Генералы Наполеоновских войн

Дмитрий Алексеевич Столыпин, генерал-майор, участник сражений с войсками Наполеона, основоположник теории военной артиллерии, брат бабушки поэта Михаила Юрьевича Лермонтова - Елизаветы Алексеевны Арсеньевой(*), владелец усадьбы Середниково, дед великого государственного деятеля России, министра внутренних дел, Председателя Совета Министров, члена Государственного совета - Петра Аркадьевича Столыпина(*).
Дмитрий Алексеевич родился в 1785 году, в семье Алексея Емельяновича и Марии Афанасьевны (Мещериновой). Отец Дмитрия рано начал взрослую жизнь, в 1767 году, когда ему не было и пятнадцати лет, он значился гренадером в лейб-кампанском корпусе, а в 1762 году вышел в отставку в чине поручика и занялся хозяйствам. Он унаследовал довольно значительные владения, которые постарался сохранить и приумножить. В 1765 году Екатерина II учредила винные откупа. Это было новое по тем временам предприятие и Алексей Емельянович решил взяться за него. Он крепко повел дело и в течение нескольких лет разбогател. Вместе с братом Дмитрием, в 1789 году, он представляет подробную поколенную роспись Столыпиных и сведения об их имущественном положении, для внесения в дворянскую родословную книгу Пензенской губернии. Братья доказали древность своего рода более чем за сто лет, для записи в шестую часть (в столбовые дворяне). Прочное положение позволило Алексею Емельяновичу возглавить дворянство Пензенской губернии, где ему принадлежало шесть сел и винокуренные заводы. Были куплены дома в обеих столицах, а отлично налаженное хозяйство позволяло Столыпину заниматься семьей, увлекаться кулачными боями и крепостным театром. Труппа его театра, в последствии, положила начало Московскому Малому театру.
В семье Столыпиных было одиннадцать детей: шестеро сыновей и пять дочерей. Алексей Емельянович не жалел денег на воспитание и образование своего потомства. Культура, понимание долга, уважение к семье и религии, традиции и стремление следовать им, прививались с младенчества. Получив удивительную силу, Столыпины вписали свои имена в славную историю России.
Из дочерей, старшая — Елизавета, вышла замуж за гвардии поручика Михаила Васильевича Арсеньева. Сын их единственной дочери, Марии, стал великим русским поэтом Михаилом Лермонтовым и увековечил имя бабушки, вырастившей и воспитавшей его.
Екатерина, в замужестве Хастатова, стала женой прославленного генерала Акима Васильевича, героя русско-турецкой войны, 1787-1791 годов, генерал-адъютанта А.В. Суворова. В его доме, на Кавказе, не раз бывал юный поэт Лермонтов. После смерти мужа, Екатерине Алексеевне принадлежало имение Шелкозаводское. Она бережно охраняла все, что досталось ей от мужа. Была очень смелой и находчивой в решении разных вопросов, а в годы Отечественной войны 1812 года вела большую работу по обеспечению войск, за что получила бронзовую медаль, установленную для дворянства в память о войне. В семейном кругу Екатерину Алексеевну прозвали "авангардной помещицей". Ее рассказы о быте и нравах кавказских горцев, о войне на Кавказе отразились в ранних поэмах Лермонтова : "Черкесы", "Кавказский пленник", "Каллы", "Аул Бастунджи", "Хаджи Абрек".
Александра, в замужестве Евреинова, жена Александра Михайловича. действительного статского советника, московского, а затем пензенского вице-губернатора в 1812-1816 годах, при губернаторах Г.С. Голицине и М.М. Сперанском. Ее сын, офицер лейб.-гвардии Измайловского полка, Павел был дружен с Лермонтовым, о нем упоминается в стихах "Примите дивное посланье" ("Оно не Павлово писанье - / Но Павел вам отдаст его."), которое было включено в письма к С. А. Бахметьевой, М. А. Лопухиной и к А. М. Верещагиной.
