капитан Сибирского драгунского полка.

1793 г. - майор.

1797 г. - переведен в Иркутский драгунский полк.

1798 г. - подполковник, командир Иркутского драгунского полка.

1799 г. - полковник, командир драгунской бригады Сибирской инспекции.

1800 г. - генерал-майор, шеф Иркутского драгунского полка. Один из любимцев императора Павла I, который называл его "мой сибирский Скалон".

27 ноября 1802 г. - по личной просьбе и Высочайшему указу "уволен от службы с ношением мундира".

26 апреля 1806 г. Высочайшим повелением "принят по-прежнему в службу тем же чином", "с оставлением шефства Иркутским полком".

1807-1808 гг. (?) - командующий войсками Сибирской дивизии.

1808-1809 гг. - руководил выводом на западные границы империи полков Сибирской дивизии.

1810-1812 гг. - командир драгунской бригады, состоящей из Иркутского, Сибирского и Оренбургского полков.

5 августа 1812 г. - гибель в Смоленском сражении во время контратаки против французской кавалерии.

Погребен у Королевского бастиона Смоленской крепости "с отданием всех приличествующих его чину и воинскому подвигу почестей в присутствии императора Наполеона".

Портрет в Галерее героев 1812 года.

Награжден орденами:
Святого Великомученика Победоносца Георгин 4 степени, Святого Равноапостольного князя Владимира 3 степени, Святой Анны 2 и 3 степени.

Женат на дочери бригадира Х.Кеслера Каролине.


Дворянский род де Скалон


Иногда летопись истории нашего города, заполненная сухой цифирью статистики и конкретикой фактов - то есть, в общем-то - повседневной обыденностью, вдруг расцвечивается такими яркими и загадочными сюжетами, которым бы позавидовали самые знаменитые романы авантюрного жанра. Особенно изобилует ими прошлое старинного Бийска XVIII - XIX веков. Действительно ли у слияния Бии и Катуни стоял знаменитый идол сибирских языческих племен, известный русским зе.млепроходцам как "Золотая баба"? Правда ли, что до сих пор под улицей Советской сокрыта целая система подземных ходов, оставшихся со времен Бийской крепости? Неужели сосланный сюда в 30-е годы XIX в. мичман Морского Гвардейского экипажа Петр Соболевский на самом деле был одним из незаконнорожденных сыновей императора Николая I?

И таких увлекательных, запутанных сюжетов в прошлом нашего города (в прошлом конечно провинциальном, но не сером и скучном) наберется не меньше десятка. Один из них, следуя традициям историко-приключенческих романов того времени, мы назвали так.


Потомки крестоносцев в Бийской крепости или судьба героя 1812 года


В тот вечер окошко приходского домика крепостной Петропавловской церкви долго мигало в осенние сумерки огоньком свечи. Верный своей многолетней привычке, священник Стефан Удинцов подробно записывал в "поминальник" все особенное, произошедшее в Бийске за день минувший. Среди прочих событий первым он отметил, что "сентября 6 дня нынешнего 1767 году, семейство драгунского полковника Антона Данилова Скалона прибавку имеет щастливым рождением сына ево, нареченного по отцу Антоном же ..."

Так в казенном "воинском апартаменте" далекой сибирской крепости появился на свет еще один потомок старинного французского дворянского рода. Согласно фамильной легенде, корни eго уходя в темные века раннего средневековья, во времена первых крестовых походов. В 1098 году, при штурме арабской крепости Аскалон, что в Палестине, более других отличился незнатный ратник, первым пробившийся на крепостную стену. За это граф Готфрид Бульонский пожаловал его золотыми шпорами и дворянским титулом, повелев именоваться впредь де Скалоном. Геральдическими знаками герба новою дворянского рода стали лилии и мечи - символы душевной чистоты и воинской доблести. На русской воинской службе Скалоны появляются, видимо, в конце царствования Алексея Михайловича, в начале 70-х годов XV1I в. Отныне рыцарский род "лилий и мечей", не утративший ни честности, ни доблести, начинает ратную службу новой Отчизне. В штатных расписаниях российского офицерского корпуса армии Петра Великого из 1710 год числились Степан и Даниил Скалоны. Степан имел чин инженер-капитана и служил в Московском арсенале, Даниил, поступивший на военную службу в звании унтер-офицера, продолжил ее в Коллегии иностранных дел, затем состоял флигель-адъютантом генерал-фельдмаршала князя И.Ю.Трубецкого. Перед выходом в отставку имел чин полковника Киевского драгунского полка. Его сын, Антон Даниилович, военную карьеру начинает пажом при ландграфе Генне-Гамбургском, затем, уже обер-офицером, участвует в Крымских походах фельдмаршалов Ласси и Миниха, а первое штаб-офицерское звание майора и первый орден Святого Равноапостольного Георгия Победоносца 4-го класса получает во время Семилетней войны.

В начале царствования Екатерины II начинается сибирский этап его военной биографии. В 1765 г, он командовал одним из драгунских полков, дислоцирующихся на южносибирской пограничной линии, а годом позже был назначен командиром драгунской бригады, состоявшей из Луцкого, Суздальского и Вологодского полков и расквартированной в Бийской крепости. Сибирские драгуны тогда считались одними из сильнейших в линейной кавалерии империи и именовались "кавалерией высшего ранга российских провинций".

"Звездным часом" в судьбе драгунского командира, к этому времени уже получившего чин генерал-майора, стал 1774 г. По приказу командующего сибирскими войсками генерал-поручика И.А. Деколонга он организует вооруженную борьбу с пытающимися прорваться в Западную Сибирь отрядами пугачевцев и наносит им ряд тяжелых поражений в уральских провнциях.

За "усмирение Пугачевского бунта" драгунский генерал в 1775 г. был пожалован орденом Святой Анны I класса, а восьмилетний сын Антон был зачислен рядовым в роту лейб-гвардии Преображенскою полка, где капитаном состоял сам наследник - цесаревич Павел. Запомните эту дату - год, когда впервые пересеклись судьбы будущего героя 1812 года и будущего императора. Еще через год А. Д. Скалон становится командующим всеми войсками сибирских провинций, затем следует производство в чин генерал-поручика. Как свидетельствуют современники, на новом посту он показал себя талантливый военным администратором и "тщился более о принесении краю мирных польз от устроения хлебопашества и торговли". Думаю, что это соответствует истине. Оставаясь боевым кавалерийским генералом, А.Д. Скалон заботился и об установлении мирных, взаимовыгодных отношений с местными народами, и о хозяйственном освоении пограничных районов юга Западной Сибири. Еще в 1774 г. он составил первый в России русско-киргизский словарь-разговорник, а в 1776 г. его стараниями по всем крепостям укрепленных линий проведены первые опыты пчеловодства. Умер А.Д. Скалон в 1777 г. во время инспекторской поездки в Усть-Каменогорскую крепость, где и был погребен.

Тем временем его сын делает первые шаги по ступеням лестницы военной карьеры. Архивные документы донесли до нас каждый этап этого восхождения. Держу и руках фотокопию послужного списка, сохранившегося в коллекциях офицерские и генеральских формуляров Российского Государственного военно-историческою архива. Два листа плотной "мануфактурной" бумаги желтоватого цвета начала XIX в., по-военному лаконичные строки, рапортующие о судьбе российского офицера. О судьбе и типичной, и уникальной, во многом еще загадочной.

Итак, "Антон, Антонов сын Скалой. Шеф Иркутского драгунского полку, генерал-майор и орденов Святаго Великомученика и Победоносца Георгиия 4-го класса, Святого Равноапостольного князя Владимира 3-й степени, Святой Анны 2-го и 3-го классов кавалер; лет от роду 45 ". Этот формуляр был заполнен незадолго до начала войны 1812 года, хотя последние строки в него записали уже в 1813 году, когда стали известны все обстоятельства гибели генерала. С момента зачисления восьмилетнего недоросля в лейб-гвардии Преображенский полк до начала царствования Павла 1 в его военной судьбе все скорее типично, нежели особенно. В 1783 году шестнадцатилетний Скалон получает офицерский чин поручика в Сибирском драгунском полку, через три года он - капитан, спустя еще семь -майор. Повышение в офицерских чинах достаточно быстрое для дворянина и генеральского сына, но не феерическое. А вот с 1798 года его карьера прямо-таки взрывается фейерверком чинов и монарших милостей от нового императора. В 1800 г. он уже шеф Иркутского драгунского полка и генерал-майор, а затем и генерал-инспектор всей кавалерии Сибирского корпуса!

В чем же секрет головокружительной карьеры провинциального драгунского офицера? Я думаю, прежде всего в его личных человеческих качествах и военно-организаторских способностях. Да, император Павел I был монархом неоднозначным и личностью крайне противоречивой. Трактовки его недолгого царствования многообразны и, подчас, полярны - от "реакционного контрреформатора" до "последнего рыцаря на троне" и "венценосного Дон Кихота". Думаю, более близка к истине оценка современного исследователя Н. Эйдельмана, блестящего знатока российской империи XVIII - XIX вв. Оценивая недолгое царствование Павла I, он писал, что его правление вызвало всеобщее недовольство дворянства, интересы которого были сильно ущемлены восстановлением обязательной службы, введением для них массы стеснений и ограничений. В тоже время император издает ряд указов, облегчавших положение крестьян и солдат. По примеру Петра Великого, Павел начинает ожесточенную борьбу (впрочем, традиционно малоуспешную) с казнокрадством, взяточничеством и беззаконием, царившими в гражданских ведомствах и армии. В 1798 году уполномоченные и проинструктированные лично Павлом офицеры-инспекторы провели тщательную проверку всех войск Сибирского корпуса. Познакомившись с результатами инспекции, император был взбешен злоупотреблениями полковых и иных командиров, их жестоким обращением с нижними чинами. После проверки очень многие обер, штаб-офицеры и даже генералы не только были отставлены от службы без права ношения мундира и пенсий, но и преданы суду. Вот факты. Подполковник гарнизонного полка сибирского города Тара Самарин за жестокое обращение с солдатами и "за разные по службе злоупотребления исключается из службы с лишением чинов и отсылается под суд". В 1799 г. за казнокрадство и "обращение в пьянстве" уволены из армии и "отданы под военный суд" еще 12 обер и штаб-офицеров Сибирского корпуса.

На этом фоне резко выделяется Иркутский драгунский полк подполковника Скалона. За "ревностное служение и содержание полка в отменном состоянии" он получает чип полковника и назначается командиром драгунской бригады. В 1800 году А.А.Скалон побывал в Петербурге, где после официального представления императору по случаю пожалования генерал-майорского чина имел с Павлом долгую, доверительную беседу. По свидетельствам очевидцев монарх был весьма благосклонен к генералу, удостоил его чести разделить с ним обеденную трапезу и, представляя своему ближайшему окружению и семье, воскликнул: "Вот мой сибирский Скалон!" Доверие императора к Скалону было столь велико, что, узнав о якобы созревшем заговоре своих сыновей, подготовил указ о заключении Александра в Петропавловскую крепость и ссылке Константина в Иркутский драгунский полк под личный надзор преданного генерала. Затем последовали трагические события 11 марта 1801 года. В ту ночь офицеры столичных гвардейских полков запятнали себя убийством законного российского монарха, и большинство современников назвали этот очередной дворцовый переворот кровавым злодейством".

Вскоре после переворота новый император Александр I подписал прошение генерал-майора А.А. Скалона об отставке, наложив резолюцию: "С почетным правом ношения мундира, но без пенсиона". Партикулярная, штатская жизнь отставного драгунского командира продолжалась до весны 1806 года. В это время Россия, ведущая войну с рожденной гением Наполеона Французской империей, как никогда нуждалась в тех опытных генералах, которые по разным причинам оставили службу после марта 1801 года. Некоторые не пожелали служить замешанному в отцеубийстве монарху, некоторых удалили "по Высочайшему повелению". В 1806 - 1807 гг. большинство из них вернулись на военную службу, призванные чувством долга перед Отчизной, осознавая надвигающуюся "грозу двенадцатого года". Есть сведения, что Скалон вернулся в армию после личной просьбы самого Александра, переданной ему в устной беседе с каким-то высшим штабным чином Военного министерства. Так это было или нет - не суть важно. Не мог этот человек оставаться безучастным к судьбе искренне любимой им России.

С 26 апреля 1806 г. генерал Скалом снова в седле - "принят Высочайшим повелением в службу тем же чином с оставлением шефства Иркутским драгунским полком". Снова он командует эскадронами своих мрачноватых, коренастых сибиряков, снова его полк становится одним из лучших не только в Сибирском корпусе, но и во всей драгунской кавалерии империи. Уже через шесть месяцев в его послужном списке появляется резолюция командующего войсками Сибири генерал-лейтенанта Н.И.Лаврова, свидетельствующая, что генерал-майор Скалон "к повышению достоин, своим служением предан". В этом же документе есть записанные собственноручно Скалоном краткие автобиографические сведения, которые сообщают, что он "французской нации из дворянства, уроженец российский, лютеранской веры генерал-лейтенанта сын; российскую службу принял навечно и по отставке желаю остаться в России и на подданство со своими детьми присягу принял".

Уже в 1807 году драгунский генерал сменяет Лаврова на командующего, а год спустя руководит передислокацией: размещенных в Сибири регулярных полков на западные границы России. Для того, чтобы понять причины их вывода, необходим небольшой экскурс в историю регулярных частей края.

История регулярных войск начинается здесь в 1711 г., когда по указу Петра 1 здесь формируются три первых гарнизонных полка. Организационная структура постоянно увеличивающегося военного контингента Сибири складывается в 60-70-е годы XVIII в. 12 расквартированных здесь пехотных и драгунских, полков, гарнизонные полки и команды сводятся в Сибирский корпус под командованием генерал-поручика И.И. Шпрингера. Большая часть войск корпуса численностью около 25 тыс. чел., сосредотачивается в западно-сибирском порубежье - на Иртышской, Ишимской, Колыванской и Кузнецкой пограничных линиях. На огромном пространстве от Бийской крепости до Южного Приуралья гарнизоны крепостей и редутов составляли части Томского, Ширванского, Селенгинского пехотных, Сибирского и Иркутскою драгунских, 18 и 19 егерских полков. К концу XVIII в. обстановка на южносибирских линиях стабилизировалась настолько, что необходимость держать здесь столь внушительные силы отпала и встал вопрос о дальнейшей судьбе войск корпуса. В 1796г., незадолго до смерти, Екатерина П предполагала большую часть полков расформировать, а солдат причислить к сословию государственных крестьян и расселить по прилинейным землям для "разведения хлебопашества". Три года спустя Павел 1 высказал идею о формировании из полков Сибири особого корпуса для "восточного удара" по английским колониям в Индии. В 1802г. по указу Александра I, который тоже рассматривал несколько проектов реорганизации Сибирской воинский инспекции, полки стали считать стратегическим резервом российской армии и укомплектовывали по штатам мирного времени: 100% офицерского состава, 75% сержантского и 50% рядового. После заключения Тильзитского мира с Францией судьба сибирских полков была решена. Используя мирную передышку, правительство ускоренными темпами реорганизовывало и пополняло армию, готовясь к будущей войне с Наполеоном. В декабре 1807г. Государственный Совет распорядился о передислокации всех армейских полков Сибири на западные границы империи. В качестве основной военной силы в регионе оставались линейные казаки и гарнизонные батальоны. Вывод полков под командованием генерал-майора А.А. Скалона начинается летом 1808 г.

В июле и Омской крепости сконцентрировалось пять полков, передислоцированных из мест расквартирования на запад: 19 егерский полк (из района Бийской, Кагунской и Ануйской крепостей), Томский мушкетерский (из района Барнаульского завода и Змеиногорского рудника), Ширванский мушкетерский (из Усть-Каменогорской крепости) и выведенные с Иртышской линии Сибирский и Иркутский драгунские полки. В сентябре части начали длительный переход через Оренбург и Казань в районы новой дислокации на территории Волынской губернии. Марш сибиряков завершился в феврале 1809 г. Полки не потеряли ни единого человека дезертировавшим или отставшим по болезни (все 6 больных солдат и 2 офицера оставлены по их настоятельным просьбам в походных полковых лазаретах), не было зарегистрировано дисциплинарных нарушений и неуставного отношения к населению. В официальной реляции о благополучном переходе полков командование отмечало: "Сей марш исполнен был в отличном порядке, с особым сбережением нижних чинов и всех полковых имуществ". Военный министр на этом документе начертал резолюцию: "Генерал Скалон восхищения и награды достоин".

К 1812 г. из Сибири было выведено 7 пехотных, егерских и драгунских полков, которые распределились по дивизиям 1-й и 2-й Западной армий. Кроме того, из состава каждого выделили по 6 - Я рот, ставших кадровой основой для формирования еще 12 пехотных и кавалерийских полков, а все гренадерские роты частей Сибирского корпуса включили в состав сводно-гренадерских дивизий армий.

