Героическая лира

Гавриил Романович Державин (1743 – 1816)

АТАМАНУ И ВОЙСКУ ДОНСКОМУ

Платов! Европе уж известно,
Что сил Донских ты страшный вождь.
Врасплох, как бы колдун, всеместно
Падешь, как снег ты с туч иль дождь.
По черных воронов полету,
По дыму, гулу, мхам, звездам,
По рыску волчью видя мету,
Подходишь к вражьим вдруг носам;
И, зря на туск, на блеск червонца,
По солнцу иль противу солнца
Свой учреждаешь ертаул
И тайный ставишь караул.

В траве идешь — с травою равен;
В лесу— и равен лес с главой;
На конь вскокнешь — конь тих, не нравен,
Но вихрем мчится под тобой. —
По камню ль черну змеем черным
Ползешь ты в ночь — и следу нет. —
По влаге ль белой гусем белым
Плывешь ты в день — лишь струйка след. —
Орлом ли в мгле паришь сгущенной,
Стрелу сечешь ей вслед пущенной
И, брося петли округ шей,
Фазанов удишь, как ершей.

Разил ты Льва, Луне гнул роги,
Ходил противу Солнца в бой;
Медведей, тигров средь берлоги
Могучей задушал рукой:
Почто ж вепря щетиночерна,
Залегшего в лесах средь блат,
С клыков которого кровь, пена
Течет — зловоние и яд, —
От рыла взрыты вкруг могилы,
От взоров пламенны светилы
Край заревом покрыли весь, —
Арканом не схватил поднесь?

Что ж стал? Борза ль коня не стало?
Возьми ковер свой самолет.
Ружейного ль снаряду мало?
Махни ширинкой, лес падет.
Запаса ли не видишь хлебна?
Гложи железны просфиры.
Жупан ли, епанча ль потребна?
Сам невидимкой всё бери.
Сапог нет? Ступни самоходны
Надень, перчатки самородны
И дуй на огнь, на мраз, на глад:
Российской силе нет преград.

Бывало, ведь и в прежни годы
Взлетала саранча на Русь,
Многообразные уроды
Грозили ей налогом уз.
Был грех, от свар своих кряхтели,
Теряли янством и главы;
Но лишь на бога мы воззрели,
От сна вспрянули, будто львы.
Был враг чипчак, — и где чипчаки?
Был недруг лях, — и где те ляхи?
Был сей, был тот, — их нет; а Русь?
Всяк знай, мотай себе на ус.

Да как же это так случалось?
Заботились, как днесь, цари;
Премудро всё распоряжалось,
Водили рать богатыри:
При Святославиче Добрыня
Убил дракона в облаках;
Чернец Донского — исполина
Татарского поверг во прах.
Голицын, Шереметев, львовы
Крушили зубы в дни Петровы;
Побед Екатерины лавр:
Чесма, Кагул, Крым, Рымник, Тавр.

Неужто Альпы в мире шашка?
Там молньи Павла видел галл;
На кляче белая рубашка
Не раз его в усы щелкал;
Или теперь у Александра
При войске нету молодца?
С крестом на адска Саламандра
Ужель не сыщется бойца?
Внемли же моему ты гласу:
Усердно помоляся спасу,
В четыре стороны поклон,
И из ножен булат ты вон!

И с свистом звонким, молодецким
Разбойника сбрось Соловья
С дубов копьем вновь мурзавецким,
И будь у нас второй Илья;
И, заперши в железной клетке,
Как желтоглазого сыча,
Уранга, сфинкса на веревке
Примчи, за плечьми второча.
Иль двадцать молодцов отборных,
Лицом, летами, ростом сходных,
Пошли ты за себя за злым, —
Двадцатый хоть: приедет с ним.

Для лучшей храбрых душ поджоги
Ты расскажи им русску быль;
Что старики, быв в службе строги,
Все невозможности чли в пыль:
Сжигали грады воробьями,
Ходили в лодках по земле,
Топили вражий стан прудами,
Имели пищу в киселе,
Спускались в мрачны подземелья,
Живот считали за безделья;
К отчизне ревностью горя
За веру мерли и царя.