Наталья, стала женой предводителя дворянства Пензенской губернии, лейб-гвардии сержанта, кригсцалмейстера, Григория Даниловича. Елизавета Алексеевна вместе с маленьким внуком Михаилом Лермонтовым гостила в доме Григория Даниловича и его жены с июня до августа 1817 года. Старший сын Натальи, Алексей - штаб-ротмистр лейб.-гвардии Гусарского полка, был адъютантом у герцога М. Лейхтенбергского. Одно время он жил в Царском Селе вместе с Михаилом Лермонтовым и Алексеем Столыпиным - Монго.
Сыновья Алексея Емельяновича стали известными общественными и военными деятелями, военными теоретиками, писателями и поэтами.
Старший — Александр был адъютантом А.В. Суворова в 1795 - 1797 годах и оставил воспоминания об этой службе. Уйдя из военной службы, Александр Алексеевич поселился в Симбирске. Он - коллежский асессор. За благотворительность назначается почетным попечителем гимназии. Во время поездки в Оренбург, по пути, в Симбирске, с ним встречается А.С. Пушкин. Они знакомятся на званном обеде у Александра Михайловича Языкова. Хозяин серьезно увлечен собиранием народных песен, а это интересовало Пушкина. На обеде присутствовали: лейб-гусарский генерал-майор Григорий Васильевич Бестужев; герой одного из последних сражений с французами Иван Семенович Аржевитинов, двоюродный брат ближайшего друга Пушкина - Александра Ивановича Тургенева; ветеран Отечественной войны и заграничных походов, отставной штабс-капитан Петр Иванович Юрлов и его брат гвардейский штабс-капитан Аполлон Иванович Юрлов; помещик Шувалов, служивший форейтором у Пугачева. На обеде рассказывали поэту об исторических достопримечательностях края, о Пугачеве и его былых деяниях, местных народных преданиях и песнях. Братья Юрловы состояли в родстве с начальником инвалидной команды города Курмыша, о котором Пушкин сделал запись в Васильсурске, а потом написал и в восьмой главе “Истории Пугачева”. Хозяева показали поэту каменный дом купца Пустынникова, где размещался штаб главнокомандующего карательными войсками графа Петра Ивановича Панина, и двор, куда привезли пойманного злодея, и крыльцо, на котором стоял граф, допрашивая самозванца. Это позволило Пушкину наяву представить сцену, когда писал в последней главе своей "Истории": "Пугачева привезли прямо на двор к графу Панину, который встретил его на крыльце, окруженный своим штабом. - Кто ты таков? - спросил он у самозванца. - Емельян Иванов Пугачев, - отвечал тот. - Как же смел ты, вор, назваться Государем? - продолжал Панин. - Я не ворон (возразил Пугачев, играя словами и изъясняясь, по своему обыкновению, иносказательно), я вороненок, а ворон-то еще летает...”.
Другой сын Алексея Емельяновича - Аркадий Столыпин дослужился до чина действительного тайного советника, сенатора и обер-прокурора Сената. Он был знаком с Н. М. Карамзиным, А.С. Грибоедовым, В.К. Кюхельбекером, К.Ф. Рылеевым. Будучи образованным и просвещенным человеком, он разделяет реформаторские идеи М.М. Сперанского, оставался его ближайшим другом даже в дни опалы Михаила Михайловича. Родственные отношения связывали Аркадия с семьей адмирала и морского министра графа H.С. Мордвинова. Аркадий Алексеевич - автор стихотворного сочинение «Письмо с Кавказской линии к другу моему Г.Г.П. в Москве», в котором впервые в российской словесности поэтически показано неведомое географическое пространство, которое впоследствии получит название - Кавказские Минеральные Воды. С этого момента русская литература прикоснется к теме Кавказа, которая тремя десятилетиями позже, в творчестве Пушкина и Лермонтова, приобретет общенациональный культурообразующий характер, наполнится особым духовно-творческим и эстетическим смыслом. В воспоминаниях современников Аркадий Алексеевич отмечается как писатель и переводчик. Из его произведений известны: "Восточный моралист"; "Благодетельный государь", Нравоучительная повесть с французского; "Отрывок".