К началу войны генерал-майор А.А. Скалон командовал драгунской бригадой, состоявшей из Сибирского, Иркутского и Оренбургского полков и входившей в 3-й кавалерийский корпус графа П.П. Палена. С первых же дней боев с французами корпусу пришлось отступать от белорусского города Лиды фактически в полуокружении вражеских корпусов генерала Нансути и маршала Мюрата. Знаменитый кавалерист, король Неаполитанский Мюрат, оценивая мужество кавалеристов корпуса Палена, позже писал: "Даже в отступлении преследуемые нами русские постоянно атаковали нас с отвагой львов". Отбивая постоянные атаки с фланга и тыла, корпус и отступавшие вместе с ним пехотные дивизии генерала Дорохова, в которые тоже входили сибирские полки, в ожесточенных боях отходили на соединение с главными силами 1-й Западной армии в район Дрисского лагеря. Нанеся французам тяжелые потери в арьергардном бою у местечка Михалишки, русские пробились из окружения и присоединились к основным частям. Когда русская армии продолжила отступление, тылы ее первой колонны доверили прикрывать кавалеристам Палена. На пути к Смоленску бригада Скалона сдерживала натиск восьми дивизий Мюрата и трижды удостаивалась благодарности командующего армией Барклая-де-Толли.

Наконец, обе русские армии соединились под Смоленском, и измученные полки получили короткую передышку. Здесь А.А. Скалон получил первые известия о своей семье, которую еще в самом начале войны из местечка Зерницы Гродненской губернии отправил к своему брату Александру, жившему в своем маленьком имении Араповка, в Белгородском уезде Курской губернии. Александр был отставным подполковником, считался небогатым помещиком, сам имел восьмерых детей, но с радостью принял семейство брата. Антон Антонович был женат на дочери омского бригадного генерала X. Кесслера Каролине и имел уже пятерых сыновей: Александра (16 лет), Николая (12 лет), Василия (7 лет), Антона (6 лет) и четырехлетнего Даниила. Стремительность неприятельского вторжения тревожила генерала, ничего не знавшего о судьбе близких: успели ли они доехать или остались в тылу наступавших французов? Незадолго перед штурмом Смоленска французами, он был обрадован прибытием нарочного от супруги, уведомлявшей его о благополучном прибытии в Белгород. В ответном письме Антон Антонович на вопрос жены о возможном исходе войны писал: "Я тебе не пишу ничего о военных действиях, но только скажу, что Бог русских никогда не оставлял. Хотя враг и зашел далеко, но он падет от оружия нашего!"

Во время кровопролитного Смоленского сражения особенно напряженные бои шли у Молоховских ворот, в Рачевском предместье крепости. Здесь позиции защищали батарейная рота полковника Апушкина и Иркутский драгунский полк во главе с самим бригадным командиром А.А. Скалоном, а Сибирский и Оренбургский полки бригады вместе с казачьими сотнями прикрывали их фланги. Постоянно атакуемые конной дивизией Брюйера и корпусом маршала Нея, полки несли тяжелые потери, у артиллерийских орудий четырежды менялась прислуга, но русские рубежей не оставляли. Когда поступил приказ об отступлении, генерал с Иркутским драгунским полком остался в арьергарде, прикрывая отход артиллерии и eгерей. В это время кавалерия Брюйера начинает еще одну атаку. И вот тогда Скалон, желая выиграть время для отвода пушек и пехоты, решается на отчаянный шаг. Сразу за последним залпом русских орудий последовала молниеносная контратака драгунских эскадронов во фланг наступающих французских полков. Неприятель дрогнул, сметал ряды и на короткое время утратил наступательный порыв. Но этих десяти - пятнадцати минут оказалось достаточно для спасения батарей и пехотного прикрытия.

Противник тем временем подтянул артиллерию и под прикрытием ее убийственных залпов картечью и гранатами начал перегруппировку. Как свидетельствовали участники того боя, генерал Скалон, видя задачу выполненной, "скомандовал эскадронам по три налево и полк левым флангом ретировался в крепость, находясь совершенно под огнем неприятельским". По традициям боевого российского офицерства сам командир во время отхода находился в рядах последнего эскадрона. Внезапно рядом разорвалось несколько гранат, и все скрылось в густом пороховом дыму, в котором адьютант и вестовые потеряли командира из виду ... Кавалерия противника была уже близко и "плац битвы в те же минуты достался неприятелю".

Героическая оборона Молоховских ворот сорвала попытку французов прорваться к Днепровскому мосту и отрезать оборонявшие Смоленск дивизии русских от основных сил армии. К ночи 5 августа сражение утихло, а на следующий день корпус генерала Дохтурова оставил город. Адьютант Наполеона Сегюр заметил, что, когда французская армия вошла в Смоленск, "свидетелей ее славы тут не было. Это было зрелище без зрителей, победа почти бесплодная, слава кровавая, и дым, окружающий нас, был как будто единственным результатом нашей победы ". Борьба за Смоленск значительно ослабила армию Наполеона и охладила наступательный порыв французов настолько, что некоторые из его маршалов и генералов в открытую заговорили о необходимости мирных переговоров.

Долгое время ни близкие, ни сослуживцы ничего не знали о судьбе Скалона. Был ли он убит или раненым попал во французский плен? Брат Александр расспрашивал пленных французов и некоторые из них, участники Смоленского сражения, поведали ему, что "поднят был неприятелями российский генерал, и отправлен был он за конвоем в местечко Красное, а далее во Францию". В описанном пленными генерале Александр "все сходное находил с чертами любезного брата..." В списках "убыли за смертию в сражении либо от понесенных ран" Скалон не числился, так как о его гибели не было достоверных известий и, стало быть не было никаких оснований для назначения его жене и пятерым детям воинской пенсии. Ни поместий, ни крепостных генерал не нажил, и его семья осталась без всяких средств к существованию. Лишь после вмешательства самого Александра 1, с декабря 1812 г., вдове и сыновьям пожаловали ежегодную пенсию в размере 1800 рублей годового оклада А.А. Скалона.

Подлинные сведения об обстоятельствах гибели Скалона и месте его погребения близкие получили только к концу 1813 года. Оказалось, что тело сраженного картечью российского генерала было обнаружено французами 6 августа, на следующий день после кровопролитного боя у Молоховских ворот. По личному указанию императора Наполеона 8 августа герой был предан земле у подножия Королевского бастиона Смоленской крепости "с отданием всех почестей, приличествующих его воинскому подвигу, с ружейными и артиллерийскими залпами". Отдавая дань мужеству А.А. Скалона французский император сам присутствовал при погребении и, по русскому обычаю, бросил горсть земли на его могилу. Спустя сто лет, 5 августа 1912 года, здесь был воздвигнут обелиск из серого гранита с выбитым на лицевой грани крестом. Этот памятник, сохранившийся до наших дней, поставили внуки павшего - генерал-адьютант Георгий Антонович и генерал от кавалерии Дмитрий Антонович Скалоны.

По императорскому указу четверо младших сыновей Скалона были зачислены в Пажеский корпус и в 1814 году семейство переезжает в Москву, К этому времени старший сын Александр уже имел чин гвардейского прапорщика Генерального Штаба, но его жалования и отцовской пенсии было явно недостаточно для "приличного существования жительствующей в Москве дворянской фамилии". После получения известий о гибели мужа. Каролина Скалон, долгое время надеявшаяся "на чудо дарования непостижимым Божиим промыслом невредимым любезного супруга своего ", от горя и житейских, лишений тяжело заболела. В 1816 году в письме к родным Александр Скалон признавался, что практически вес свое жалование он отправляет матери и братьям, "ибо пенсиона, за отца нашего произведенного, недостаточно даже на наем и отопку квартиры, а по сему жительство они имеют из милости в казенном церковном доме на Форштадтской улице". Спустя два года Каролина Скалон умирает, и по ходатайству Великого Князя Константина Павловича, Александр I выделил из личных доходов императорской фамилии "прапорщику Скалону и четверым малолетним его братьям 1000 рублей".

Все сыновья генерала по примеру отца и предков служили Отечеству на военном поприще. Старший, Александр Антонович (1796-1854), будучи декабристом и членом "Союза благоденствия", с 1826 по 1828 гг. состоял под негласным надзором полиции. Однако активного участия в движении он не принимал, и во время личной встречи с Николаем I император демонстративно разорвал все следственные рапорта по его делу и "милостиво даровал монаршее прощение за легкомысленные дела и суждения молодости". Годом позже капитан гвардейского Генерального Штаба Александр Скалон за составление "Описания Российской империи казачьих войск гражданского ведомства" был пожалован бриллиантовым перстнем. В 1831-1836 гг. А.А. Скалон в звании полковника Генерального Штаба присутствовал в качестве полномочного комиссара Российской империи при определении новых границ между Турцией и Грецией, а за год до смерти произведен в чин генерал-майора. Второй, Николай Антонович (1800 - ?), генерал-майор, служил в Генеральном штабе, а затем командиром Белостокского пехотного полка. Третий, Василий Антонович (1805-1S82), капитан, служил помощником инспектора классов Петровского кадетского корпуса. Его жена, Софья Васильевна, была младшей дочерью автора знаменитой в то время комедии "Ябеда" и многих известных стихов В.В. Капниста. Семейство Скалонов находилось и дружеских и родственных связях с декабристами; братьями Муравьевыми-Апостолами, П.И. Пестелем, М.П. Бестужевым-Рюминым. М.С. Луниным. Важной страницей в жизни Василия Антоновича и его семьи была дружба с Н.В. Гоголем. Софья Скалон, знавшая писателя с детства, в своих мемуарах приводит любопытный эпизод, когда юный Гоголь, отправляясь в Петербург, заехал к ней попрощаться: "Расставаясь со мною, он удивил меня следующими словами: "Прощайте. Софья Васильевна. Вы или ничего обо мне не услышите или услышите что-нибудь очень хорошее". Слова эти встретили общее удивление, так как в молодом человеке не видели и не предполагали ничего особенного". Их искренняя и дружеская переписка продолжалась до самой смерти писателя. Четвертый, Антон Антонович (1806-1872), генерал-лейтенант, окончил Академию Генерального штаба, многое сделал для развития военой статистики, был членом Русского Географического общества. Пятый, Данило Антонович (1808-1856), генерал-майор, служил офицером - воспитателем, командиром кондукторской роты и Инженерном училище в Петербурге, где тогда воспитывался юный Федор Достоевский; известный русский писатель Д.Г. Григорович в своих воспоминаниях называет его "добрейшим" человеком.

Многие поколения Скалонов на протяжение веков верой и правдой служили России, а потомки этого древнего рода, которые живут в Москве, Петербурге, Новосибирске и Барнауле, до сих пор продолжают это служение.

В одном из залов знаменитой Военной галереи героев Отечественной войны 1812 года, в Зимнем дворце, среди 332 портретов военачальников русской армии есть портрет генерала средних лет в парадном драгунском мундире с золотыми эполетами, грудь его украшают четыре ордена за воинскую доблесть. Открытое, благородное лицо, вьющиеся волосы с начинающими седеть прядями, спокойный и твердый взгляд. Таким предстает перед нами родившийся в нашем городе генерал-майор от кавалерии Антон Антонович Скалон.

Граф Эммануил Францевич Сен-При (виконт Гийом Эммануэль Гиньяр де Сен-При; Guillaume Emmanuel Guignard de Saint-Priest) — французский дворянин-эмигрант, российский генерал-лейтенант, генерал-адъютант. 1

Отец его, дипломат гр. Ф. де Сен-При, один из замечательнейших государственных людей при Людовиках ХV и ХVI, в начале французской революции удалился из Франции, был принят в Петербурге императрицею весьма милостиво, получил пенсию в 6 т. рубл. и ездил с её поручениями в Вену, Стокгольм и Копенгаген.

Молодой Сен-При, выказавший большие способности и особенную склонность к математике.

Предназначался отцом в инженерную службу; вообще же получил хорошее образование и был в гейдельбергском университе.

В конце 1792 г. он служил под знаменами принца Конде, а затем перешел в русскую службу.

В 3 февраля 1793 (? 1795) г. назначен ротным офицером, поручиком, в артиллерийский и инженерный шляхетский кадетский корпус (потом 2-й кадетский); но, после краткой поездки в Стокгольм, 15 декабря 1795 г. его перевели поручиком в Лейб-Гвардии Семеновский полк.

При восшествии на престол императора Павла, старому графу пожалованы поместья в Литовской губернии, а его сын произведен в капитаны; однако вскоре обстоятельства заставили отца Сен-При удалиться из России; вместе с тем и Эмануил Францевич был уволен от службы 14 августа 1799 г. с чином капитана, и, в звании адъютанта герцога Ангулемского, поступил в корпус принца Конде в Швейцарии. После люневильского мира, когда Бонапарте позволил возвратиться во Францию всем эмигрантам, кроме Сен-При нескольких других семейств, Эмануил Францевич решился навсегда перейти в Россию.

Император Александр I, лично знавший Сен-При прежде, 31 мая 1801 г. пожаловал его полковником Лейб-Гвардии Семеновской полка, а в 1805 г., командуя (с 20 февраля 1805 г.) Лейб-Гвардии Егерским батальоном, где служил и его брат Людвиг, СЕН-ПРИ отличился в Аустерлицкой битве, при защите сел. Блазовиц, за что награжден орденом Св. Георгия 4-й ст.

С 12 июня 1806 г. командир Лейб-Гвардии Егерского полка. В ходе Русско-прусско-французской войны 1806–07 гг. гр. СЕН-ПРИ, с Лейб-Гвардии Егерским полком, участвовал в сражении при Гутштате и в нападении на корпус Сульта при Ламмиттене, причем тяжело ранен картечью в ногу в сражении при Гутштадте.

С 19 ноября 1809 г. шеф 6-го егерского полка в молдавской армии, находился в приступе на Базарджик, за что, 14 июня 1810 г., произведен в генерал-майоры, и в битве под Шумлою, а в Батинском сражении (см.), на левый фланг армии, удачно действовал со вверенным ему отрядом (5 полков пехотных, 2 кавалерийских и рота конной артиллерии); после того овладел Систовым, где захватил 50 ор. и 8 знамен. 14 сентября того же года пожалован в генерал-адъютанты

В начале 1811 г. взял приступом Ловчу и занял Сельви; затем назначен начальником 22-й пехотной дивизии (в Никополе, Плевне и Ловче).

За блистательные дела против турок, кроме наград орденами, СЕН-ПРИ пожалован в генерал-адъютанты. Вскоре потом граф был вызван в Петербург, для участия в составлении планов предстоявшей войны с Наполеоном и сочинении «Учреждения для управления большою действующей армией». При расположении войск по западным пределам России, СЕН-ПРИ поручена должность начальника Главного штаба 2-й армии, и он был неутомим. Сподвижником Багратиона при отступлении до Смоленска, в занятиях по движению армии и её внутреннему управлению и в частых арьергардных делах, был в боях под Миром, Салтановкой, участвовал в Смоленском сражении.

В Бородинском сражении получил жестокую контузию и мог явиться в армию

тогда только, когда Наполеон уже начал свое отступление.

По прибытии к гр. Витгенштейну в Лепель, СЕН-ПРИ участвовал во всех его делах с французами в последний период Отечественной войны. В Вильне же государь поручил ему попечение о пленных и учреждении для них госпиталей: тысячи несчастных была им спасена от смерти.

В начале 1813 г. Сен-При принял начальство над авангардом в корпус Милорадовича; потом блокировал Глогау (в корпусе Винценгероде), участвовал в люценском сражении и несколько дней командовал арьергардом при отступлении союзников (Герсдорф и Гард), сражался под Бауценом и, поступив снова в арьергард Милорадовича, принял деятельное участие во всех делах до подхода союзников к Швейдницу. После перемирия, 21 октября 1812 г. пожалован в генерал-лейтенанты и назначен командиром 8-го пехотного корпуса в армии Блюхера; В кампанию 1813 г. находился в сражениях при Лобау, Бишофсверде, Вартенбурге и под Лейпцигом, где один из первых ворвался в город.

С августа 1813 г. командовал 8-м пехотным корпусом.

В кампанию 1814 отличился при Кобленце и Майнце. Ночью на 1 января 1814 г. искусно и скрытно переправился через Рейн близ Кобленца, в результате чего комендант последнего узнал о том тогда только, когда русские уже подошли к городу. Отсюда СЕН-ПРИ двинулся на смену Ланжерона под Майнц и оставался здесь до смены германскими войсками (3 февраля), когда пошел на соединение с Блюхером и занял Витри. После Краонского сражения, чтобы приблизиться к силезской армии, Сен-При перешел в Шалон. Тут он узнал о взятии Реймса французами и прекращении этим связи между нашими армиями. Получив 18 февраля в подкрепление отряд ген. Панчулидзева, граф решил овладеть обратно Реймсом, что и исполнил с неимоверной быстротой, за взятие Реймса награжден орд. Св. Георгия 2-го кл.

Но Наполеон, после Лаонской битвы, поворотил из Суассона в Реймс и внезапно напал на союзников. СЕН-ПРИ, поздно приняв меры к обороне, были разбит наголову (см. Реймс) и 1 марта 1814 г. получил смертельную рану ядром в плечо при атаке неприятеля на город.

Он умер в Лаоне 17 марта, 37 л. от роду, после тяжких мучений. Похоронен в городском соборе в Лаоне.

У Эммануила Францевича живость характера смягчалась необыкновенной добротой; ум его был обширный, обогащенный познаниями и опытностью; отличительные черты его характера – искренняя набожность, неустрашимость и хладнокровие в боях; войска видели в нем начальника попечительного о солдате и приветливого с офицерами.