Однако ж, чтоб не быть и жертвой,
Ты меч им кладенец отдай,
Живой водой их спрысни, мертвой
И горы злата обещай;
Черкесенок, грузинок милых,
У коих зарьные уста,
Бровь черна, жил по телу синих
Сквозь виден огнь и красота;
А на грудях, как пух зыбучих,
Лилей кусты и роз пахучих
Манят к себе и старцев длань, —
Ты, словом, всё сули им в дань.

Я дочь свою и сам крестову,
Красотку юную, во брак
Отдам тому, кто грудь орлову
На славный сей отважит шаг;
Денисовым и Краснощеким,
Орловым, Иловайским вслед,
По безднам, по горам высоким
В дом отчий лавр кто принесет, —
Девицы, барыни донские,
Вздев платья русские, златые,
Введут его в крестов чертог
И воспоют: велик наш бог!

Под вечер, утром, на зарянке,
Сей радостный услыша глас,
Живя уединенным в Званке,
Так-сяк взбреду я на Парнас
И песню войску там Донскому,
Тебе на гуслях пробренчу,
Да белому царю, младому,
В венце алмазы расцвечу.
Пусть звук ужасных днешних боев
Сподвижников его героев
Мой повторяет холм и лес,
И гул шумит, как гром небес!

Май 1807

Ну а Дениса Васильевича Давыдова представлять, я думаю, не стоит.

ТОВАРИЩУ 1812 ГОДА, НА ПУТИ В АРМИЮ

Мы оба в дальний путь летим, товарищ мой,
Туда, где бой кипит, где русский штык бушует,
Но о тебе любовь горюет...
Счастливец! о тебе - я видел сам - тоской
Заныли... влажный взор стремился за тобой;
А обо мне хотя б вздохнули,
Хотя б в окошечко взглянули,
Как я на тройке проскакал
И, позабыв покой и негу,
В курьерску завалясь телегу,
Гусарские усы слезами обливал.
1826

БОРОДИНСКОЕ ПОЛЕ
Элегия

Умолкшие холмы, дол некогда кровавый,
Отдайте мне ваш день, день вековечной славы,
И шум оружия, и сечи, и борьбу!
Мой меч из рук моих упал. Мою судьбу
Попрали сильные. Счастливцы горделивы
Невольным пахарем влекут меня на нивы...
О, ринь меня на бой, ты, опытный в боях,
Ты, голосом своим рождающий в полках
Погибели врагов предчувственные клики,
Вождь Гомерический, Багратион великий?
Простри мне длань свою, Раевский, мой герой?
Ермолов! я лечу - веди меня, я твой:
О, обреченный быть побед любимым сыном,
Покрой меня, покрой твоих перунов дымом!
Но где вы?.. Слушаю... Нет отзыва! С полей
Умчался брани дым, не слышен стук мечей,
И я, питомец ваш, склонясь главой у плуга,
Завидую костям соратника иль друга.
1829

Раевский Владимир Федосеевич (1795, с. Хворостянка, ныне Черемисиновского района Курской области, - 1872, деревня Малышевка, ныне Усть-Удинского района Иркутской области), русский поэт, публицист, декабрист. Родился в дворянской семье. Образование получил в Московском университетском пансионе и во 2-м кадетском корпусе в Петербурге, где подружился с будущим декабристом Г. С. Батеньковым. Участник Отечественной войны 1812. Член "Союза благоденствия" и Южного общества декабристов, один из основателей Кишиневской управы декабристов. В 1822 был арестован в Кишиневе по обвинению в революционной агитации среди солдат и юнкеров. До ареста написаны публицистические произведения "О рабстве крестьян и необходимости скорого преобразования в России" и "О солдате", где Р. более решительно, чем др. декабристы, осуждал крепостное право. После пребывания в крепости, в 1827 был отправлен на поселение в Сибирь, где находился до конца жизни.

ПЕСНЬ ВОИНОВ ПЕРЕД СРАЖЕНЬЕМ

Заутра грозный час отмщенья,
Заутра, други, станем в строй,
Не страшно битвы приближенье
Тому, кто дышит лишь войной!..
Сыны полуночи суровой,
Мы знаем смело смерть встречать,
Нам бури, вихрь и хлад знакомы.
Пускай с полсветом хищный тать
Нахлынул, злобой ополченный,
В пределы наши лавр стяжать;
Их сонмы буйные несчетны,
Но нам не нужно их считать.
Пусть старец вождь прострет рукою
И скажет: "Там упорный враг!"
Рассеем громы пред собою -
И исполин стоглавый - в прах!..