Николай участвовал в русско-турецкой войне 1806-1807 годов, в Отечественной войне 1812 года. Он - Кавалер орденов Святого Георгия 3-х степеней, генерал-лейтенант, получил известность как теоретик военного дела и эрудит. Его идеи преобразования армии опередили свое время. Он, по словам Сперанского, «настоящий генерал», «образец военного ума, твердости и самого здорового рассудка». Жизнь Николая оборвалась трагически: его, командира Ямбургского и Оренбурского драгунских полков, временного военного губернатора Севастополя, убили во время чумного бунта. Имя Николая Алексеевича - мудрого и храброго командира, осталось в истории. Легенды о нем можно услышать в Витебске, где Столыпин освобождал белорусскую землю от нашествия разноплеменных орд Наполеона. В лихой атаке ему удалось пленить важного французского генерала и получить необходимые для успешного боя сведения. На этом месте, по инициативе простых людей, 100 лет спустя, установлен символ храбрости, славы и непобедимости сынов России - памятник героям Отечественной войны 1812 года.
Афанасий - семнадцатилетним юношей поступил на военную службу юнкером в артиллерийский полк. Участвовал в кампании 1806—1807 годов на территории Восточной Пруссии. Здесь же он получил свою первую боевую награду — орден святого Владимира 4-й степени с бантом. В Отечественную войну, в составе 1-й Западной армией генерала от инфантерии М.Б. Барклая де Толли, прошел путь от Немана до Бородино, и обратно, а в 18l4 году вступил в поверженный Париж. На южной окраине деревни Семеновская, под Бородино, где сражался он и его товарищи, поставлены памятники гвардейской пешей артиллерии — высокая массивная колонна с ядрами на пьедестале и темно-розовый обелиск со стволами орудий по углам постамента. Афанасий - штабс-капитан, награжден золотой шашкой за храбрость. Он был предводителем дворянства Саратовской губернии, попечителем Саратовской мужской гимназии; председателем попечительства ведавшим городским театральным делом, председателем комиссии по постройке здания саратовского театра. Афанасий Алексеевич любил Мишу Лермонтова, как родного племянника. Он неоднократно оказывал молодому поэту помощь в различных ситуациях. Он был дружен с прославленным героем войны 1812 года, Денисом Давыдовым. В его доме состоялась встреча поэта Лермонтова с Денисом. И кто знает, не этой ли встрече обязаны строки: "...cтолетья прошлого обломок, меж нас остался ты один, гусар прославленных потомок, пиров и битвы гражданин...". После смертельной дуэли, среди вещей Лермонтова были найдены письма Афанасия Столыпина, с наставлением унять гордыню и заниматься поэзией.
Дмитрий - не уступал братьям. Он отлично закончил Московский университетский благородный пансион. Имя Дмитрия Столыпина было написано золотыми буквами на доске, рядом c именами: Василия Жуковского, Николая Тургенева, Владимира Одоевского и других знаменитых питомцев Университетского пансиона. Позже, во время учебы, Михаил Лермонтов с чувством невольной гордости смотрел на эту большую доску с именем бабушкиного брата.
По примеру отца и братьев, Дмитрий с шестнадцати лет ушел на военную службу. Через год - он в гвардии, а в 1804 году производится в офицеры. Первые годы его службы проходили в лейб-гвардии конно-артиллерийской роте. Командир роты, полковник Василий Григорьевич Костенецкий, отважный офицер, знающий артиллерийское дело, был образцом для Столыпина. Большой физической силой. Высокого роста, широкоплечий, с добрым лицом, он был любимцем солдат. Неприхотлив и вел спартанский образ жизни. Его кумиром был генералиссимус Суворов, которому старался во всем подражать. Комнату свою командир никогда не топил, а возле крыльца просил набросать горку пушистого снега. Ранним утром барахтался в снегу, да так энергично и долго, что клубы пара окутывали его, словно он в доброй бане. Летом катался по влажной от росы траве, лил на себя ведрами воду. Пища его была простая, солдатская: борщ и каша с мясом, водку и вино не употреблял. Очень любил телесные упражнения, и силен был необыкновенно. Жонглировал пушечными ядрами, легко разгибал подковы, а одними пальцами мог согнуть серебряный рубль. Обхватив конец ствола тяжеленной винтовки хватом снизу, удерживал ее прямой рукой в горизонтальном положении, иногда выполнял этот трюк и с двумя винтовками. Будучи огромного роста, он рубился в атаках не обыкновенным клинком, а старинным палашом полуторной длины и тяжести, полученным специально для него из арсенала Оружейной палаты.