Награжден также российскими орденами Св. Владимира 2-й ст., Св. Анны 1-й ст., Св. Иоанна Иерусалимского; прусскими орденами «За заслуги»; золотой шпагой «За храбрость» с алмазами.


Изображен в генерал-адъютантском мундире образца 1815 г., который он носить не мог, т.к. умер в 1814 г., и шинели. На левой стороне груди серебряная медаль участника Отечественной войны 1812 г., звезды орденов Св.Георгия 2-го кл. и Св.Владимира 1-й ст. На шее крест ордена Св.Георгия 2-го кл.

Сен-При не имел ордена Св.Владимира 1-й ст., а был награжден только орденом Св.Владимира 2-й ст., шейного креста которого на портрете нет. На портрете отсутствует звезда ордена Св.Анны 1-й ст., которым Сен-При был награжден в 1810 г.
К.Н. Батюшков Надпись к портрету графа Сен-Приеста
От родины его отторгнула судьбина; Но Лилиям отцов он всюду верен был: И в нашем стане воскресилБаярда древний дух и доблесть Дюгесклина.

Добавлено спустя 2 минуты 4 секунды:
следующий генерал тоже француз , тока более известный , кто это ???

Давай следующего, Алекс.

Граф Алекса́ндр Фёдорович Ланжеро́н (Alexandre-Louis Andrault de Langeron; 13 января 1763, Париж — 4 июля 1831, Санкт-Петербург) — французский эмигрант, русский военачальник эпохи Наполеоновских войн (с 1811 генерал от инфантерии), генерал-губернатор Новороссии и Бессарабии с 1815 по 1822 годы. Его именем назван один из районов Одессы. 1ЛАНЖЕРОН, граф, Александр Федорович, генерал от инфантерии, потомок старинного французского рода.

Родился в Париже в 1763 г. и 17 лет начал службу в полку графа Дама. В 1782 г. Ланжерон отправился в Америку, где под началом генерала Виомениля сражался против англичан. По заключении версальского мира Ланжерон возвратился во Францию и в 1788 г. в чине подполковника пытался поступить волонтером в австрийские войска, действовавшие против Турции.

Получив отказ от Иосифа II, он нашел более благосклонный прием в России; при содействии принца Нассау-Зигена 7 мая 1790 г. он был зачислен полковником в Сибирский гренадерский полк и принял деятельное участие в морских действиях против шведов. Командуя частью нашего гребного флота, Ланжерон отличился в сражении при Выборге 22 июня 1790 г. и получил орден св. Георгия 4-й степени из рук самой Императрицы Екатерины II.

Осенью того же года он уже был на Дунае, в войсках генерал-майора де-Рибаса, блокировавших Измаил. Во время штурма этой крепости 11 декабря 1790 г. Ланжерон во главе батальона Лифляндского егерского корпуса шел в колонне генерала Арсеньева со стороны Дуная; здесь он получил сильную контузию в ногу.

В следующем году Ланжерон участвовал в сражении под Мачином и получил золотую шпагу. С июля 1791 г. по 1794 г. включительно Ланжерону пришлось сражаться против своей родины в войнах 1-й коалиции, состоя волонтером то при войсках французских эмигрантов, то при прусской армии герцога Брауншвейгского; особенно деятельно Ланжерон провел кампанию 1793-1794 гг. в Нидерландах, в рядах австрийской армии принца Саксен-Кобургского, доставляя, по поручению Императрицы Екатерины, сведения об ее действиях в Санкт-Петербург
В 1795 г. он был переведен в Малороссийский гренадерский полк и вскоре назначен его командиром. 22 мая 1797 г. Ланжерон был произведён в генерал-майоры и сделан шефом вновь сформированного Уфимского мушкетерского полка; в царствование Императора Павла, неизменным расположением которого он пользовался, Ланжерон был принят в русское подданство, пожалован графом Российской Империи, произв. в генерал-лейтенанты, назначен шефом Ряжского мушкетерского полка и инспектором пехоты Брестской инспекции. Высшей наградой Ланжерон считал личную переписку с Государем даже по служебным делам.

В 1805 г. Ланжерон, командуя колонной в корпусе Буксгевдена, участвовал в сражении под Аустерлицем, гибельный исход которого для некоторых полков его колонны вызвал столь сильное неудовольствие Императора Александра I на Ланжерона, что ему было предложено подать в отставку; вскоре, однако, это решение было смягчено, и он был назначен состоять по армии.

Ланжерон находился в 13-й дивизии своего друга герцога Ришелье, когда началась война с Турцией. В кампанию 1807 г. он командовал отдельным отрядом в корпусе, стоявшим под Измаилом, и 7 апреля имел жаркую схватку с вышедшими из крепости толпами турок, отбив у них 2 знамени и 2 орудия.

Через год главнокомандующий князь Багратион ввиду угрожающего движения верховного визиря к Бухаресту предписал Ланжерону принять меры к обороне этого важного для армии складочного пункта. Будучи больным, Ланжерон тем не менее с 6 тысячью смело двинулся против 20 тысяч турок и 29 августа 1809 г. близ Фрасины нанес поражение авангарду Бошняка-аги. 31 августа наши войска подошли на 5 верст к Журже; визирь начал было укреплять свой лагерь, но, подавленный импонирующими действиями Ланжерона, стал переводить войска обратно за Дунай, отказавшись от своего движения к Бухаресту. Ланжерон был награжден орденом св. Владимира 2-й степени при весьма милостивом рескрипте.

В 1810 г. гр. Каменский поручил Ланжерону вести осаду Силистрии, которая через 7 дней по отрытии траншей, 30 мая 1810 г., и сдалась (орден св. Александра Невского); во время последовавшего за сим обложения Шумлы Ланжерон разбил 8 июля при Дерекиое 12-тысячный корпус паши Ахмет-бея и был награжден за это орденом св. Георгия 3-й степени. 15 сентября Ланжерон добился сдачи Рущука, блокированного его корпусом.

В начале 1811 г., из-за болезни графа Каменского на Ланжерона было возложено командование Молдавской армией впредь до прибытия М. И. Кутузова. В сражении близ Рущука 22 июня Ланжерон командовал левым крылом и за отличие был произведён в генералы от инфантерии. При окружении армии верховного визиря на Дунае у Слободзеи, решившем участь войны, он был деятельным помощником Кутузова, начальствуя всеми войсками на левом берегу реки (орден св. Владимира 1-й степени).

В Отечественную войну Ланжерон командовал одним из корпусов в армии адмирала Чичагова и принял участие в сражении при Борисове. С открытием похода 1813 г. Ланжерону была поручена блокада Торна; 4 апреля, после 7-дневной осады, крепость пала, и Ланжерон был награждён орденом св. Георгия 2-й степени и 5 тысячью рублями ассигнациями.

Осенний поход 1813 г. Ланжерон начал во главе 42-тысячного корпуса в составе Силезской армии Блюхера. В сражении под Кацбахом его корпус составлял левое крыло русско-прусских войск и при преследовании французов отбил 22 орудия и принудил дивизию Пюжо положить оружие. За участие в делах при походе Силезской армии ему было пожаловано вензельное изображение Высочайшего Имени на эполеты и 30 тысяч рублей. В 1-й день Лейпцигской битвы, 4 октября, Ланжерон действовал близ с. Видерич; его трофеями в этот день были: 13 неприятельских орудий, 80 зарядных ящиков и до 1200 пленных. 6 октября он сражался на северном фронте под началом наследного принца шведского. Ему было приказано взять с. Шенфельд, составлявшее опору левого фланга армии Наполеона и занятое корпусами Мармона и Сугама. С искусством и выдающейся смелостью Ланжерон подготовил артиллерийским огнем атаку на селение; противник был выбит из Шенфельда, и Ланжерону, единственному из всех союзных генералов, удалось прорвать расположение французской армии под Лейпцигом. Ночью корпус Ланжерона был переведен к Галлескому предместью; наутро он овладел находившимся тут редутом; его батальоны ворвались в город и своим победоносным появлением у Эльстерского моста способствовали преждевременному и гибельному для французов взрыву последнего.

По окончании преследования французов у Рейна Ланжерон со своим корпусом участвовал в блокаде Касселя, а с 23 декабря самостоятельно управлял блокадой Майнца, законченной 31 января 1814 г. Тогда он двинулся в пределы Франции на присоединение к армии Блюхера, с которой и принял участие в сражениях под Краоном, Лаоном и Фершампенуазом. 18 марта под Парижем войска Ланжерона овладели Монмартром, с уступов которого русская артиллерия грозила столице Франции. За взятие Монмартрских высот Ланжерон был награжден из рук Государя орденом св. Андрея Первозванного. В апреле 1815 г. он снова выступил в поход, ведя колонну из IV и VI пехотных корпусов; он дошел до Эльзаса и Лотарингии, где ему была поручена блокада некоторых французских крепостей.

По окончании наполеоновских войн 10 ноября 1815 г. Ланжерон был назначен сперва Херсонским военным губернатором, а в 1822 г. Новороссийским генерал-губернатором, но уже в следующем году уволен от должности и уехал за границу; 1 июля 1826 г. Ланжерон был назначен членом верховного уголовного суда по делу декабристов.

В турецкую войну 1828-1829 гг. Ланжерон сопровождал Императора Николая I на Дунай; в конце июля 1828 г. ему было поручено командование всеми войсками в обеих Валахиях, а также наблюдение за крепостями Журжей, Турно и Кале, из которых 2 последние вскоре были взяты штурмом, за что Ланжерон был назначен шефом Ряжского пехотного полка и ему было пожаловано одно орудие из числа взятых в Кале. В марте 1829 г. Ланжерон за болезнью был уволен из армии с пожалованием 60 тысяч рублей.

Он поселился в Одессе, здоровье его поправилось, но 4 июля 1831 г. по приезде в Санкт-Петербург он сделался жертвой холеры.

Блестяще образованный, утонченно вежливый, Ланжерон, обычно отличавшийся рассеянностью, с большим хладнокровием и выдержкой распоряжался в бою и сохранял при этом присущую ему веселость нрава; его боевой опыт был многосторонним; будучи человеком добрым и ласковым в обращении с подчиненными, он тем не менее не всегда был беспристрастен в отзывах о сослуживцах. Ланжерон оставил обширные мемуары на французском языке о своем времени и 19 кампаниях, в которых участвовал; они хранятся в Париже, в архиве министерства иностранных дел и до сих пор еще полностью не изданы; только часть появилась в печати.

В Париже изданы: в 1895 г. о походах 1792-1794 гг. первой коалиции, а в 1902 г. – о войнах 1812-1814 гг. (помещено в извлечении в «Военном Сборнике», 1903 г.); затем о кампании 1805 г. – в «Военном Сборнике», 1900г.; о турецкой войне 1806-1812 гг. – в «Русской Старине», 1908-1911 гг.; о русской армии в год смерти Императрицы Екатерины II – в «Русской Старине», 1895 г.

Биографии Ланжерона, между прочим, имеются в «Военной галерее Зимнего дворца». Т. II, и у Бантыш-Каменского. Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов. Т. II. Спб., 1840-1841.
Ветреннейший и болтливейший из французов», человек минуты, слабохарактерный, Ланжерон был ревностным почитателем Людовика 17 и Бурбонов; убежденный роялист, он в то же время сражался в Америке, в армии Вашингтона. Храбрый и невероятно рассеянный, он способен был забывать, что находится в бою среди огня. Вечно веселый, он любил блеснуть остроумием, а когда говорил серьёзно на своем ломаном русско-французском языке, у него выходили невольно еще более смешные и удачные каламбуры. Вигель так характеризует его: «С тех пор, как свет стоит, неосновательнее гр. Ланжерона еще ничего видно не было. Добрый и честный человек, храбрый на войне, любезный балагур, француз по превосходству, он создан был, чтобы находиться посланником при каком-нибудь немецком или итальянском дворе, или управлять где-нибудь придворным театром. Революционной бурей выброшенный из отечества, он беззаботно и весело прожил век в чужой земле и дослужился у нас до голубой ленты. Дожив почти до 70 лет, он все сохранял легкий тон Версальского царедворца. Нашли, что он не годится командовать корпусом, и дали ему в управление целый край... Как при нем шли дела, этого не нужно уже спрашивать!»

Добавлено спустя 47 секунд:
Преемник дюка Ришелье граф Ланжерон слыл человеком рассеянным. Когда при встрече прибывшего в Одессу в 1818 году Александра I Ланжерону надлежало вручить государю рапорт, то бедный Александр Федорович, растерянно моргая, долго искал бумагу в карманах: затем рассыпался в извинениях. В свите едва не хохотали. Император-джентльмен улыбнулся и пожал смущенному градоначальнику руку.

Рассказывали: для государя приготовили дом Ланжерона. Проводив гостя в кабинет, после краткого разговора незадачливый управитель по привычке запер дверь на ключ, начисто запамятовав о монархе. Не сразу император был освобожден из нежданного заточения. В момент "освобождения" даже на лице Аракчеева появилось подобие улыбки. Еще бы! Ничего подобного прежде никогда с императорами не происходило!

Добавлено спустя 2 минуты 39 секунд:
Ланжерон был трижды женат:

в 1784 году он женился на Мари-Диане Маньяр де ля Вопалье,
в 1804 на княжне Наталье Трубецкой, вдове майора Кашинцева,
в 1819 на Луизе Бруммер (ум. 1873, похоронена в Одессе).
У него было двое внебрачных детей от Ангелы Дзержановской:

дочь Диана (1816—49),
и сын Фёдор Андро (1804-85), который получил дворянство 2 апреля 1822 года, полковник лейб-гвардии гусарского полка, тайный советник и сенатор. Жена — Анна Оленина.

Добавлено спустя 44 секунды:
Имеются многочисленные исторические анекдоты, иллюстрирующие ставшую притчей во языцех рассеянность, остроумие и язвительность Ланжерона.

Истории с Ланжероном[скрыть]
В Аустерлицкую кампанию 1805 года Ланжерон, раздраженный поведением Буксгевдена, который опирался на инструкции Генерального штаба, не обращая внимания на конкретные обстоятельства, и который говорил ему: «Вам везде чудятся враги, мой друг!», резко ответил: «А вы, Ваше Высочество, не в состоянии нигде разглядеть никакого врага!» — И попал в немилость[3].
У Ланжерона была маленькая собачка моська, сердечная привязанность, занимавшая его больше, чем Одесса. Г-жа Траполи пришла к нему по делу, и он был так рассеян, что взял её за подбородок и сказал ей: «Моська, о моська»[4].
Подчиненному, который во время сражения неточно исполнил данный ему приказ, Ланжерон сказал: «Ви пороху нье боитесь, но зато ви его нье видумали»[4].
Однажды во время своего начальства в Одессе был он недоволен русскими купцами и собрал их к себе, чтобы сделать им выговор. Вот начало его речи к ним: «Какой ви негоцьянт, ви маркитант; какой ви купец, ви овец» — и движением руки показал козлиную бороду[4].
В 1828 году, во время турецкой войны, Ланжерон состоял главнокомандующим придунайских княжеств; однажды после довольно жаркого дела, совсем в сумерки, в кабинет к нему врывается плотно закутанная в черный плащ и с густым вуалем на лице какая-то незнакомая ему дама, бросается ему на шею и шепотом, начинает говорить ему, что она его обожает и убежала, пока мужа нет дома, чтобы:
во-первых, с ним повидаться,
во-вторых, напомнить ему, чтобы он не забыл попросить главнокомандуюшего о том, что вчера было между ними условлено.
Ланжерон тотчас же сообразил, что дама ошибается, принимает его, вероятно, за одного из подчиненных, но, как истый волокита, не разуверил свою посетительницу, а, напротив, очень успешно разыграл роль счастливого любовника; как и следовало ожидать, все разъяснилось на другой же день, но от этого Ланжерон вовсе не омрачился, и, встретив несколько дней спустя свою посетительницу, которая оказалась одной из самых хорошеньких женщин в Валахии, он любезно подошёл к ней и с самой утонченной любезностью сказал ей, что он передал главнокомандующему её поручение и что тот в её полном распоряжении.
Дама осталась очень довольна, но адъютант, говорят, подал в отставку[5].
Пушкин в письме Е. М. Хитрово от 19/24 мая 1830 г. вышучивает плохое знание Ланжероном русского языка: «Я питаю отвращение к делам и к des boumagui, как выражается граф Ланжерон»[6].
Ланжерон упомянут Львом Толстым в «Войне и мире»: «Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки».

Ждем продолжения.

Алекса́ндр Алекса́ндрович Пи́сарев (1780—1848) — русский литератор и поэт, генерал-лейтенант эпохи наполеоновских войн, варшавский военный губернатор (1840-45). Попечитель Московского университета, член Российской академии (1809), президент Московского общества испытателей природы (1825-30). 1 Из дворян Московской губернии. Родился в семье состоятельного и европейски образованного дворянина, женился на Агриппине Михайловне Дурасовой (ум. 1877), наследнице подмосковных имений Люблино и Горки.

Учился в Сухопутном шляхетском кадетском корпусе, который окончил в конце 1796 года; 2 апреля 1797 года зачислен подпоручиком в л.-гв. Семёновский полк.