Сей новый Ксеркс стопою силы,
Как огнь всежгучий, к нам притек
Узреть Батыевы могилы,
Сарматов плен и шведов рок,
Узреть поля опустошенны,
Прах мирных сел и городов,
И небо, заревом возжженно,
И вкруг - изрытый ряд гробов,
А пред собой - перуны мести
И твердокаменную грудь
С хоругвью: "Смерть на поле чести
Или свершим опасный труд".
Ужель страшиться нам могилы?
И лучше ль смерти плен отцов,
Ярем и стыд отчизны милой
И власть надменных пришлецов?

Нет, нет, судьба нам меч вручила,
Чтобы покой отцов хранить.
Мила за родину могила,
Без родины поносно жить!
Пусть дети неги и порока
С увялой, рабскою душой
Трепещут гибельного рока,
Не разлучимого с войной,
И спят на ложе пресыщенья,
Когда их братья кровь лиют.
Постыдной доле их - презренье!
Во тьме дни слабых протекут!
А нам отчизны взор - награда
И милых по сердцу привет,
Низвергнем сонмы супостата,
И с славой нам восплещет свет!..
Краса певцов, наш бард любимый,
Жуковский в струны загремит,
И глас его непобедимых
Венком бессмертья отличит.
И юный росс, приникший слухом
К его цевнице золотой,
Геройским вспыхивает духом
И, как с гнезда орел младой,
Взлетит искать добычи бранной
Вослед испытанным вождям...
О други! близок час желанный
И близок грозный час врагам,-
Певцы передадут потомству
Наш подвиг, славу, торжество.
Устроим гибель вероломству,
Дух мести - наше божество!

Но, други, луч блеснул денницы,
Туман редеет по полям,
И вестник утра, гром, сторицей
Зовет дружины к знаменам.
И мощный вождь перед полками
И с ним вождей бесстрашных сонм
Грядут!.. с победными громами
И взором ищут стан врагов...
К мечам!.. Там ждет нас подвиг славы,
Пред нами смерть, и огнь, и гром,
За нами горы тел кровавых,
И враг с растерзанным челом
В плену ждет низкого спасенья!..
Труба, сопутник наш, гремит!..
Друзья! В пылу огней сраженья
Обет наш: "Пасть иль победить!"
1812 или 1813

Андрей Федосеевич Раевский (1794-1822). До восьми лет он воспитывался в родительском доме, а потом был принят в Московский университетский благородный пансион, в котором уже учился его старший брат Александр. Писать стихи Андрей начал рано. Ему было только 15 лет, когда в журнале «Вестник Европы» за 1809 год, издаваемом В.А. Жуковским, было напечатано его стихотворение «Невинность», связанное с детством в родительском доме.
Андрей Раевский, как и его братья Александр и Владимир, был участником Отечественной войны 1812 года, вместе с русской армией принимал участие в заграничном походе. Свои впечатления о годах войны он описал в книге «Воспоминания о походах 1813 и 1814 годов», изданной в Москве в 1822 году. По возвращению из заграничного похода Андрей Федосеевич перешёл на службу в Петербург и с 1815 по 1819 годы служил адъютантом при начальнике штаба Гвардейского корпуса Н.М. Сипягине. В это время он выдвинулся как один из организаторов и активных сотрудников «Военного журнала», который издавался в 1817-1819 годах при штабе гвардейского корпуса и освещал, главным образом, вопросы истории Отечественной войны 1812 года и заграничных походов русской армии.
В начале 1820-х годов А.Ф. Раевский вынужден был по состоянию здоровья перевестись из Петербурга поближе к родным местам. Он перешёл на службу в Чугуевские военные поселения.
Андрей Федосеевич Раевский скончался 1 марта 1822 года, 28-ми лет от роду, всего через три недели после ареста в Кишинёве его брата Владимира и почти одновременно с арестом в Одессе младшего из пяти братьев отставного корнета Григория Раевского.

Мир

О ветвь небесная, дар щедрого Творца!
Бесценный, кроткий Мир! явись очам Вселенны,
Исполнь веселием унылые сердца,
И жатву возврати на нивы обнаженны!