Служба в роте как нельзя лучше подходила Столыпину. Уставов для подготовки артиллеристов еще не существовало, и он обучал своих подчиненных, сам вырабатывая правила их поведения в походе и в бою. Все ученья проводились на самых быстрых аллюрах, огонь открывали только в двухстах пятидесяти метрах от цели, вся орудийная прислуга обучалась заменять в бою друг друга.
Могучей силы, умный, храбрый, находчивый и образованный, Столыпин сразу же заслужил уважение у сослуживцев и командиров. Офицеры роты участвовали во многих зарубежных походах, накапливая боевой опыт использования российского оружия. Под Аустерлицем их бросили в самое пекло. Союзная армия начала отступать и они получили приказ прикрыть бегущие в панике войска. Полегла половина роты, но сотни русских душ были спасены. Гвардейская конная артиллерия не раз вылетала карьером навстречу противнику, била картечью почти в упор и успешно отходила. Но когда пришлось отступать без всякого прикрытия и французские кавалеристы бросились отбивать пушки, то, как пишет современник, “картечь, палаши и банники стали грозными орудиями обороны”. Четверть конского состава была перебита, орудия вязли в размокшей от дождя земле. Им не раз приходилось устремляться в контратаку чтобы не оставить противнику орудия. Как разъяренные медведи, которых облипала надсадная мошкара, богатыри гвардии двигались врезаясь в самую гущу французов. При их появлении мамелюками овладевал животный страх. Существует предание, что один из французов с перепугу сам отдал банник гвардейцу, которым тот стал крушить врагов.
Приобретенный опыт, правила поведения в походе и в бою артиллерии, Дмитрий Столыпин публикует в «Военном журнале» в 1809 и 1810 годов. Он, используя боевую практику, обобщает и формирует теоретические основы для устава артиллерии. Правильность взглядов, доказывает его сослуживец по лейб-гвардии артиллерийской роте - Кутайсов Александр Иванович, начальник артиллерии соединенных армий, на Бородинском поле.
После войны, полковник Дмитрий Алексеевич Столыпин проходит службу в войсках Южной армии. Среди офицеров армии, прошедших тяжелую войну, и опьяненных победой, зарождается декабристское движение. Столыпин близок к его организатору - полковнику Павлу Ивановичу Пестелю. Он его сослуживец и друг. С ним встречается поэт, Александр Сергеевич Пушкин во время своего пребывания в Кишиневе. В подчиненных войсках Столыпин вводит ланкастерские (взаимного обучения) школы, для солдат. Организованные Столыпиным школы были близки декабристам. Ценя ум, благородство, организаторские способности, они рассматривают его, наряду с братом Аркадием Алексеевичем, Николаем Семеновичем Мордвиновым и Михаилом Михайловичем Сперанским в состав Временного правительства. Другой сослуживец и друг Столыпина в Южной армии - генерал-майор Михаил Александрович Фонвизин. Племянник знаменитого писателя екатерининской эпохи Дениса Ивановича Фонвизина, автора бессмертного «Недоросля». Михаил Александрович Фонвизин - владелец усадьбы Крюково, рядом с Середниково. Здесь неоднократно проходили совещания декабристов и в 1821 году было принято решение о роспуске "Союза благоденствия" с целью создания нового тайного общества. Во время очередного приезда в усадьбу, генерал влюбляется в юную Наталью Апухтину, родители которой имели огромные долги перед его матерью. Михаил Александрович разорвал долговой вексель, бросив его в камин, и сказал отцу Наташи, что будет счастлив, если она согласится стать его женой. Отец рассказал дочери о великодушном поступке генерала, о его словах и добавил, что и сам будет рад видеть её женой такого замечательного человека. Получив согласие Наташи, Михаил Александрович решил оставить военную службу и заняться подготовкой усадьбы к приему невесты. Свадьба состоялась, и счастливая молодая чета безвыездно живет в усадьбе. «В жарком лете на кларнете, а зимою во светлице он играет на скрипице», – сложил о Фонвизине экспромт отец Наташи. Основные их гости были друзья по службе. Приобретенное Фонвизиным счастье не ушло от внимания генерала Столыпина. Он решает жениться. Его выбор пал на вдову умершего от полученных на войне ран друга, полковника Александра Васильевича Войекова. Семья Столыпиных отрицательно отнеслась к решению Дмитрия Алексеевича. Только М.