За отличие в сражении при Аустерлице получил чин капитана, а за храбрость, оказанную под Фридландом, произведён 17 августа 1807 в полковники.
В кампанию 1807 сражался под Гутштадтом, Гейльсбергом, Фридландом (награждён орд. Св. Владимира 4-й ст. с бантом). 17.8.1807 произведён в полковники и в следующем году назначен ком. батальона. В 1812 в рядах л.-гв. Семёновского полка сражался при Бородине (награждён за отличие орд. Св. Анны 2-й ст.). С 21.1.1813 ком. Киевского гренадерского полка, в марте того же года определён ком. бригады (Киевский и Моск. гренадерские полки) 2-й гренадерской дивизии, в апр. — нояб. 1813 командовал 2-й гренадерской дивизией.

Сражался под Лютценом, Кенигсвартом, Баутценом (награждён орд. Св. Георгия 4-го кл.) и Теплицем. С 12.3.1813 ком. 1-й бригады 2-й гренадерской дивизии. 15.9.1813 произведён в ген.-майоры со старшинством от 20.4.1813. В Лейпцигском сражении ранен двумя пулями в правую ногу и за отличие награждён орд. Св. Владимира 3-й ст. В кампанию 1814 был в делах под Бриенн-ле-Шато, Арси-сюр-Об, за взятие Парижа награждён орд. Св. Георгия 3-го кл. В 1815 участвовал во 2-м походе во Францию.
15 августа 1815 был из-за ран освобожден от занимаемой должности. 20 сентября 1821 был назначен начальником 10-й пехотной дивизии. В отставку вышел с мундиром 1 января 1823, в тот же день избран президентом Московского общества любителей истории и древностей Российских. 2Через год назначен попечителем Московского учебного округа и университета. В 1825—1830 гг. президент МОИП. 30 декабря 1829 уволен от должности попечителя и назначен сенатором с пожалованием в тайные советники. В члены Совета по управлению Царством Польским определён 1 января 1836. Назначен варшавским военным губернатором и переименован в генерал-лейтенанты 25 марта 1840. 30 декабря 1845 снят с губернаторской должности и зачислен в Московский департамент Сената. 15 июля 1847 вышел в отставку из-за преклонных лет. Известен как один из первых историков Отечественной войны 1812 г. 3Литературная деятельность [править]Её он начал в 1802 г., писал басни, сатиры, позже — военно-патриотические оды, гимны, «хоры», печатался в журналах. В 1804 г. был принят в Вольное общество любителей словесности, наук и художеств, но по своим взглядам и вкусам расходился с другими его членами. Написал три книги по вопросам искусства, в 1817 напечатал «Военные письма и замечания, наиболее относящиеся к незабвенному 1812 году», а в 1825 — сборник «Калужские вечера, или Отрывки сочинений и переводов в стихах и прозе военных литераторов». В оба издания вошли и стихотворения самого Писарева.
Женат на дочери генерал-лейтенанта Аграфене Михайловне Дурасовой; имеет детей: сыновей — Михаила 24 лет, штабс-ротмистра Сумского гусарского полка и адъютанта при генерал-адъютанте Берге, Александра 9, Сергея 7 лет; дочерей — Софию 17 и Ольгу 10 лет.

Высочайшим приказом 15 июля 1847 г., по прошению, уволен от службы, с мундиром и пенсионом полного оклада.

Добавлено спустя 3 минуты 27 секунд:
АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ ПИСАРЕВ, 1780 -1848, генерал- лейтенант, потомок древнего рода, вышедшего из Литвы в XV веке, родился 16 Августа 1780 г. в Петербурге и получил воспитание в кадетском корпусе. Большую часть своей жизни он провел на военной службе (первоначально в Семеновском полку до чина полковника включительно), участвовал во многих войнах, был ранен и за отличие при взятии Парижа в 1814 г. получил орден св. Георгия 3 ст. Свободное от службы время Писарев отдавал ученым и литературным трудам и с молодых лет участвовал в периодических изданиях. Весьма посредственный литератор, он считал себя, повидимому, знатоком всех отраслей искусств и своей задачей поставил поучать и живописцев, и драматургов, и скульпторов, и архитекторов. Желая указать художникам, какие сюжеты они должны брать для своих произведений, он написал «Предметы для художников, избранные из Российской истории, славянского баснословия и из всех русских сочинений в стихах и прозе», и в 1807 г. представил это сочинение в Российскую Академгю, за что в 1809 г., по предложению Державина, был избран в её члены.
(С миниатюры из собрания Великого Князя Николая МИХАЙЛОВИЧА.) 2НЫНЕШНИЕ МУДРЕЦЫ





Вон с бала ты, Сократ, Сенека,
Вон, вон, Платон и Эпиктет…
Не вашего мы, братцы, века…
Упрячьтесь — в мой хоть кабинет.

Бывало, мудрецы не смели
У вас на бал ступить ногой
И в школах по углам сидели,
Покачивая головой.

Иной весь век свой не смеялся,
10 Другой с усмешкой боль терпел;
Иной как язвы дам боялся,
Другой век в бочке лишь сидел.

Лаис, Аспазий убегали,
Кто только чуть был помудрей.
А мы б экспромты им писали
И без семи во лбу пядей.

То наши мудрецы уж хваты!..
В театре, развалясь, сидят,
На бале, будто бы крылаты,
20 Раз триста вальсом пролетят.

С ужимкой, с шарканьем подходят
То к той прекрасной, то к другой,
Со всеми молвить тут находят,
Не роясь в древности седой.

И почему ж не так, скажите,
Нам век минутный свой прожить?
Того ль вы, древние, хотите,
Чтоб, в мире живши, нам не жить!

Иль тот всю мудрость постигает,
30 Умно кто дремлет и молчит?
Иль с неба звезды тот хватает,
Кто кажет пасмурнее вид?

У нас пусть пляшет систематик,
Пусть пляшет астроном с трубой,
Пиит, историк, математик
Пусть шаркают умно ногой.

Лишь только бы из кабинета
Не развращали всех умы.
А там, хоть их бы всех Лизета
40 С ума свела, — прощаем мы.

Певец бессмертной «Россияды»
Писал ли в клобе, над рекой,
Внушали ль Маши, Нереяды,
Равно мы чтим его душой.

Дворец ли, хижина убога
Скрывает славного певца,
Воспевшего Фелицу, бога…
Равно достоин он венца.

У милых ли за туалетом
50 «Наталью», «Лизу» пишут нам,
Или под липовым наметом,
Равно конца нет похвалам.

Но кто взялся хулить «Дидону»,
«Росслава», «Тита», «Хвастуна» —
Враг самому тот Аполлону,
Того нам слава не нужна.

Подобные листки к местечку
Откладываем мы сберечь,
Чтоб трубку в случае иль свечку
60 Могли бы ими мы зажечь.

Пиши пасквили хоть в чулане
Иль в кабинете муз самих,
Будь в шитом, в смуром ли кафтане,
Равно презрителен твой стих.

В концерте, в клобе ли ругаешь,
Ругаешь дома ль у себя —
Равно невинность обижаешь…
Она не трогает тебя.

Не будь глупцом у женщин скрытных,
70 Но знай подчас им угождать,
Среди обедов поздних, сытных
Умей ты есть и замечать.

Ужель, чтобы не развратиться,
Нам брать в товарищи зверей?
Учись, с людьми как обходиться,
И знай: ты в мире для людей.

В лесах, в пещерах неприступных
Потухнет пламя всех страстей.
В столицах шумных, многолюдных
80 Знай быть полезным для людей.

Покинем древнюю методу
На всё смотреть чтоб сентябрем.
И только, только в непогоду
Мы в кабинет себя запрем.

Когда ж писать, коль век резвиться?
С талантом долго ли писать?
А без таланта не годится
Бумагу белую марать.

Ахти! уж время наступает
90 Принарядиться мне на бал…
Эх! Гришка долго убирает!..
Куплетов триста б написал.
Так забавно начинает своё развёрнутое поэтическое повествование о философах Александр Александрович Писарев, военный, начавший от подпоручика и дослужившийся до генерала, герой и один из первых историков Отечественной войны 1812 г., а также поэт, член Вольного общества любителей словесности, наук и художеств с 1804 года, а затем член Российской академии (1809), президент Московского общества любителей истории и древностей Российских (1823), тайный советник (1829), военный губернатор Варшавы (1840), член Сената и проч. Стихотворение оканчивается не менее забавно:

братья Сухазанет стырший относится к генералам в наполеновских войнах , второй стал позже , но и зато министром военным стал . первые 3 карт старшего +жена , две младшего 1Иван Онуфриевич Сухозанет (1788—1861) — русский военный инженер, генерал от артиллерии, директор Пажеского корпуса (1833-36). При Николае I заведовал системой военного образования. Брат военного министра Н. О. Сухозанета, владелец дома на Невском проспекте. 2

— генерал-адъютант, генерал от инфантерии, брат Николая Онуфриевича Сухозанета, родился 11 июля 1788 г.; происходил из дворян Витебской губернии (отец его в царствование Екатерины II переселился из Польши и поступил на русскую службу). В 1800 г. С. поступил на казенный кошт в инженерный (впоследствии 2-й) кадетский корпус, из которого в августе 1803 г. вышел подпоручиком в инженерный корпус, год спустя был переведен в артиллерию и в ее составе участвовал во всех войнах против Наполеона I. Боевое крещение получил в сражении под Пултуском, затем, состоя в авангарде, был в делах под Прейсиш-Эйлау (контужен картечью в левый бок), Вольфсдорфом, Шарником, Гутштадтом, Гейльсбергом, Фридландом (смят неприятельскою кавалериею и замертво вынесен с поля сражения), Тильзитом и др. За отличия С. был награжден двумя орденами и золотым знаком с надписью "За труды и храбрость", произведен в поручики, вместе с переводом в гвардейскую артиллерию назначен адъютантом к инспектору конной артиллерии, ген.-майору Яшвилю; затем в 1811 г. повышен в капитаны и в конце того же года — в подполковники. Вторжение Наполеона в Россию застало С. командиром конно-артиллерийской № 1 батареи, с которою он вошел в состав отдельного корпуса Витгенштейна; под начальством последнего участвовал в сражениях под Вилькомиром, Волынцами, Якубовым, при Клястицах; особенно отличился в первой битве под Полоцком: в решительный момент перешел в энергичную атаку и тем спас нашу резервную артиллерию (награжден Георгием 4-й ст.). Во время преследования армии Наполеона С. в чине полковника командовал артиллерийской бригадой. За сражение под Бауценом был произведен в генерал-майоры с назначением состоять при начальнике артиллерии всех действующих войск, князе Яшвиле. Особенно выдающуюся роль сыграл С. в сражении под Лейпцигом, где в критическую минуту успел развернуть всю русскую артиллерию (100 орудий) и огнем ее отразил решительную атаку французской конницы. Со вступлением союзных войск на территорию Франции С. получил в командование резервную артиллерию главной армии, а по взятии Парижа и заключении мира назначен начальником артиллерии ІV корпуса. Во вторичном походе за Рейн С. состоял начальником штаба всей артиллерии. В 1819 г. он был назначен начальником артиллерии гвардейского корпуса и ближайшее после этого время посвятил улучшению разных сторон этой части, главным образом — поднятию дисциплины, в чем и достиг цели. Известно, что в день 14 декабря 1825 г. гвардейская артиллерия не обнаружила никакого колебания и, во главе с С., сразу и определенно стала на сторону Императора. Она и сыграла решающую роль в подавлении восстания, разогнав картечью его участников. Признательность свою за решительные действия С. в событиях 14 декабря государь выказал уже на следующий день, пожаловав его в генерал-адъютанты, а затем и впоследствии относился к нему очень милостиво, неоднократно жалуя его и защищая от нападок его противников. В первую половину турецкой войны 1828—1829 гг. С., уже в чине генерал-лейтенанта (с 1826 г.), был сначала начальником штаба осадных войск под Браиловым и за отличия в сражениях при этой осаде награжден Георгием 3-й ст., потом под Шумлой начальником штаба гвардейского корпуса, командуя вместе с тем и отдельным отрядом, во главе которого разбил турецкую часть при Гаджи-Гассан-Ляр; в 1829 г. командовал 16-ю пехотною дивизиею, перешел с нею Балканы, по ущельям преследуя неприятеля, а затем с 8 баталистами ходил в г. Демотику для усмирения мятежа. В польской кампании 1830 г. он занимал должность начальника артиллерии всей боевой армии, но пробыл в ней недолго: почти в самом начале похода, в сражении под Прагой, ядром ему оторвало ногу, вследствие чего он принужден был оставить театр военных действий и на некоторое время отправиться для лечения за границу (в Пруссию). Этим кончается первый период его службы — боевой период. По возвращении С. из-за границы начинается период его административно-учебной деятельности. Назначенный в 1831 г. главноуправляющим артиллерийским училищем, он быстро повышается по военно-учебному ведомству, так что два года спустя стоит во главе почти всех военных училищ: с 28 декабря 1831 г. — председатель артиллерийского комитета, с 11 января 1832 г. — директор военной академии и член военно-учебного комитета; с 5 февраля того же года — главноуправляющий главным инженерным училищем; с 24 июня 1833 г. — член военного совета; о 4 сентября того же года — главный директор Пажеского и всех сухопутных корпусов и Дворянского полка; с конца того же сентября — член совета о военно-учебных заведениях. Некоторые из этих должностей впоследствии были с него сложены, но военной академией он управлял более 20 лет, вплоть до 1854 г., когда она была преобразована. В том виде, какой академия имела в царствование Николая I, с немногими достоинствами и обильными недостатками, она была вполне детищем С. Она была им организована с начала до конца, им лично избраны все преподаватели и весь штат, установлены главные положения ее внутреннего быта, и даже программы изложения предметов почти до мельчайших деталей разработаны им же. Главным основанием, на котором базировался весь строй академии, была дисциплина в духе своего времени, т. е. послушание без всяких условий — без возражений, без изложения своего мнения и в репрессивных случаях даже без оправдания. Эта особо понятая своеобразная дисциплина, вообще характерная для той эпохи, в С. нашла своего крайнего выразителя и проводника в жизнь, и недаром его имя стало нарицательным и доныне еще употребляется в публицистике как выражение и символ начала "не сметь свое суждение иметь". На этом принципе и был положен С. весь строй академии. Он был ее полным хозяином. "Конференция, — говорит историк академии Глиноецкий, — сделалась в то время вполне безгласною; журналы ее заседаний не представляют ничего, что служило бы хоть намеком на какую-либо с ее стороны инициативу; она только и занимается утверждением списка книг, приобретаемых для академической библиотеки, да разбором результатов экзаменов. Совет академии также всецело заслонялся личностью Сухозанета, который вносил предложения только для формы". Первый вице-директор академии барон Зедделер, стремившийся поднять значение конференции и внести дух прогресса в преподавании, по донесению С. военному министру был отставлен от должности как "потрясающий основания службы и подчиненности". Жизнь в академии напоминала военный лагерь, до того в ней дисциплина преобладала над всем прочим. При малейшем проступке офицера начальство должно было употреблять карательные меры, не принимая никаких объяснений, не вдаваясь в разговоры. "Объясняться с ними (офицерами)! — воскликнул раз С. — Да ежели я узнаю причину проступка офицера, то значит я уже делаю снисхождение, тогда я становлюсь более отцом, нежели начальником. Вот настоящий смысл военной дисциплины!" Под проступками понимались зачастую такие явления, которые не всегда ставятся в вину ученикам младшего возраста. Опоздание на лекцию или невнимание в аудитории относились уже к разряду серьезных нарушений, караемых арестом; ходить рядом с юнкером запрещалось офицеру под угрозой двухсуточного ареста; за держание рук в карманах шаровар следовал выговор провинившемуся пред собранием всех офицеров и администрации академии. О постановке научной стороны в академии можно судить по любимым словам ее начальника, употребляемым им даже в приказах: "Без науки побеждать можно, но без дисциплины — никогда". Наука в военном деле, по убеждению С., есть нечто третьестепенное, "не более как пуговица к мундиру; мундир без пуговицы нельзя надеть, но пуговица еще не составляет всего мундира". При таких условиях понятно, что желающих поступить в академию офицеров находилось немного и число их убывало с каждым годом. В 1851 г., напр., из нее было выпущено лишь 12 человек, а к приему явилось всего 10 человек, и это несмотря на то, что академия давала широкие служебные привилегии. Только с началом новых веяний было обращено внимание на постановку учебного дела в академии и на малочисленность в ней студентов-офицеров. Была наряжена особая комиссия, которая объяснения С. о некомплекте учащихся признала недостаточными; и в 1854 г. он был отставлен от директорствования, будучи зачислен с чином генерала от артиллерии по гвардейской конной артиллерии. Скончался С. в 1861 г. от нервного удара. Он имел все русские ордена до Андрея Первозванного включительно, а из иностранных — прусский "Pour le merite" и австрийский Марии Терезии.
Женат вторым браком на княжне Екатерине Александровне Белосельской-Белозерской; у них дети: сын Александр, р. 23 октября 1827 г., подпоручик Бородинского Егерского полка, и дочь Анна, р. 20 февраля 1826 г., в замужестве за Безобразовым.