Явись на кроткий глас монарха Росских стран!
Он бог твой, он твой друг; любовию пылая,
Он хочет, да цветет земля и океан, –
Да будет целый свет обителию рая!..

Явись и успокой трепещущую мать;
Отри слезу сирот, тронись друзей мольбами;
Увы! доколе им под игом бед страдать,
Доколе им стенать любезных над гробами?..

Супруга нежная с младенцем на руках
Кровавыя поля Беллоны протекает –
Ждет милого… и вдруг герои на щитах
Несут бездушный труп… бледнеет; – упадает!

А там – о грозный час! гремит ужасный бой!
Неистовство, Корысть меч бранный изощряет –
Стремятся тысячи железною стеной –
Сражаются… падут – и кровь рекой пылает!..

Там друг во цвете лет на прахе низложен,
Ко другу милому свой скорбный глас возносит –
Полмёртв, оцепенел – трудами истощен,
Он смерти у него залогом дружбы просит!

Там сын неистовый холодною рукой
Меч поднял на отца; там брат летит на брата;
Забыт Природы глас, забыт закон святой –
О ужас, о позор, плод гибельный разврата!..

Пусть честолюбием пылающий Герой
Ждет смерти, как венца, на поприще Беллоны;
Стремясь за льстивою бессмертия мечтой –
Пусть гибнет – но почто невинных слышны стоны?..

Почто родитель сей, сединой покровен,
Лишась своих сынов, всего, что сердцу мило, –
Блестящий доблестью, заслугами почтен –
Так рано взят от нас жестокою могилой?..

Почто поселянин над плугом слёзы льет?
Он ищет горестно померкшими очами
Родную хижину, супругу, чад… их нет!..
Ничто не устоит пред грозными мечами!

Почто на сих местах, где пышный град стоял,
Где веси мирные и сёлы процветали,
Безмолвный, мёртвый мрак владычество приял,
Почто невинные виновных жертвой стали?..

«Но слава звучная, бессмертия венец,
Но злато, но корысть, но Царств порабощенье!» –
Гласят безумные в неистовстве сердец.
Умолкните!.. ужель стезёю преступленья

Мы можем досягнуть бессмертия во храм?..
Ужель за ближних кровь, за братий пораженных
Судьба правдивая воздаст награду вам?
Ужели есть венец для душ ожесточенных?..

Не вечно блещет Злость наружной красотой!..
Пред ослепленными велика наша слава;
Но что вы, жалкие, что сами пред собой? –
Дым почестей для вас есть тайная отрава!

Тяжка неправедно присвоена хвала!
Она не есть залог ни счастья, ни покоя; –
Покоят, тешат нас лишь добрые дела –
Слеза сердечная дороже лавров боя!

Мы вольны избирать; мы сами бед виной!..
Прострем взор мысленный протекшего в зерцало –
И там горит мятеж, струится кровь рекой,
И там свирепствует несытой брани жало;

И тамо буйства меч повсюду смерть носил…
Когда ж, ответствуйте, когда порок презренный
Не властвовал людьми, земли не тяготил,
Когда спокоен был род смертных ослепленный?..

Или предписано жестокою судьбой
Нам счастия не зреть, за призраком гоняться,
Питать свой скорбный дух надеждою одной –
И, ах! не с ближними, с собой весь век сражаться?..

Но что – нас Бог судил для горя сотворить?
Ах, нет! удел наш есть любовью утешаться!
Священный смертных долг: Творца благодарить!
Он дал нам волю, ум, дал средство наслаждаться;

Оно у нас в сердцах: возлюбим правды глас!
Спокойны совестью, кого мы убоимся?
Пойдем с пороком в брань – бестрепетно сразимся –
Падет противник злой – Бог крепости за нас!