Добавлено спустя 38 секунд:
Родившийся в Минской губернии 4-го июля 1788 года, будущий начальник Училища № 3 (1832-1836 годы), Иван Онуфриевич Сухозанет, был человеком столь же ярким сколь и противоречивым. В своей жизни, он всего добивался сам. Его право на дворянство от рождение не было признано, и он добился его своей честной службой и высокими наградами за мужество и героизм. Вот только самые основные из его наград: орден Андрея Первозванного, Владимира 1-й ст., Александра Невского с алмазами, Белого Орла, Св.Анны 1-й ст. с алмазами, Георгия 3-го кл.; прусские ордена: Красного Орла, Пур ле Мерит, австрийский Военный Марии Терезии 3-й ст.; знак отличия «за Военное Достоинство» 2-й ст., знак отличия «за XL лет беспорочной службы», золотой крест за Прейсиш-Эйлау, две золотые сабли «за храбрость» (одна — с алмазами), прусский золотой крест "За труды и храбрость"...Такие награды за лесть и услужливость не выдаются... а вот воспоминания его современников:



"

Сухозанет отличался пренебрежительным и грубым отношением к подчиненным ему офицерам, соединявшимся с разного рода эксцентричными и оскорбительными выходками. Репутация Сухозанета в качестве начальника Академии была до такой степени одиозной, что многие офицеры отказывались от идеи поступать в Академию, чтобы не оказаться у него в подчинении; к 1850-м годам конкурс в академию сократился, на курсах в некоторые годы было менее 10 человек..."



Свою службу Иван Онуфриевич начал с поступления в 1800 г. в Артиллерийский и Инженерный шляхетский кадетский корпус. По окончании обучения 10 августа 1803 выпущен подпоручиком в Инженерный корпус, в 1804 г. переведён в 1-й артиллерийский полк. В кампанию 1807 г. был во многих арьергардных делах против французов, в сражениях под Пултуском, Прейсиш-Эйлау (контужен картечью в левый бок ниже лопатки), Гутштадтом, Гейльсбергом, Фридландом (был тяжело помят неприятельской кавалерией, ворвавшейся на батарею, и вынесен с поля боя). Затем был переведён в л.-гв. Артиллерийский батальон и назначен адъютантом к генералу Л. М. Яшвилю. В 1812 г. сражался под Клястицами, Полоцком. Орденом Св. Георгия 4-го кл. награждён 4 сентября 1812. В воздаяние ревностной службы и отличия, оказанного в сражении против французских войск при Полоцке августа 5 и 6, где находясь с конной № 1 ротою на правом фланге, во время внезапной неприятельской атаки двинув свою батарею вперед, занял Диссенскую дорогу и тем стеснив неприятельскую позицию и уничтожив намерение его турнировать Гамельскую дорогу, много способствовал к одержанию над неприятелем победы. Затем сражался под Чашниками (произведён в полковники), на Березине. В 1813 г. командовал 1-й артиллерийской бригадой. За отличие при Бауцене 26 мая 1813 получил генерал-майорский чин. Участвовал в сражениях под Дрезденом, Кульмом, Лейпцигом, Бриенн-ле-Шато, Фер-Шампенуазом, Парижем. В 1814 г. назначен начальником артиллерии 4-го корпуса, после войны состоял начальником штаба по артиллерийской части 1-й армии, с 31 декабря 1819 — начальник артиллерии Гвардейского корпуса. 14 декабря 1825 командовал артиллерией, огнём рассеявшей каре декабристов. На следующий день был пожалован в генерал-адъютанты, 22 августа 1826 произведён в генерал-лейтенанты. Участвовал в войне с турками в 1828—1829 гг. и за отличие при осаде Браилова награждён 1 июля 1828 орденом Св. Георгия 3-го кл. № 406 В воздаяние отличной храбрости и постояннаго усердия, оказаннаго во все время осады крепости Браилова и в сражении 3 июня 1828 года. Во время усмирения Польского восстания 1831 года занимал должность начальника артиллерии действующей армии. 14 декабря 1831 назначен главноуправляющим одновременно Артиллерийским и Инженерным училищами (исполнял обязанности до 30 мая 1836). В Гроховском сражении ему оторвало ядром ногу выше колена (награждён орденом Св. Владимира 1-й ст.). 22 апреля 1834 получил чин генерала от артиллерии. С 1832 по 1854 г. занимал пост директора Императорской военной академии (до своей смерти оставался её почётным членом). Главным директором Пажеского и всех сухопутных корпусов и шефом Дворянского полка был с 4 сентября 1833 по 30 мая 1836. Членом Военного совета Военного министерства определён 27 июня 1833. Похоронен в Петербурге на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры..

Добавлено спустя 5 минут 40 секунд:
младший брат


НИКОЛАЙ ОНУФРИЕВИЧ СУХОЗАНЕТ, 1794-1871, младший брать Ивана Онуфриевича, начал службу 7 Апреля 1811 г. юнкером Конно-артиллерийской № 1 роты, где 27 Декабря произведен был в прапорщики; в чине поручика 12 Августа 1814 г. переведен был в гвардейскую артиллерию, с назначением адъютантом к начальнику артиллерии 1-й армии князю Яшвилю. С 1812 по 1815 г. Сухозанет участвовал в Наполеоновских войнах и во время Отечественной войны был во многих делах: при Клястицах, на реке Сивошине, при мызе Соколицах, при мызе Своин, и в сражениях при Полоцке, Чашниках и Витебске. За отличие под Полоцком Сухозанет получил орден св. Владимира 4-й ст.; в 1815 и 1814 гг. он также участвовал во всех главнейших боях кампаниях этих годов, начиная с Люцена и кончая Кульмом, Лейпцигом и взятием Парижа. Произведенный в капитаны 16 Марта 1818 г., в 1819 г. Сухозанет был назначен командиром 19-й Конно-артиллерийской роты, а 19 Апреля 1820 г. произведен в полковники. В 1824 г. Сухозанет назначен был начальником штаба артиллерии 1-й армии и 29 Сентября 1828 г. произведен в генерал - майоры. Во время Польского мятежа он был в действующей армии и участвовал в делах при Калушине и Остроленке, при чем за взятие Остроленки награжден был орденом св. Георгия 3 класса. В 1836 г., 11 Декабря, Сухозанет был назначен начальником 4-й артиллерийской дивизии. Получив звезды св. Станислава и св. Анны и майорат в Царстве Польском, он был произведен 6 Декабря 1840 г. в генерал-лейтенанты и переведен в 6-ю артиллерийскую дивизно; после нескольких Монарших благоволений получил ордена св. Владимира 2-й ст. (1846 г.) и Белого Орла (1847 г.), а в 1849 г. назначен начальником артиллерии действующей армии. В 1852 г. произведен в генералы от артиллерии; 7 Августа 1855 г. назначен командиром 5 корпуса, а 27 Декабря того же года-командующим Южной армией.
Император Александр 2 назначил Сухозанета 17 Апреля 1856 г. Военным министром, а 26 Августа пожаловал его в генерал-адъютанты; в следующем году (17 Апреля) он получил орден св. Владимира 1-й ст., 12 Апреля 1859 г.- Александровскую звезду, а 8 Сентября того же года- Андреевскую ленту. В бытность Сухозанета Военным министром были составлены проекты об увеличении содержания офицерам и об эмеритальной кассе военного ведомства; кроме того, он заботился об омоложении армии, уволив от службы сразу много генералов и полковников, что вызвало тогда большое неудовольствие. С 16 Мая по 6 Августа 1861 г. Сухозанет пробыл в Варшаве, куда был послан, с правами наместника, по случаю внезапной болезни и отъезда предместника графа Ламберта. Тут он, однако, многого не в состояния был сделать, и меры суровости сменялись действиями, явно уступчивыми, полными колебаний и неопределенности. Оставаясь Военным министром, Сухозанет просил взять его из Польши. В том же 1861 году, 9 Ноября, он был уволен от должности Военного министра, с оставлением членом Государственного Совета и генерал-адъютантом, при чем получил портрет Государя с алмазами, для ношения на груди. Под конец жизни Сухозанет получил разрешение переселиться на житье в Калугу, где он и скончался 22 июня 1871 г.; похоронен в Калужском загородном Лаврениеве монастыре.

Сухозанет ,даже такого не слышал.

прилюбопытная личность Граф Ива́н О́сипович де Витт (1781—1840) — генерал от кавалерии на русской службе, ключевая фигура[2] русской разведки войны 1812 года. Сын знаменитой авантюристки Софии Глявоне и польско-литовского генерала. 1Внук подольского архитектора голландского происхождения. Отец, польско-украинский помещик Иосиф де Витт (1738—1814), занимал пост коменданта Каменец-Подольской крепости. Сёстры Ольга Нарышкина и София Киселёва, жена графа П. Д. Киселёва.

Ещё в 11 лет мать записала Ивана на службу в гвардию. Он был оформлен 17 сентября 1792 корнетом в лейб-гвардии Конный полк. 1 января 1800 года в чине штаб-ротмистра перешёл в Кавалергардский полк. Чин полковника получил в 1801 году. 2 ВИТТ, граф, Иван Осипович, генерала от кавалерии, состоявший при Особе Его Величества, родился в 1781 г.

По происхождению полуполяк, полугрек, он был сыном коменданта польской крепости Каменца-Подольского, граф Витт, перешедшего затем на Русскую службу; его мать – красавица-гречанка, известная авантюристка своего времени, вышедшая после замуж за гр. Потоцкого.

11 лет Витт был записан в Конную гвардию, в 1800 г. переведен в Кавалергардский полк, а в 1801 г. получил чин полковника и Мальтийский крест.

Перейдя в 1802 г в Лейб-Кирасирский Её Величества полк, он принял участие в кампании 1805 г. и был контужен под Аустерлицем.

В 1807 г. Витт, вследствие служебных недоразумений, вышел в отставку, в 1809 г. поступил волонтером в армию Наполеона, участвовал с нею во многих сражениях, а в 1811 г. был тайным агентом Наполеона в герцогстве Варшавском.

В июне 1812 г. Витт вернулся на Русскую службу, и ему был поручено сформировать в Киевской и Подольской губерниях 4 Украинских казачьих регулярных полка, с которыми он и принял участие в Отечественной войне; 18 октября 1812 г. он был произведен в генерал-майоры; 1 февраля 1813 г. Витт отличился при взятии Калиша, за что был награжден орденом Св. Георгия 3 ст., затем участвовал в сражениях при Вейсенфельде, Люцене, Бауцене, Кацбахе и Лейпциге.

19 августа 1814 г. Витт был назначен начальником Украинской казачьей дивизии, переименованной 26 октября 1816 г. в уланскую; когда 8 октября 1817 г. Украинские уланские полки были развернуты в две дивизии – Украинскую и Бугскую, Витте был поручено формирование последней и поселение её на юге России.

За успешное исполнение этого поручения Витте 6 мая 1818 г. был произведен в генерал-лейтенанты.

Деятельно занимаясь устройством военных кавалерийских поселений, Витте вскоре достиг того, что весь фураж и половина провианта стали получаться с земли самих поселенцев.

После Высочайшего осмотра поселений в 1820 г. Витт был награжден орденом Св. Александра Невского.

В 1823 г. Витт был назначен командиром III резервного кавалерийского корпуса.

Открыв существование во 2-ой армии тайного общества, Витт приехал 18 октября 1825 г. в Таганрог и лично доложил государю свои сведения.

Болезнь Витте, а затем кончина самого императора Александра I пресекли его деятельность в этом направлении.

В 1829 г., направляясь в Яссы для осмотра подведомственных ему резервных кавалерийских частей и решив совершить часть пути от Одессы морем, Витт случайно, бурею, был занесен в Константинополь и Варну, осажденную нашими войсками.

Присоединившись здесь к армии, Витт сообщил ценные сведения, полученные во-время, о состоянии Турции и её намерениях и принял участие в ряде военный действий.

21 апреля 1829 г. Витт был произведен в генералы от кавалерии, а 22 сентября того же года, за успешное сформирование резервов, своевременное усиление действующей армии и отличное состояние вверенных ему войск получил особую Высочайшую признательность и был причислен к генералам, состоящим при Особе Его Величества.

В 1831 г. Витт принял участие со своим корпусом в усмирении Польши.

За Гроховское сражение он был награжден золотою саблею с алмазами.

10 мая, командуя авангардом армии, Витт разбил при м. Куре отряд Лубинского, 24 июля отразил нападение мятежников между Неборовым и Болимовым, 5 августа разбил поляков у с. Броннише, близи Воли, 12 и 14-го отразил вылазки поляков из Варшавы, а 25 и 26-го участвовал во взятии приступом передовых Варшавских укреплений, при чем был контужен в правом колено.

За войну 1831 г. Витт получил ряд крупных наград: 30 августа в ознаменование «блистательной храбрости, непоколебимого мужества и подвигов, оказанных в делах против мятежников», Витт был назначен шефом Украинского уланского полка, 31 сентября – «за военные подвиги» во время войны получил орден Белаго Орла, а 18 октября – за штурм Варшавы награжден орденом Св. Георгия 2 ст.

29 августа Витт был назначен Варшавским военный губернатором; государь был доволен сперва этим выбором главнокомандующего; но брак Витте с полькой Сабанской навлек на него неудовольствие государя.

В 1832 г. Витт был назначен председателем уголовного суда над польскими мятежниками и в том же году, 10 апреля, инспектором всей поселенной кавалерии.

В 1833 г. ему был пожаловано 100 т. р. за деятельность по званию Варшавского губернатора.

25 октября 1835 г, после осмотра государем военных поселений, Витт получил орден Св. Андрея Первозванного.

В 1836 г. Витт испросил согласие государя на Высочайшее посещение в следующем году поселенных войск. Целый год шли грандиозные приготовления, и в августе 1837 г. под Вознесенском на царские смотры и маневры был собрано 350 эскадронов поселенной кавалерии.

Смотры и маневры прошли с большим успехом, и 3 сентября Витт был награжден алмазными знаками к ордену св. Андрея и 300 т. р.

25 апреля 1838 г. Витт был переименован в инспекторы резервной кавалерии, а 1 августа 1840 г. он умер.

Мнения современников о Витте различны: Кн. Багратион называл его «лжецом и двуличкой», хотя и признавал, что он полезен на службе. Брадке приписывает Вите следующие черты характера: «Ни в чем не отказывать и никогда не сдерживать обещанного, о всем умствовать и ничего не обследовать, всем говорить любезности и тотчас забывать о сказанном».

По словам Вигеля, «всякого рода интриги были стихией этого человека».

Цесаревич Константин Павлович писал: «Гр. Витт есть такого рода человек, который не только чего другого, но недостоин даже, чтобы быть терпимым в службе, и мое мнение есть, что за ним надобно иметь весьма большое и крепкое наблюдение».

Но имеются отзывы о Витте и другого свойства. «Он – человек чрезвычайно полезный, – писал о нем гр. Дибич, – недоброжелание распустило о нем слух, будто бы он под неприятельскими ядрами и пулями не оказывает хладнокровия и необходимой храбрости; я обязан опровергнуть эти слухи, потому что сам был свидетелем, как он под Силистрией при мне под градом крепких ядер хладнокровно разговаривал со мною, будучи угрожаем опасностью сделаться жертвою неуместной нашей храбрости.

Т. к. он знаком с литературою трех первых языков в Европе и пользуется большою начитанностью, то беседа с ним бывает всегда чрезвычайно занимательна. В отношении его деятельности по военным поселениям, мне кажется, что все им устроенное заключает в себе наилучшие части этого паразитного растения, которое при самом появлении скрывало в себе уже зародыш уничтожения».

Кн. Воронцов в письме к гр. Закревскому называл Витте человеком умным.
Со своей женой, урождённой княжной Любомирской, граф де Витт фактически не жил с 1813 года. Многое говорит о том, что это был брак по расчёту[4]. Её сестра Марианна была замужем за графом Валерианом Зубовым, а после его смерти вышла замуж за графа Фёдора Уварова. Во время пребывания в Одессе у графа де Витта началась связь с другой польской аристократкой, Каролиной Собаньской, урождённой Ржевуской, которая продлилась 15 лет. По некоторым сведениям, в 1831 г. они обвенчались. Вот что писал по поводу их отношений Ф. Вигель:

Сколько раз видели мы любовников, пренебрегающих законами света, которые покидают его и живут единственно друг для друга. Тут ничего этого не было. Напротив, как бы гордясь своими слабостями, чета сия выставляла их напоказ целому миру. Сожитие двух особ равного состояния предполагает еще взаимность чувств: Витт был богат, расточителен и располагал огромными казенными суммами; Собаньская никакой почти собственности не имела, а наряжалась едва ли не лучше всех и жила чрезвычайно роскошно, следственно, не гнушалась названием наемной наложницы, которое иные ей давали[5].