Научимся владеть жестокими страстями;
Тогда в спокойствии, в душевной тишине
Блаженство обретем – и сердца в глубине
Воскликнем радостно: Мир царствует над нами!..
Не позднее 1810

Катенин Павел Александрович (1792 - 1853), поэт, критик. Родился в имении Шаёво Костромской губернии в дворянской семье. Получил домашнее образование. Детские годы прошли в родительском имении.
Поэтическая деятельность Катенина началась перед Отечественной войной 1812 стихотворениями, связанными с гражданской темой: "Отечество наше страдает...", "Рассказ Цинны" и др.
С началом войны уходит воевать, с русской армией вступает в Париж. В 1814 - 15 Катенин написал баллады "Певец", "Наташа", "Убийца", "Леший". В 1816 опубликовал балладу "Ольга", противопоставленную поэтическим принципам В.Жуковского (школе Карамзина-Жуковского). В возникшей полемике с поддержкой позиции Катенина выступил А.Грибоедов. Катенин оказал влияние на литературные взгляды Грибоедова, Кюхельбекера, А.Одоевского, а в 1818 - 19 и на Пушкина. Боевой офицер, Катенин становится членом "Союза спасения", а в 1817 - одним из руководителей Военного общества - тайной декабристской организации. В 1820, будучи полковником лейб-гвардии Преображенского полка, по политическим мотивам отправлен в отставку, в 1822 выслан из Петербурга.
Долгие годы он провел в деревне, оторванный от литературной и общественной жизни, после разгрома декабристов лишенный единомышленников. В начале 1830-х Катенин пытался при содействии Пушкина вновь вернуться к литературной деятельности; писал стихи и статьи, стремясь решить проблемы народной жизни.
Значительную роль Катенин сыграл в развитии русского театра, выступая как драматург, переводчик, критик и режиссер.
Умер в родном имении Шаёво 23 мая (4 июня н.с.) 1853.

Партизан Давыдов

Усач. Умом, пером остер он, как француз,
Но саблею французам страшен:
Он не дает топтать врагам нежатых пашен
И, закрутив гусарский ус,
Вот потонул в густых лесах с отрядом --
И след простыл!.. То невидимкой он, то рядом,
То, вынырнув опять, следом
Идет за шумными французскими полками
И ловит их, как рыб, без невода, руками.
Его постель -- земля, а лес дремучий -- дом!
И часто он, с толпой башкир и с козаками,
И с кучей мужиков, и конных русских баб,
В мужицком армяке, хотя душой не раб,
Как вихорь, как пожар, на пушки, на обозы,
И в ночь, как домовой, тревожит вражий стан.
Но милым он дарит, в своих куплетах, розы.
Давыдов! Это ты, поэт и партизан!..

На Бородинском поле.

На Бородинском поле тишина,
Ковром из листьев дождь наполнил лужи,
Но я брожу как пьяный без вина
И мёрзну от осенней первой стужи

Но здесь я жив, душа моя полна,
Сердечной свежестью несрубленного мака,
Вздымается вокруг меня земля,
На каре гвардии последняя атака...

Как я понял - собственное произведение?
Или только начало произведения?

Да, собственное, впечатление от Бородинского поля.

Егерь. Смоленск. 1812г

"Что ты забыло, вражье племя,
На берегах моей реки!
Или надеешься помогут,
Тебе трёхгранные штыки!

Не быть тому! Я русский егерь,
Стоять здесь буду до конца!
И "обломаешь" ты, все зубы,
"Помяв" об нас свои бока!"

Разили пули без разбора,
Солдат из вражеских частей!
Французы пушки подкатили,
Чтоб перебить всех егерей!

Разбили ивы и кустарник,
Что рос по берегу Днепра!
Умолк убитый, верный егерь
Земле родимой, навсегда...


"Среди русских стрелков, засевших в садах на правом берегу Днепра, один егерь в особенности выделялся своей отвагой и стойкостью. Его мы не могли заставить молчать ни сосредоточенным против него ружейным огнём, ни даже действием одного специально против него назначенного орудия, разбившего все деревья, из-за которых он действовал, но он всё не унимался и замолчал только к ночи. А когда на другой день по переходе на правый берег мы заглянули на эту позицию русского стрелка, то в груде искалеченных и расщеплённых деревьев увидели убитого ядром унтер-офицера егерского полка, мужественно павшего здесь на своём посту."
Фабер дю Фор, вюртембергский офицер 25-й пехотной дивизии армии Наполеона.

Ну вот, теперь на форуме и поэтическое направление появилсь. Здорово!

Христиа́н Иога́нн Ге́нрих Ге́йне (13 декабря 1797, Дюссельдорф — 17 февраля 1856, Париж) — немецкий поэт, публицист и критик.

Гренадеры

Во Францию два гренадера
Из русского плена брели,
И оба душой приуныли.
Дойдя до немецкой земли.