Добавлено спустя 52 секунды:
Награды Российской империи:

Орден Святого Иоанна Иерусалимского 1-й степени (1800)
Орден Святой Анны 1-й степени (1813)
Орден Святого Александра Невского (1820)
Орден Святого Владимира 1-й степени (1823)
Алмазные знаки к ордену Святого Александра Невского (1826)
Орден Святого Георгия 2-й степени (1831)
Орден Белого орла (1831)
Золотая сабля «За храбрость» с алмазами (1831)
Знак отличия за военное достоинство 1-й степени (1832)
Орден Святого Андрея Первозванного (1833)
Алмазные знаки к ордену Святого Андрея Первозванного (1837)
Иностранных государств:

Шведский Орден Меча (1813)
Прусский Pour le Mérite (1814)
Прусский Орден Красного орла 1-й степени (1835)

Добавлено спустя 1 минуту 2 секунды:
еще хорошая статья В июле 1807 года Петербургские великосветские салоны облетела весть, сразу же обросшая сплетнями и пересудами. Блестящий полковник, кавалер одного из высших российских орденов - ордена Святого Иоанна Иерусалимского (врученным ему лично императором Павлом вместе с эполетами полковника в 1801 году), участник битвы при Аустерлице граф Иван Витт, подал в отставку из за какого-то недостойного поступка, какого не известно, но явно что то серьезное, ведь просто так в отставку в разгаре карьеры не подают.
В 1809 граф уезжает в Париж и совершает там вообще невообразимое... Он поступает волонтером на службу к Бонапарту. Поступок полковника Витта вызвал настоящий шок в российских военных и аристократических кругах. Его бывшие сослуживцы открыто говорили о предательстве и клялись, что при встрече вызовут изменника на дуэль. Только Двор хранил молчание и императора Александра I даже приказал не вычеркивать "перебежчика" из списков русской армии.
А Витт тем временем, чувствовал себя в Париже как рыба в воде. Граф стал завсегдатаем местных великосветских салонов и близко познакомился с сестрой Наполеона Полиной Боргезе. Была также замечена дружба Витте с высокопоставленным чиновником французского Военного министерства Мишелем (который через несколько лет, был разоблачен как русский шпион).
Во французской армии Витт проявил себя с самой лучшей стороны. Он отличается в нескольких сражениях с австрийцами и обращает на себя внимание Мюрата, а позднее и самого Наполеона. Бонапарт назначает графа Витта, офицером по особым поручениям при походном штабе императора. Витт успешно выполняет личные секретные поручения Бонапарта, в Испании и даже в Турции. Тогда же Витт женился на некой Юзефе Любомирской, (по первому браку Валевской), бывшей женой брата Марии Валевской и сохранившая с ней самые близкие отношения. И именно граф Витт, способствовал любовной связи Наполеона с воспетой писателями и поэтами польской графиней Марией Валевской, матерью одного из сыновей Наполеона. Кстати именно через Витта Наполеон и Мария Валевская длительное время вели свою интимную переписку. После этой история, Бонапарт понятно еще больше приблизил к себе полковника и в 1811 году неожиданно для многих во Франции назначает его своим личным тайным агентом в герцогстве Варшавском. Отныне полковник французской службы Витт был допущен к самым сокровенным секретам Франции. В Варшаве граф Витт находился больше года, постоянно письменно общаясь как с министром иностранных дел Талейраном, так и с самим Наполеоном. Но не знали французский император и его министры и маршалы, что этот блестящий полковник, все это время, числился в списках российской армии резидентом военной разведки 2-й армии генерала Петра Багратиона !
Да дорогие читатели. Тайный агент французского императора полковник Иван Осипович де Витт, являлся еще более тайным агентом императора российского Александра. Столь высокопрофессионально подготовленного разведчика, пробравшегося в высшие командные сферы врага, Россия еще никогда не имела! Уже давно не является тайной, что перед вторжением полчищ Бонапарта в Россию ее военное руководство было прекрасно информировано о стратегических планах властелина Европы. Об источнике же столь обстоятельных сведений, в те годы естественно нигде и никогда не говорилось. Теперь понятно что это был полковник Витт, и конечно не без участия российского военного агента в Париже (Военного атташе по современному) полковника Александра Чернышева
Буквально за две недели до нападения Наполеона в Россию граф Витт внезапно покидает его штаб, тайком переплывает Неман и прибывает с докладом к командующему 1-й русской армии генералу Барклая де Толли. Михаил Богданович как военный министр России (с января 1810 по сентябрь 1812 года) был в курсе секретной миссии полковника Витта. Последний же доложил командующему о намерениях Наполеона окружить русскую армию в Дрисском лагере, и о его желании как можно скорее навязать русским генеральное сражение. Именно информация Витта в определенной мере легла в основу тактики временного отступления и сохранения сил, примененной не без успеха Барклаем.
Но Витт поведал не только это! Он сообщил Барклаю де Толли и точную дату перехода Наполеоном российской границы, что позволило русским войскам не быть застигнутыми врасплох. Проводя аналогию между событиями Отечественной войны 1812 года и Великой Отечественной, можно сказать, что полковник Витт был одновременно нашим Штирлицем и Рихардом Зорге во вражеском стане.
Почему столь неожиданно покинул де Витт ставку Наполеона, в точности неизвестно. Возможно, что он просто считал к тому моменту свою миссию уже полностью выполненной и теперь намеревался заранее лично информировать российского военного министра о последних планах французского императора. Однако не исключено и иное. Как раз в это время в Париже был разоблачен и арестован многолетний русский агент Мишель. Он дал признательные показания (что не уберегло его от гильотины). Чернышеву едва удалось унести ноги в Россию. Вполне вероятно, прижатый к стенке Мишель, надеясь спасти свою жизнь, рассказал все, что знал и о Витте. Однако тот, вовремя предупрежденный Чернышевым, все же успел спастись.
Сделав доклад командующему 1-й армией, Витт был немедленно отправлен в Петербург, где его ждал Александр I. Конфиденциальная беседа длилась несколько часов. Из императорского кабинета Витт вышел уже генерал-майором и с новым назначением. Теперь путь разведчика лежал в Киев, где ему надлежало формировать новые уланские полки, а заодно используя свои агентурные связи в Польше, вести там работу против Наполеоновской армии.
Командуя сформированной Украинской уланской дивизией, генерал Витт прикрывает украинскую границу империи от австрийских войск, которые так и не решились ударить по России, памятуя письмо императора Александра, императору Францу о том, что если австрияки попробуют реально исполнить свой союзнический долг перед Наполеоном, то у России всегда найдется пара дивизий, что бы совершить прогулку до Вены.
А затем было участие в заграничном походе 1813-1814 годов. Были битвы и сражениях при Люцене и Бауцене, при Кацбахе и Лейпциге. За взятие города Калиш, где был полностью разгромлен здесь саксонский корпус генерала Ж.Л. Ренье, генерал Витт, награждается орденом Святого Георгия 3-й степени.
По окончании войны граф Витт, будучи в свите императора Александра I, участвует в Венском конгрессе, где занимался политической разведкой. В приватных беседах с дипломатами различных государств он зондировал важные для России политические вопросы, подкупал обслуживавших европейских монархов лакеев, которые информировали его о происходивших неофициальных беседах, о чем естественно подробно докладывал государю
После Ватерлоо, генерал Витт несколько лет служит в качестве генерала по особым поручениям при командующем русским Оккупационным корпусом во Франции графе Михаиле Воронцове, фактически курируя вопросы разведки и контрразведки.
После возвращения корпуса на родину он был награжден орденом Александра Невского и жалован чином генерал-лейтенанта.
Во время Русско-турецкой войны 1828-1829 годов, Витт из Одессы, занимался подготовкой агентурной сети на территории Турции, начало которой положил еще, будучи там как французский полковник. Позднее штаб своих резидентур, Витт перенес в Варну. Был проведен ряд дерзких, но продуманных операций, по добыче сведений непосредственно в турецкой столице. Неприметные рыбацкие фелуки с командой из греков, под видом поиска укрытия от надвигающегося шторма проникали на внутренний рейд Стамбула. По условному сигналу на нее прибывали агенты. И почти каждый раз их встречал там граф Витт, важные вопросы он привык решать сам. Сколько рейсов из Варны в Стамбул и назад, проделал храбрый русский разведчик, знает только Черноморская ночь и он сам .
В 1830 году вспыхивает восстание в Польше, и генерал Витт отправляется на фронт очередной Русско-польской войны. Командуя авангардом русской армии, он участвует в кровопролитном Гроховском сражении и штурме Варшавы. За Гроховское сражение Витт получает золотую саблю с алмазами. За Варшаву он был удостоен такой высокой награды, как Георгий 2-й степени.
А дальше Империи, вновь понадобился его талант разведчика. Николай I назначает Ивана Осиповича варшавским военным генерал-губернатором и председателем уголовного суда над польскими мятежниками одновременно. И это не было случайностью. Сам поляк по национальности, Витт, как никто иной, был знаком с подоплекой возмущения. Ведь в свое время он являлся наполеоновским агентом в Варшаве и прекрасно знал весь польский генералитет, который и явился инициатором восстания. Будучи же еще и председателем суда над повстанцами, он мог дополнительно выявить многие тайные нити, ведущие на Запад.
Деятельность Витта на посту варшавского генерал-губернатора была столь плодотворной, что уже спустя год Николай I награждает его за особые заслуги высшим орденом империи - Святого Апостола Андрея Первозванного. Выполнив свою миссию в Польше, генерал возвращается в Петербург, где официально назначается инспектором кавалерии, пользуется неизменной благосклонностью царя. Но эта должность была лишь прикрытием, генерал вплотную занимался тайным укреплением Южных границ Империи. В 1837 году Витт представляет императору поселенные войска Юга России. Его трудами было обучено и обмундировано 350 эскадронов поселенной кавалерии (род иррегулярной кавалерии). Николай I был так доволен, что наградил Витта алмазными знаками к ордену Андрея Первозванного.
В 1840 году генерал Витт заболевает. Врачи рекомендуют ему поехать на лечение в Крым. Там, в Тавриде, в знаменитом Воронцовском дворце Иван Осипович скончался. Похоронен он на кладбище Георгиевского монастыря под Севастополем и унеся с собой в могилу многие тайны своей невероятной, яркой и загадочной жизни, жизни блестящего разведчика, бывшего серетным агентом четырех императоров и верно служившего России.

еще один атаман Краснов Иван Козьмич (1752 или 1753–1812) - Генерал-майор. Атаман Бугского казачества. Герой Измаила, Мачина и Польши. 1Прославленный боевыми делами донской генерал происходил родом из «казачьих детей», из старинной станины Буковской. На службу был записан рядовым казаком в 1773 году; через год, как человек хорошо грамотный, стал полковым писарем. Отличался усердием и исправностью. В 1781 году получил офицерский чин сотника, а в 1785 году — армейский чин поручика.

Участвовал в «Первой екатерининской турецкой войне», в форсировании реки Южный Буг. На её берегах получил боевое крещение. Прошёл хорошую школу полковой службы. Перед Русско-турецкой войной 1787–1791 годов выполнял обязанности порученца (ординарца) при А. В. Суворове, который в то время командовал Владимирской, Санкт-Петербургской и Кременчугской дивизиями.

Во время Кинбурнского сражения 1 октября 1787 года поручик Иван Краснов 1-й послан был Суворовым к пехотному батальону с приказом ударить на янычар в штыки. Офицер сам возглавил штыковую атаку, заменив убитого командира. В бою «при сильнейшем огне» он получил пулевое ранение в правую ногу почти одновременно с генералом Суворовым, и они лечились «в одной ставке». За Кинбурнскую викторию донец Краснов получил звание армейского капитана.

После этого участвовал во взятии Очаковской крепости и крепости Бендеры (был ранен в левую ногу). В первом случае ему был пожалован Золотой крест «За Очаков», во втором — чин секунд-майора, опять же армейский. К тому времени его имя в рядах русской действующей армии уже отличалось славой и известностью.

В декабре 1788 года Краснов с небольшим отрядом казаков переправился через реку Днестр, покрытую тонким льдом, и в селении Варницы уничтожил турецкую сторожевую заставу.

После этого оказался в числе тех конных авангардных сил, которые первыми вышли к берегу Дуная. Незамеченные турками, казаки подстерегли неприятельское военное судно, вышедшее из Браилова, на тростниковых плотах атаковали его и взяли на абордаж, перебив отчаянно сопротивлявшуюся команду. В той рукопашной схватке на дунайских водах один из казаков спас офицеру жизнь, отбив кинжал, направленный ему в грудь.

Иван Краснов стал одним из героев суворовского штурма Измаила 11 декабря 1790 года. И не только потому, что шёл впереди пеших казачьих сотен в ходе приступа. Перед приступом он «употреблён был от главнокомандующего в ночное время для измерения крепостного рва, что и выполнил с точным успехом». То есть генерал-аншеф А. В. Суворов поручил своему адъютанту разведать глубину и ширину крепостного рва, наличие перед ним «волчьих ям» и других искусственных препятствий, созданных неприятелем, которые могли оказаться опасным сюрпризом для штурмующих колонн. Такая разведка была связана со смертельной опасностью.

В ходе приступа казаки секунд-майора Краснова захватили на крепостном валу три стреляющих артиллерийских орудия. Наградой донскому офицеру, полковому командиру, стал чин премьер-майора и второй Золотой крест, тоже носимый на Георгиевской ленте — «За Измаил».

В заключительном сражении той войны 28 июня 1791 года Иван Краснов вновь стал одним из героев большой битвы. Он находился в передовом отряде русской армии и с подчинёнными ему донцами завоевал в бою два турецких отрядных знамени. Отличился и в преследовании разгромленного неприятеля, который «поспешил» отступить от Мачина.

Светлейший князь Тавриды генерал-фельдмаршал Г. А. Потёмкин в своей реляции в Санкт-Петербург назвал Краснова 1-го одним из героев Мачинского сражения. Императрица Екатерина II, естественно, оказалась щедрой на боевые награды победителям. Иван Козьмич удостоился похвальной грамоты от матушки-государыни и именной золотой медали для ношения на груди.

Затем многие участники «Второй екатерининской турецкой войны» стали участниками двух Польских кампаний — 1792 и 1794 годов. Казачий офицер геройски проявил себя в той и другой. Он уже командовал отдельными конными отрядами, выполняя самостоятельные боевые действия. Сказалось здесь и то, что русскими войсками предводительствовал сам Александр Васильевич Суворов-Рымникский, который был о воинских достоинствах героя Измаила и Мачина самого высокого мнения.

Среди наиболее громких дел Краснова стал разгром трёх неприятельских кавалерийских эскадронов при местечке Мурафе. Тогда казаки-донцы стремительной атакой смяли поляков и, не дав им оправиться, повели преследование разбитого врага. Во втором случае был атакован и взят походный лагерь польских конфедератов со всем находившимся в нём имуществом и боевым снаряжением.

Не менее славными были и другие боевые дела. В бою под Мурашковом казачья сотня под командованием Краснова навела 12 эскадронов кавалерии конфедератов, которые на поле битвы собирались изрубить сотню русских конников, под картечный огонь своих пушек. Поляки тогда оказались наголову разбиты. Виктория получилась знатной ещё и оттого, что неприятелем начальствовал сам князь Понятовский, один из вождей польского «возмущения».

При местечке Полонцы премьер-майор со своими казаками вступил в схватку с неприятельским отрядом, состоявшим из трёхсот пехотинцев (две роты) и семи кавалерийских эскадронов. Конфедераты были атакованы и рассеяны по лесистым окрестностям Полонцев.

В скорое время Ивану Козьмичу довелось ещё раз продемонстрировать своё умение преодолевать водные преграды. Его казаки (бывший полк полковника Орлова) под вражеским пушечным огнём переправились через реку Вислу близ местечка Корчев. Оказавшись на противоположном берегу, донцы, без промедления, развернувшись лавой, опрокинули колонну польских войск.

Тогда боевыми трофеями русских стали 48 (!) артиллерийских орудий, спрятанных бежавшими поляками до лучших времён. Такое большое число пушек не часто доставалось армиям-победительницам в больших сражениях.

В Польше Краснов 1-й был в очередной раз жестоко ранен пулей в правую ногу. Наградой ему стали чин подполковника и орден Святого великомученика и победоносца Георгия 4-й степени.

В 1796 году он становится полковником. Будучи командирован в Молдавию (Бессарабию), Краснов сделал всё для того, чтобы свирепствовавшая там эпидемия чумы не перекинулась на другие территории Российской империи — на Новороссию и Малороссию. В ту эпоху борьба с эпидемиями, прежде всего моровой язвы (чумы), по своей государственной значимости приравнивалась к боевым действиям.

За эту заслугу, с учётом ещё и военных, Иван Козьмич Краснов 1-й производится 8 марта 1799 года в генерал-майоры. Он награждается орденами Святой Анны 2-й степени и Святого Иоанна Иерусалимского (Мальтийским крестом).

При императоре Павле I Краснов был уволен со службы. Тогда царская опала и последующая отставка стала уделом для многих казачьих военачальников, будущих героев Отечественной войны 1812 года.

Ивану Козьмичу Краснову 1-му довелось в своей жизни побыть и атаманом казачьего войска. Воцарившийся Александр I вернул на службу государству Российскому многих опальных людей. Для генерал-майора Краснова он нашёл «подобающую его качествам должность» — пост атамана пограничного Бугского казачьего войска.

Основанное на реке Южный Буг в 1769 году войско, в 1803 году организационно состояло из Бугского конного казачьего полка, 600 семей переселенцев из балканских славянских земель, преимущественно из Болгарии, проживавших на войсковой территории. В случае войны войско выставляло три конных полка, каждый по пять сотен. Бугское казачество в мирное время подчинялось наказному атаману Войска Донского.