Придётся им — слышать — увидеть
В позоре родную страну…
И храброе войско разбито,
И сам император в плену!

Печальные слушая вести,
Один из них вымолвил: «Брат!
Болит моё скорбное сердце,
И старые раны горят!»

Другой отвечает: «Товарищ,
И мне умереть бы пора;
Но дома жена, малолетки:
У них ни кола, ни двора.

Да что мне? Просить христа ради
Пущу и детей и жену…
Иная на сердце забота:
В плену император, в плену!

Исполни завет мой: коль здесь я
Окончу солдатские дни,
Возьми моё тело, товарищ,
Во Францию! Там схорони!

Ты орден на ленточке красной
Положишь на сердце моё,
И шпагой меня опояшешь,
И в руки мне вложишь ружьё.

И смирно, и чутко я буду
Лежать, как на страже, в гробу.
Заслышу я конское ржанье,
И пушечный гром, и трубу.

То он над могилою едет!
Знамёна победно шумят…
Тут выйдет к тебе, император,
Из гроба твой верный солдат!»

1846

в переводе М. Л. Михайлова

Василий Андреевич Жуковский

Певец во стане русских воинов
(отрывки)

... Хвала тебе, наш бодрый вождь,
Герой под сединами!
Как юный ратник, вихрь и дождь,
И труд он делит с нами.
О сколь с израненным челом
Пред строем он прекрасен!
И сколь он хладен пред врагом
И сколь врагу ужасен!
О диво! се орел пронзил
Пред ним небес равнины...
Могущий вождь главу склонил;
Ура! кричат дружины.

Лети ко прадедам, орел,
Пророком славной мести!
Мы тверды: вождь наш перешел
Путь гибели и чести;
С ним опыт, сын труда и лет;
Он бодр и с сединою;
Ему знаком победы след...
Доверенность к герою!
Нет, други, нет!
Не предана Москва на расхищенье;
Там стены!.. в Россах вся она;
Мы здесь - и бог наш мщенье.

Хвала сподвижникам-вождям!
Ермолов, витязь юный,
Ты ратным брат, ты жизнь полкам
И страх твои перуны.
Раевский, слава наших дней,
Хвала! перед рядами
Он первый грудь против мечей
С отважными сынами.
Наш Милорадович, хвала!
Где он промчался с бранью,
Там, мнится, смерть сама прошла
С губительною дланью.

Наш Витгенштеин, вождь-герой,
Петрополя спаситель,
Хвала!.. Он щит стране родной,
Он хищных истребитель.
О сколь величественный вид,
Когда перед рядами,
Один, склонясь на твердый щит,
Он грозными очами
Блюдет противников полки,
Им гибель устроняет
И вдруг... движением руки
Их сонмы рассыпает

Хвала тебе, славян любовь,
Наш Коновницын смелый!..
Ничто ему толпы врагов,
Ничто мечи и стрелы;
Пред ним, за ним перун гремит
И пышет пламень боя...
Он весел, он на гибель зрит
С спокойствием героя;
Себя забыл... одним врагам
Готовит истребленье;
Пример и ратным и вождям
И смелым удивленье.

Хвала, наш вихорь-Атаман;
Вождь невредимых, Платов!
Твой очарованный аркан
Гроза для супостатов.
Орлом шумишь по облакам,
По полю волком рыщешь,
Летаешь страхом в тыл врагам,
Бедой им в уши свищешь;
Они лишь к лесу - ожил лес,
Деревья сыплют стрелы;
Они лишь к мосту - мост исчез;
Лишь к селам - пышут селы.

Хвала, наш Нестор-Бенингсон!
И вождь и муж совета,
Блюдет врагов не дремля он,
Как птиц орел с полета.
Хвала, наш Остерман-герой,
В час битвы ратник смелый!
И Тормасов, летящий в бой,
Как юноша веселый!
И Багговут, среди громов,
Средь копий безмятежный!
И Дохтуров, гроза врагов,
К победе вождь надежный!

Наш твердый Воронцов, хвала!
О други, сколь смутилась
Вся рать славян, когда стрела
В бесстрашного вонзилась;
Когда полмертв, окровавлен,
С потухшими очами,
Он на щите был изнесен
За ратный строй друзьями.
Смотрите... язвой роковой
К постеле пригвожденный,
Он страждет, братскою толпой
Увечных окруженный.