Краснов 1-й командовал Бугским казачьим войском до самого начала Отечественной войны 1812 года. Перед её началом он перенёс тяжёлую болезнь, но с известием о вторжении наполеоновских войск в Россию, ещё не оправившись от болезни, начал настойчиво проситься в ряды действующей армии. Он ходатайствовал о том в письме донскому атаману М. И. Платову, прося «…дать возможность умереть на войне».

Платов, хорошо знавший Краснова по предыдущим войнам, пригласил его в казачьи войска. После оставления Смоленска Краснов стал командиром отдельного отряда силой в девять полков казачьей конницы, который отличился в боях при Поречье, под Миром, Романовом, Смоленском.

Ивану Козьмичу Краснову не довелось стать участником исторической битвы на поле Бородинском. Но доля его в том сражении, увековечившем славу русского оружия, огромна. Накануне Бородинской генеральной баталии у Колоцкого монастыря произошёл арьергардный бой русской стороны. Когда 60-летний генерал скакал впереди своих полков, французское ядро раздробило ему опять ту же «злосчастную правую ногу», уже дважды жестоко раненую пулями.

Врачи вынуждены был срочно сделать раненому ампутацию ноги. Операция была проведена в походной палатке атамана Матвея Платова, в присутствии старого боевого товарища. Рана оказалась смертельной, и после 14 часов мучений, на следующий день, 25 августа, Краснов 1-й скончался.

…Ивана Козьмича похоронили 27 августа при скоплении многотысячной толпы москвичей, провожавшей его в последний путь, на кладбище московского Донского монастыря рядом с могилой атамана Иловайского.

Краснов 1-й в Отечественной войне 1812 года оказался единственным казачьим генералом, павшим на поле брани. После гибели в «Русском вестнике» о нём была напечатана большая статья с портретом. Такой чести тогда удостаивались немногие.

Память о нём в русской армии и казачестве хранилась свято. 26 августа 1904 года «в вечное сохранение и напоминание о командирах, водивших казачьи полки к победам», 15-му Донскому казачьему полку было присвоено имя генерала Краснова 1-го. 2Иван Козьмич был женат на Пелагее Артамоновне, и на 1798 год у них были дети:

Федосья — 28-ми лет,
Марфа — 24-х лет,
Краснов, Иван Иванович (1776 — 1824 гг.)[1] — отставка по болезни с чином полковника и мундиром 15 января 1819 г. Жена — Мавра Гавриловна. У них было три сына и четыре дочери, из которых известно только имя старшей:
Краснова, Анна Ивановна (род. 1797 г.),
Краснов Иван Иванович (1800—1871)
Краснов, Иван Иванович (род. 1799 г.), умер бездетным,
Краснов, Семён Иванович (род. 1809 г.).

Добавлено спустя 2 минуты 32 секунды:
его известный внук Иван Иванович Краснов (1802 — 1871) — генерал-лейтенант, командир лейб-гвардии Казачьего полка, писатель. 1Родился в 1802 году (по другим данным — в 1800 году), внук генерал-майора Ивана Козьмича Краснова, сподвижника Суворова и Платова, воспитанник благородного пансиона при Харьковском университете.

Начал военную службу в 1818 году в лейб-гвардии Казачьем полку; через три года был назначен адъютантом командира 2-го кавалерийского корпуса графа В. В. Орлова-Денисова.

В 1828—1829 годах участвовал в русско-турецкой войне и в 1831 году в усмирении польского мятежа. Вернувшись после этого на родину, на Дон, занимался общественными делами и мало-помалу стал центром более образованной части донцов, особенно учащейся молодежи, для которой в то же время был и щедрым благотворителем.

В 1838 году Краснов был выбран старшим членом войскового правления, то есть помощником атамана по гражданской части. В 1841 и 1842 годах — состоял походным атаманом донских казачьих полков, служивших на Кавказе и составил за время своего пребывания там неопубликованные «Записки о Кавказской войне» (небольшой фрагмент напечатан в № 8 «Военного сборника» за 1875 год).

В 1843—1848 годах был командиром лейб-гвардии Казачьего полка, а с 1849 года служил преимущественно по выборам дворянства. 26 ноября 1848 года он за беспорочную выслугу 25 лет в офицерских чинах был награждён орденом св. Георгия 4-й степени (№ 7733 по кавалерскому списку Григоровича — Степанова).

В Крымскую кампанию, в звании походного атамана донских полков крымской армии, защищал от англо-французского десанта Таганрог и его окрестности.

В 1856 году был назначен окружным генералом 4-го военного округа Донского казачьего войска; 31 января 1868 года, в день 50-летия службы в офицерских чинах, зачислен в списки лейб-гвардии Казачьего полка.

Прерванная Крымской кампанией общественная деятельность Краснова в 1856 году возобновилась с новой силой. Хорошо понимая устарелость прежних форм быта донского войска, он много сделал для его устройства и преобразования. Одним из орудий для этой деятельности служила для него публицистика. В статьях, которые печатал он сначала в «Донских войсковых ведомостях», а потом в «Военном сборнике» и других периодических изданиях, он постоянно указывал на то, что казачество не может оставаться в прежнем состоянии, и стремление сохранить его во что бы то ни стало Краснов называл «казакоманией». Наиболее крупные работы его о донском войске следующие:

О донской казачьей службе // «Военный сборник», 1875, № 8
Низовые и верховые донские казаки // «Военный сборник», 1858, № 2
Донцы на Кавказе. Учреждение на Кавказе постоянных штабов донских казачьих полков // «Военный сборник», 1861, № 9
Оборона Таганрога и берегов Азовского моря в 1855 // «Военный сборник», 1862, № 8 (отдельное издание: СПб., 1862)
О народности в Донском войске (Местный патриотизм в Донском войске) // «Современная летопись», 1865, № 16
В ответ на предложение о формировании казачьих полков // «Военный сборник», 1865, № 11
Некоторые из названных статей имеют и значительный исторический интерес; в этом отношении наиболее любопытны его «Записки», послужившие, между прочим, материалом для истории лейб-гвардии Казачьего полка. Литературную деятельность Краснов начал с писания стихов, из которых некоторые, как например «Тихий Дон», «Князь Василько», пользовались в свое время большим успехом.

Умер 14 апреля 1871 года.
Женат был на Александре Карловне, девичья фамилия которой писалась в трёх вариантах — фон Гандвиг, фон Гантвих и фон Галдиг — , дочь генерал-майора Карла Карловича фон Гантвиха.

На 1844 год у них было шестеро детей:

Михаил (род. 29.7.1828),
Надежда (род. 04.12.1830),
Николай (род. 17.01.1833),
Любовь (род. 20.03.1835),
Вера (род. 17.12.1836),
Иван (род. 04.05.1838).

Ждём продолжения. Ещё вопрос - есть какие-либо планшеты по атаманскому полку на 1812г.?

Граф Александр Францевич Мишо (1771—1841 гг.) — российский военачальник эпохи наполеоновских войн, генерал-от-инфантерии, генерал-адъютант.

Не путать с однофамильцем, российским инженер-полковником Людвигом Францевичем Мишо, тоже участником наполеоновских войн.
Уроженец Пьемонта. Обучался военным наукам в Турине. 7 апреля 1805 из майоров Сардинского королевства принят капитаном в российскую службу и определён в Инженерный корпус. В 1805-1807 гг. находился в походе в Неаполь, при защите о.Корфу и в сражении против французов при Бокко ди Каттаро. 16 ноября 1806 переведен в Свиту по квартирмейстерской части. С 1809 г. воевал против турок в Молдавской армии. Участвовал во взятии крепостей Исакчи, Тульчи, Измаила, Браилова, Туртукая. Награждён 19 июня 1810 орденом Св.Георгия 4-го кл. за № 2176

В воздаяние отличнаго мужества и храбрости, оказанных в сражении против турок 19 мая при Туртукае, где, командуя охотниками, первый дебаркировался и, несмотря на полученный при сем ушиб и неприятельские ружейные выстрелы, быстро взбежал на вышину, потом, сбив неприятеля, преследовал его и удержал тем в безопасности нашу переправу

Сражался под Рущуком, Шумлой, Ватином и Ловчей. В полковники произведён 15 апреля 1811, в 1812 г. переведён в 1-ю Западную армию.

Во время Военного совета в Дриссе дал критическую оценку укреплённого лагеря, построенного по предложению генерала К.Л.Фуля. По приказу Императора Александра I выбирал места для строительства укреплённого лагеря у Москвы и на Волге. По возвращении в армию дважды посылался М.И.Кутузовым к Императору с сообщениями о сдаче Москвы и о Тарутинском сражении, за что 22 октября 1812 был пожалован в флигель-адъютанты.

В 1813 г. сражался при Люцене, Бауцене, Дрездене, Кульме, Лейпциге и 15 сентября пожалован генерал-майором, а 8 октября — генерал-адъютантом. В 1814 г. находился в походе во Францию и принимал участие в делах при Бриенне, Арси-сюр-Обе, Фер-Шампенуазе и взятии Парижа. С 1815 г. находился при особе Императора. 22 августа 1826 произведён в генерал-лейтенанты, 13 апреля 1841 – в генералы от инфантерии.

Ждём продолжения. Про пики всё запутано. Голубые с 1831г. Краснов пишет про тёмно-красные. Казаки в то время за свой счёт экипировалисть, так что вполне возможно, что цвет не регламентировался.

Пётр Фёдорович Желту́хин (1777—1829), генерал-лейтенант. 1Из дворян Казанской губернии, В 1796 вступил подпрапорщиком в л.-гв. Измайловский полк и в 1797 получил чин прапорщика. Воевал с французами в 1805 и 1807 гг. В полковники произведен в 1806. 2 генерал-лейтенант; полномочный председатель диванов княжеств Молдавии и Валахии и Киевский военный губернатор. Родился в 1777 году. Умер в 1829 г. Воспитывался дома и, по обычаю своего времени, еще семилетним ребенком был записан в лейб-гвардии Измайловский полк. В 1797 г. произведен в прапорщики. Во время похода в Австрию против Французов (в 1805 г.), уже в чине напитана, находился в составе действующей армии, участвовал в сражении при Аустерлице и за отличие был награжден золотою шпагою с надписью "за храбрость". В 1806 г. произведен в полковники. В кампанию 1807 г. находился в Пруссии, был ранен под Фридландом и получил орден святого Георгия 4 класса и прусский Pour le mérite. С 1808 по 1810 гг. был в Финляндии и ходил на Аландские острова. Во время Отечественной войны, состоя в лейб-гвардии Гренадерском полку, сражался с французами при Смоленске, Бородине, Тарутине, Малоярославце и Красном. За Бородинское дело произведен в генерал-майоры, а за дело под Красным получил третью степень Георгия. Заграничная кампания доставила ему вторую золотую шпагу с надписью "за храбрость", украшенную алмазами, орден святой Анны 1 степени, той же степени с алмазными украшениями и прусский Красного Орла 2 степени. С 1 декабря 1821 г. по 29 марта 1823 г. состоял в должности начальника штаба гвардейского корпуса, а потом около двадцати месяцев состоял в свите Его Императорского Величества; в конце 1824 г. за ранами был уволен от службы. В начале 1826 г. ему поручено было произвести подробный осмотр Казанского университета. Ревизия продолжалась ровно месяц (с 8 января по 8 февраля) и дала прекрасные результаты. Желтухин оказался на высоте своего призвания. Система борьбы "с духом вольнодумства и лжемудрия", стремившимся проникнуть в стены университета, введенная Магницким, подверглась с его стороны самому беспощадному осуждению. "Университетское начальство, — так пишет Желтухин в своем донесении — постановило себе правилом внушить студентам преимущественно уважение к церкви… Но если при сем принять в соображение бывшие в разное время предписания: чтобы студенты при вступлении в университет имели непременно библии; чтобы пред завтраком и ужином читались молитвы по каноннику; чтобы во время самих завтраков, обедов и ужинов один из студентов делал чтение из библии и иных христианских книг; чтобы проступившиеся воспитанники назывались грешниками, отдавались на руки духовнику, который их увещевает, исповедует и удостаивает святых тайн, чтобы во время сего исправления возносились общие молитвы товарищами и их начальства об обращении грешников; если, наконец, допустить, что все сии правила, приличные самым строгим монастырским обителям, исполняются в точности питомцами университета: в таком случае, можно иметь справедливые опасения, чтобы в сих молодых людях не укоренилось лицемерие, столь пагубное, под личиной благочестия скрывающее многие пороки, вредные для благосостояния гражданских обществ". Упомянув о карцере для провинившихся студентов, о железных решетках, распятии и изображении страшного суда, Желтухин говорит: "Войдите в рассмотрение, какое впечатление должна иметь на пылкий ум молодого человека, вся эта обстановка, среди которой ожидает он духовника для увещания! Не справедливо ли, что подобный порядок свойственен более монастырю, нежели учебному заведению? не справедливо ли, что он может истребить последнюю нравственность или породить лицемеров?". Магницкий энергично защищал себя и свою систему, даже прибегал к не совсем благовидным способам лишь бы очернить ревизора, но все-таки в конце концов не мог устоять и должен был удалиться в отставку. 12 января 1827 г. Желтухин снова поступил на службу и зачислен в свиту Его Императорского Величества, с производством в генерал-лейтенанты и назначен Киевским военным губернатором. В 1829 г. был назначен полномочным председателем диванов княжеств Молдавии и Валахии. Важные заслуги оказал княжествам своими разумными распоряжениями и личным самоотвержением во время бывшей там чумы. Во время турецкой кампании (1828—29 гг.) — проявил неусыпную деятельность по устройству мостов и переправ, а также по доставлению для армии продовольствия и снарядов. В начале октября 1829 г. Желтухин подвергся жестокой лихорадке, которая под конец перешла в горячку, и 11 декабря его не стало. Через два дня были устроены со всеми подобающими почестями похороны.
Формулярный список в Московском отделении общего архива Главного штаба, кн. за 1827 г. № 8364. Русский Энциклопедический словарь Березина, Энциклопедический словарь Брокгауз и Эфрон. Настольный энциклопедический словарь Граната. Дворянские роды, граф А. Бобринский. Русская родословная книга, князь А. Б. Лобанов-Ростовский. Общий гербовник дворянских родов. Воспоминание В. И. Панаева, "Вестник Европы" №№ 3 и 4. В статье Феоктистова о Магницком, "Русский Вестник", 1864 г., №№ 6—8. Некрологи "Московские Ведомости", 1829 г., № 96 и "Северная Пчела", 1829 г., № 135. Историческая записка о 1-й казанской гимназии, В. Владимиров.
Н.
— г.-л., участник наполеон. войн, род. в 1777 г. Записанный в 1784 г. капралом в лейб-гвардии Измайл. п., в 1797 г. был произведен в прап., участвовал с полком в камп. 1805 г. и за сраж. при Аустерлице был награжден зол. шпагой. В 1806 г. был произведен в полк. В сраж. при Фридланде (1807) был ранен и награжден орденом святого Георгия 4 степени. Через год выступил с батальоном Измайл. п. в Финляндию и участвовал в зимн. походе на Аланд. о-ва. В 1809 г. Ж. был переведен в Л.-Грен. п. В 1812 г., командуя бригадой гренадер, находился в составе 1-й армии и особенно отличился в сраж. при Лубине, прикрывая правофл. батарею. Произведенный за Бородин. бой в генерал-майоры, он участвовал в сражениях при Тарутине и Малоярославце и за атаку под Красным молодой французской гвардии был награжден орденом святого Георгия 3 кл. В 1813 г. Ж. был назначен командиром бригады 2-й гв. дивизии и, участвуя с ней в сражениях при Люцене, Бауцене, Дрездене и Лейпциге, был награжден орденом святой Анны 1 степени и зол. шпагой с брил. Ж. участвовал и в походе к Парижу и за отличие при д. Пантен был награжден алмазами к ордену святой Анны 1 степени. По возвращении в Россию он был назначен командиром лейб-гвардии Гренадерского полка (1817), затем начальником штаба Гв. корпуса (1821), в 1823 г. зачислен в Свиту Е. В. и в 1824 г. уволен в отставку по болезни. В 1827 г. он вернулся на службу, был произведен в г.-л. и назначен Киев. воен. губернатором. В 1829 г. состоялось его назначение на должность председ-ля диванов Молдав. и Валаш. княжеств. Умер в 1829 г. Ж. считался выдающимся строев. начальником; строгий к себе во всех мелочах, он был высоко справедливым, но суровым и подчас даже грубым начальником. Бескорыстный по натуре, он был неумолим к нарушению дисц-ны и казен. интереса. Горячо любя солдат. Ж. принимал все меры для сбережения их здоровья и улучшения материал. положения. Его проект об улучшении солдат. пищи и увеличения артел. сумм удостоился Выс. утверждения и разрешил тяж. вопрос о довольствии н. чинов.

Продолжай, Алекс.

его старший брат Серге́й Фёдорович Желту́хин (1776 – 1833), российский командир эпохи наполеоновских войн, генерал-лейтенант. 1Имеет ордена: российские — Св. Владимира 2 ст., большого креста, Св. Анны 1 кл., с алмазами, Св. Георгия 4 ст., Св. Владимира 3 и 4 ст., с бантом; иностранные — прусские Красного Орла 2 ст., и «За заслуги», шведский Меча, в петлицу; медали: в память 1812 г. на голубой и на владимирской лентах и за взятие Парижа на георгиевской вместе с голубой лентой.

В службу вступил сержантом в Л.-гв. Измайловский полк 1784 г., ноября 16; пожалован: портупей-прапорщиком 1796 г., декабря 21, прапорщиком 1797 г., апреля 16, подпоручиком 1798 г., сентября 8, штабс-капитаном 1801 г., марта 19, капитаном 1803 г., декабря 11, полковником 1804 г., декабря 1, с назначением во флигель-адъютанты Его Императорского Величества и, пользуясь этим званием, нес службу в Л.-гв. Измайловском полку, где был командиром батальона Его Императорского Высочества Цесаревича и Великого Князя Константина Павловича, откуда, по желанно, определен в Сибирский гренадерский полк и назначен полковым командиром 1808 г., мая 29; назначен шефом 45 Егерского полка 1809 г., мая 2; произведен за отличие в сражении в генерал-майоры 1810 г., сентября 6; назначен начальником 13 пехотной дивизии (что ныне 17) 1819 г., февраля 2; произведен в генерал-лейтенанты 1824 г., декабря 12; переведен начальником же в 18 пехотную дивизию 1827 г., января 1; назначен начальником сводной дивизии 4 пехотного корпуса 1827 г., ноября 11.

В походах был: в 1805 г., ноября 20, в сражении при м. Аустерлице, за которое получил орден Св. Владимира 4 ст., с бантом; 1807 г., июня 2, под г. Фридландом, быв командиром 1 батальона Его Императорского Высочества Цесаревича и Великого Князя Константина Павловича в Л.-гв. Измайловском полку, при конце сражения ранен легко в ногу картечью, но оставался во фронте, за что награжден орденом Св. Владимира 3 ст. и прусским орденом «За заслуги»; 1809 г., на р. Дунае, марта 24, при штурме кр. Журжи; июля 9, при блокаде и штурме кр. Кладова; 1810 г., марта 9, при блокаде турецкого укрепления на о. Ольмаре, и 15 — при взятии его, с пушками и знаменами; сентября 6, при взятии кр. Орсовы, за что произведен генерал-майором; 13 — при взятии укрепления Цимбры; декабря 31, в сражении при кр. Ловче; 1811 г., сентября 3, при блокировании всей турецкой армии, переправившейся под командою верховного визиря на левый берег Дуная; при выступлении же армии из Молдавии, против французов, оставлен был главнокомандующим адмиралом Чичаговым в Молдавии и Валахии с войсками, для удержания крепостей, до окончания мирных переговоров между Россиею и Портою и для сдачи княжеств и крепостей по Дунаю турецкому правительству, и находился там до 2 октября 1812 г., заседая, по воле главнокомандующего, и в Диване старшим членом, для наблюдения за окончательными делами; по прибытии же в Россию, поступил в корпус генерал-лейтенанта Воинова и, командуя бригадою, находился в сражениях: при занятии г. Борисова, а потом при переправе французов чрез р. Березину; после того, в декабре, находился в авангарде, в корпусе генерал-майора Булатова, при преследовании неприятеля до г. Варшавы, командуя егерскими полками; потом поступил в корпус графа Палена 2, и после того откомандирован был с пехотою, в начале апреля 1813 г., к соединению с большою армиею, в авангарде графа Витгенштейна, после чего назначен был командовать 10 пехотным корпусом; октября 6 и 7, был в сражении при г. Лейпциге и ранен легко пулею в ногу, но оставался во фронте, за что награжден орденом Св. Анны 1 кл.; потом участвовал в осаде г. Гамбурга и при занятии города командовал всею пехотою, за что награжден шведским орденом Меча, в петлицу; 1814 г., 22 и 23 февраля, был при г. Краоне, в генеральном сражении, и, 25 и 26 февраля, при г. Лаоне, командуя корпусом из 12 и 13 дивизий; за оба сражения награжден орденами Св. Владимира 2 ст. и прусским Красного Орла 2 кл.; 18 марта, с тем же корпусом, находился при занятии Парижа.

Холост.
Высочайшими приказами: 15 декабря 1828 г. назначен начальником 12 пехотной дивизии, 20 апреля 1829 г. — командиром всей резервной пехоты 2 армии, 11 декабря того же года назначен состоять по армии, 29 июня 1833 г. исключен из списков умершим.

Добавлено спустя 17 минут 44 секунды:
Генералы Желтухины – герои войны 1812 года

Среди выдающихся деятелей военной истории нашего Отечества всероссийскую извест­ность снискали уроженцы Казани братья-генералы Желтухины. Их судьба напрямую связана с Отечественной войной 1812 года, 200-летие которой мы отмечаем в этом году.

«ЛИЦА, ПОЛНЫЕ ВОИНСТВЕННОЙ ОТВАГИ»

Своеобразным памятником героической борьбы нашего народа с французским нашествием является Военная галерея Зимнего дворца (Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург). В галерее находятся 332 портрета военачальников русской армии – участников кампании 1812 – 1814 годов. Эти портреты написаны в 1819 – 1829 годах английским портретистом Джорджем Доу и его русскими помощниками А.В.Поляковым и В.А.Голике.

Военачальник, чей портрет помещался в галерее, должен был отвечать двум требованиям: иметь генеральский чин и принимать непосредственное участие в боевых действиях. Списки генералов составлялись в Главном штабе, представлялись лично Александру I и затем утверждались Государственным советом.

Камер-юнкер и поэт А.С.Пушкин много раз посещал Военную галерею, описанием которой начинается его стихотворение «Полководец», созданное в 1835 году и посвященное Барклаю де Толли.



Тут нет ни сельских нимф,

ни девственных мадонн,

Ни фавнов с чашами,

ни полногрудых жен,

Ни плясок, ни охот,

а все плащи, да шпаги,

Да лица, полные

воинственной отваги.

Толпою тесною художник

поместил

Сюда начальников народных

наших сил,

Покрытых славою

чудесного похода

И вечной памятью

двенадцатого года…



Среди генералов русской армии в 1812 – 1814 годах было немало близких родственников, чаще всего братьев, которых насчитывается 59 из 27 фамилий. Это говорит о том, что военная служба входила в традиции многих дворянских семей.

Из истории мы знаем примеры пребывания в войсках братьев-гвардейцев Давыдовых, Каблуковых, Паленов, Сиверсов, Ушаковых, Щербатовых и других, которым удалось дослужиться до генеральских эполет.

В Военной галерее на двух портретах запечатлены наши земляки – братья Желтухины. В эпоху начавшихся наполеоновских войн в долголетнюю военную службу оказались вовлеченными патриотически настроенные дворяне Казанской губернии – братья Сергей и Петр Желтухины, старинный род которых был внесен в родословные книги Московской, Пензенской и Казанской губерний.

Портрет генерала Сергея Федоровича Желтухина находится на почетном месте – между портретами Александра I и великого князя Константина Павловича в третьем горизонтальном ряду, считая их снизу.

Портрет генерала Петра Федоровича Желтухина находится на не менее достойном месте – между портретом генерал-фельдмаршала Михаила Богдановича Барклая де Толли и выходом из галереи в первом ряду снизу.

«ДА, БЫЛИ ЛЮДИ В НАШЕ ВРЕМЯ…»

Братья родились в многодетной семье казанского вице-губернатора Федора Федоровича Желтухина (1749 – 1800 гг.) и дочери богатого казанского помещика Анны Николаевны Мельгуновой. Их отец Федор Желтухин 18 лет прослужил в лейб-гвардии Преображенского полка от солдата до полковника (1758 – 1776 гг.). В отставку вышел в воинском звании бригадира, что по статусу 1698 года было выше полковника и ниже генерал-майора. В 1780 году поселился в Казани.

Сыновья Ф.Ф.Желтухина числились в лейб-гвардии Измайловского полка, в который были записаны капралами по обычаю своего времени еще в детском возрасте. Сергей и Петр в 1797 году были произведены в первый офицерский чин – в прапорщики – и большую часть жизни посвятили военной службе.

В русской армии было принято офицерам, имеющим одинаковые фамилии, присваивать номера. Старший брат Сергей был Желтухин 1-й, младший брат Петр – Желтухин 2-й. Чем же запомнились и остались в памяти потомства блистательные биографии наших земляков?

В Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА) сохранились формулярные списки (личные дела) братьев Желтухиных. Об их героических делах повествуют слова формуляров.

Оба брата участвовали в кампании 1805 года и в походе русской армии М.И.Кутузова в Австрию против французов. 20 ноября (2 декабря) 1805 года братья Желтухины отличились в сражении под Аустерлицем. Полковник Желтухин 1-й был награжден орденом Св.Владимира с бантом. Подполковник Желтухин 2-й был награжден золотою шпагою «За храбрость» и в 1806 году произведен в полковники.

В 1807 году на территории Восточной Пруссии произошли ожесточенные бои русской армии под командованием Л.Л.Беннигсена и французской армии Наполеона. Одно из крупнейших сражений случилось под г.Фридландом (ныне г.Правдинск) 2 (14) июня. Потери русских составили до 15 тысяч убитыми и ранеными.

С.Ф.Желтухин командовал тогда 1-м батальоном полка Его Императорского величества цесаревича Константина Павловича и был ранен под конец Фридландского сражения в ногу картечью. За боевые отличия был награжден орденом Св.Владимира 3-й степени и прусским орденом Pour le merite («За заслуги»).

П.Ф.Желтухин в составе лейб-гвардии Измайловского полка под Фридландом в кровопролитном бою был ранен пулей в грудь. В его батальоне из 520 человек в четверть часа было убито и ранено 400 человек. Петр Желтухин был награжден орденом Св.Георгия 4-й степени и таким же прусским орденом.

В дальнейшем военные дороги братьев Желтухиных разошлись и вновь пересеклись только во время войны за освобождение Германии под Лейпцигом в 1813 году.

ГЕНЕРАЛ СЕРГЕЙ ЖЕЛТУХИН (1776 – 1833)

Герой русско-турецкой войны 1809 – 1812 гг., Отечественной войны 1812 года, заграничных походов русской армии в 1813 – 1814 гг., георгиевский кавалер и обладатель золотого оружия «За храбрость», генерал и дипломат в советское время был предан историческому забвению, так как верно служил царскому престолу и осудил восстание декабристов.

Отдельные авторы, войдя в псевдоисторический раж, приписывали его натуре трусость, старание «подслужиться» к будущему декабристу П.И.Пестелю – адъютанту генерала П.Х.Витгенштейна. Такое отношение к историческим фактам считалось признаком хорошего тона и партийного долга. Документы, боевые награды и ранения свидетельствуют, наоборот, о храбрости и мужестве Желтухина 1-го.

НА ДУНАЕ

В 1808 году полковник С.Ф.Желтухин был назначен командиром Сибирского гренадерского полка, а через год – шефом Пензенского мушкетерского полка, переименованного потом в 45-й егерский полк. Вместе с полком отправился в действующую армию и принимал участие в боях против турок на Дунае в 1809 – 1811 годах.

Участвовал в штурме крепостей Журжи и Кладова, где был ранен 2 июля 1809 года. Затем командовал отдельным отрядом Дунайской армии и особенно отличился 15 марта 1810 года при взятии укрепления на острове Ольмаре, когда были захвачены все неприятельские пушки и знамена. На правом берегу Дуная полковник Сергей Желтухин с небольшим отрядом взял крепость Орсову, захватив в ней 13 орудий.

Далее находился в сражениях под Цибами и Ловчею. В решающем сражении с армией великого визиря Ахмет-паши 27 ноября 1811 года командовал центральным каре Дунайской армии М.И.Кутузова. Действуя против каре Желтухина 1-го, турки потеряли около 300 человек и два знамени.

За отличия в этой кампании Желтухин 1-й был пожалован всемилостивейшим рескриптом и получил чин генерал-майора. После заключения Бухарестского мирного договора 16 (28) мая 1812 года он был оставлен по воле главнокомандующего в княжествах Молдавии и Валахии (юго-западная часть Румынии), получивших автономию в пределах Османской империи, для выполнения требований договора.

НА БЕРЕЗИНЕ

В начале 1812 года 45-й егерский полк, шефом которого был генерал С.Ф.Жел­тухин, в составе 3-й бригады 22-й пехотной дивизии находился в составе резервной армии.

В октябре 1812 года, сдав отчетность в Молдавии и Валахии и вернувшись в Россию, Сергей Желтухин был назначен командиром 3-й бригады 22-й пехотной дивизии. Участвовал в боевых действиях против австро-саксонских войск в боях при Люмболе, Пружанах и Белосельцах, Борисове и Стахове.

Командуя егерской бригадой в 3-й армии П.В.Чичагова, сражался на реке Березине 14 – 17 (26 – 29) ноября 1812 года, ведя преследование французских войск. При переходе русских войск за границу Желтухин 1-й был назначен командиром 10-го пехотного корпуса.

ОТ ЛЕЙПЦИГА ДО ПАРИЖА

Во время четырехдневной кровопролитной «битвы народов» под Лейпцигом, когда в боях на одной квадратной миле участвовало чуть не до полумиллиона человек, Сергей Желтухин был ранен пулей в ногу, но остался на поле боя, за что был награжден орденом Св.Анны 1-го класса с алмазами.

В конце 1813-го и в начале 1814 года командовал пехотой корпуса генерал-адъютанта графа П.А.Строгонова, которая была определена для осады крепости Гамбурга, где затворился маршал Л.-Н.Даву.

В феврале 1814 года отличился в сражениях при Краоне и Лаоне. Во время Лаонского дела (25 – 26 февраля) командовал сводным корпусом из 12-й и 13-й дивизий. Причем целых двое суток отчаянно отбивался от неприятеля. Этим же корпусом командовал и в марте – при взятии Парижа.

Орден Св.Владимира 2-й степени, прусский орден Красного орла 2-й степени и шведский военный орден Меча 4-й степени были ему наградами за боевые отличия в этих кампаниях зарубежных походов русской армии 1813 – 1814 годов.

ГЕОРГИЕВСКИЙ КАВАЛЕР И ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТ

После окончания войны Сергей Федорович последовательно командовал 13-й, 18-й, 12-й пехотными дивизиями. Он неизменно пользовался высочайшим вниманием. 6 июня 1821 года стал георгиевским кавалером – награжден орденом Св.Георгия 4-й степени.

12 декабря 1824 года ученику самого М.И.Кутузова Желтухину 1-му было пожаловано звание генерал-лейтенанта. 20 апреля 1829 года назначен командиром всей резервной пехоты 2-й армии. В том же году зачислен в отставку по армии.

11 (25) октября 1829 года в Бухаресте умер его родной брат Петр Желтухин, тело которого Сергей перевез в Казань.

ГЕНЕРАЛ ПЕТР ЖЕЛТУХИН (1777 – 1829)

Участник коалиционных войн с Францией 1805 – 1807 гг., русско-шведской 1808 – 1809 гг., Отечественной войны 1812 г., заграничных походов русской армии 1813 – 1815 гг., дипломат, государственный и общественный деятель, герой Бородинского сражения, георгиевский кавалер и дважды обладатель георгиевского золотого оружия «За храбрость» был отмечен Денисом Давыдовым в его «Дневнике партизанских действий 1812 года».

В советское время Желтухин 2-й также был забыт, так как воевал «за царя и пресвятую Богородицу». О генерале П.Ф.Желтухине упоминает только Валентин Пикуль в произведении «Два портрета неизвестных». И опять молчание о честном воине. Будто до сих пор он на выселках у нашего государства.

В «ЛЕДЯНОМ ПОХОДЕ»

В 1808 – 1809 годах полковник Желтухин 2-й воевал со шведами. В сентябре 1808 года он вступил со 2-м батальоном Измайловского полка в Финляндию. В марте 1809 года был участником «Ледяного похода» – перехода Балтийского моря по льду Ботанического залива к островам Аландского архипелага.

В составе пятой колонны корпуса князя П.И.Багратиона Желтухин 2-й в ходе боев на льду истребил многих защитников Аландских островов, которые были заняты шведами 18 марта.

28 мая 1809 года Петр Желтухин был назначен командиром лейб-гренадерского полка и состоял в корпусе генерал-лейтенанта Барклая де Толли при занятии г.Умео на шведском берегу Ботанического залива.

ПРИ ВАЛУТИНОЙ ГОРЕ

В 1812 году Желтухин 2-й выступил из Петербурга в Вильну в должности командира 1-й бригады, состоявшей из лейб-гренадерского полка и гренадерского графа Аракчеева полка. Бригада П.Ф.Желтухина вошла в состав 1-й гренадерской дивизии 3-го пехотного корпуса 1-й Западной армии, когда 12 июня передовые части Наполеона перешли Неман. Началось нашествие «двунадесяти языков».

Во время общего отступления наших войск от западной границы России бригада Желтухина следовала через Витебск к Смоленску. 7 августа 1812 года она мужественно билась в сражении при Валутиной горе близ Смоленска.

Командуя гренадерами, Петр Желтухин отличился в бою, прикрывая правофланговую батарею, поставленную на столбовой дороге. 1-й и
3-й батальоны лейб-гренадерского полка в течение целого дня сдерживали противника – солдат 3-го французского корпуса маршала Нея. Четыре раза бросались французы на батарею, и каждый раз их опрокидывали штыками лейб-гренадеры.