Ему возглавье бранный щит;
Незыблемый в мученье,
Он с ясным взором говорит:
"Друзья, бедам презренье!"
И в их сердцах героя речь
Веселье пробуждает,
И, оживясь, до полы меч
Рука их обнажает.
Спеши ж, о витязь наш! воспрянь;
Уж ангел истребленья
Горе поднял ужасну длань,
И близок час отмщенья.

Хвала, Щербатов, вождь младой!
Среди грозы военной,
Друзья, он сетует душой
О трате незабвенной.
О витязь, ободрись!.. она
Твой спутник невидимый,
И ею свыше знамена
Дружин твоих хранимы.
Любви и скорби оживить
Твои для мщенья силы:
Рази дерзнувших возмутить
Покой ее могилы.

Хвала, наш Пален, чести сын!
Kак бурею носимый,
Везде впреди своих дружин
Разит, неотразимый.
Наш смелый Строганов, хвала!
Он жаждет чистой славы;
Она из мира увлекла
Его на путь кровавый...
О храбрых сонм, хвала и честь!
Свершайте истребленье,
Отчизна к вам взывает: месть!
Вселенная: спасенье!

Хвала бестрепетным вождям!
На конях окрыленных,
По долам скачут, по горам,
Вослед врагов смятенных;
Днем мчатся строй на строй; в ночи
Страшат, как привиденья;
Блистают смертью их мечи;
От стрел их нет спасенья;
По всем рассыпаны путям,
Невидимы и зримы;
Сломили здесь; сражают там,
И всюду невредимы.

Наш Фигнер старцем в стан врагов
Идет во мраке ночи;
Как тень прокрался вкруг шатров
Все зрели быстры очи...
И стан еще в глубоком сне,
День светлый не проглянул -
А он уж, витязь, на коне,
Уже с дружиной грянул.
Сеславин - где ни пролетит
С крылатыми полками:
Там брошен в прах и меч, и щит,
И устлан путь врагами.

Давыдов, пламенный боец,
Он вихрем в бой кровавый;
Он в мире счастливый певец
Вина, любви и славы.
Кудашев скоком через ров
И летом на стремнину;
Бросает взглядом Чернышов
На меч и гром дружину;
Орлов отважностью орел;
И мчит грозу ударов
Сквозь дым и огнь, по грудам тел,
В среду врагов Кайсаров...

... Где Кульнев наш, рушитель сил,
Свирепый пламень брани?
Он пал - главу на щит склонил,
И стиснул меч во длани.
Где жизнь судьба ему дала,
Там брань его сразила;
Где колыбель его была,
Там днесь его могила.
И тих его последний час:
С молитвою священной
О милой матери, угас
Герой наш незабвенный.

A ты, Кутайсов, вождь младой...
Где прелести? где младость?
Увы! Он видом и душой
Прекрасен был, как радость;
В броне ли, грозный, выступал -
Бросали смерть перуны;
Во струны ль арфы ударял -
Одушевлялись струны...
О горе! Верный конь бежит
Окровавлен из боя;
На нем его разбитый щит...
И нет на нем героя.

И где же твой, о витязь, прах?
Какою взят могилой?..
Пойдет прекрасная в слезах
Искать, где пепел милой...
Там чище ранняя роса,
Tам зелень ароматней,
И сладостней цветов краса,
И светлый день приятней;
И тихий дух твой прилетит
Из таинственной сени;
И трепет сердца возвестит
Ей близость дружней тени.

И ты... и ты, Багратион?
Вотще друзей молитвы,
Вотще их плач... во гробе он,
Добыча лютой битвы.
Еще дружин надежда в нем;
Все мнит: с одра восстанет;
И робко шепчет враг с врагом:
"Увы нам! Скоро грянет".
А он... навеки взор смежил
Решитель бранных споров,
Он в область храбрых воспарил,
К тебе, отец-Суворов.

И честь вам, падшие друзья!
Ликуйте в горной сени;
Там ваша верная семья -
Вождей минувших тени.
Хвала вам будет оживлять
И поздних лет беседы.
"От них учитесь умирать!"
Так скажут внукам деды;
При вашем имени вскипит
В вожде ретивом пламя;
Он на твердыню с ним взлетит
И водрузит там знамя...