М.Сперанский утешал родственников: "Я неоднократно встречался с Екатериной Аркадьевной, она прекрасна собой, умна. Ее игрой на фортепиано можно наслаждаться часами". Брак состоялся. Дмитрий Алексеевич и Екатерина Аркадьевна стали мужем и женой. Далее генерал приобретает Середниково и принимает решение об отставке. Сослуживцы хором уговаривали его не оставлять службы, ведь Столыпин слыл одним из самых талантливых и заботливых командиров. Родня была поражена поступком Дмитрия Алексеевича, особенно отец - Алексей Емельянович - очень болезненно перенес отказ сына от военной карьеры. В Середниково Столыпин перевозит свою огромную библиотеку, и решает жить здесь безвыездно подобно соседям - Фонвизиным. Середниково становится столыпинским родовым гнездом. Сюда, к затворнику Дмитрию Алексееву, съезжается все многочисленные родственники. Он наводит порядок в усадебном хозяйстве, много читает, прорабатывает вопросы теории военного исскуства. Благодаря гостям его библиотека растет и обновляется. В последствии, во время проживания здесь Михаила Лермонтова именно эти книги станут началом к пробуждению таланта юного поэта.
Но счастье Дмитрия Алексеева длилось не долго. Неожиданно умирает брат, действительный тайный советник, сенатор и обер-прокурор Сената, Аркадий Алексеевич. В мае 1825 года Петербург хоронил известного своей отзывчивостью и неподкупностью сенатора. Утешая вдову, Веру Николаевну, К. Ф. Рылеев писал:

Не отравляй души тоскою,
Не убивай себя: ты мать;
Священный долг перед тобою
Прекрасных чад образовать.
Пусть их сограждане увидят
Готовых пасть за край родной,
Пускай они возненавидят
Неправду пламенной душой,
Пусть в сонме юных исполинов
На ужас гордых их узрим
И смело скажем: знайте, им
Отец Столыпин, дед Мордвинов.

Император получал все новые и новые сведения о готовящемся заговоре декабристов. Среди документов, найденных в кабинете после смерти Александра I сохранилась записка, написанная в 1824 году: "Пагубный дух вольномыслия или либерализма разлит или, по крайней мере, сильно уже разливается и между войсками; что в обеих армиях, равно как и в отдельных корпусах, есть по разным местам тайные общества или клубы, которые имеют при том секретных миссионеров для распространения своей партии. Ермолов, Раевский, Киселев, Михаил Орлов, Дмитрий Столыпин и многие другие из генералов, полковников, полковых командиров; сверх сего большая часть разных штаб и обер-офицеров". Император был подготовлен. Декабрьское восстание на Сенатской площади подавленно. В день ареста Михаила Александровича Фонвизина в усадьбе Крюково, 3 января 1926 года, Дмитрий Алексеевич Столыпин скоропостижно скончался в имении Средниково, в 40 лет, оставив трехлетнего сына Аркадия. Облик воина и его неожиданная смерть наводили на мысль что он застрелился. Приказом от 29.01.1826 года, начальник артиллерии 4-го резервного кавалерийского корпуса, генерал-майор Столыпин Дмитрий Алексеевич был исключен из списков.
Наталья Дмитриевна Фонвизина вскоре покинула усадьбу Крюково, устремившись к мужу. В Петербурге она смогла вести тайную переписку с Михаилом Александровичем. Много раз она вместе с женой декабриста И.Д. Якушкина нанимали лодку, на которой довольно близко подплывали к Петропавловской крепости, чтобы видеть и приветствовать своих мужей, когда тех выводили на прогулку. Когда Фонвизина осудили на каторжные работы и отправили в Читинский острог в Сибирь, она едет к нему. Жизнь Натальи, ее характер послужили сюжетом А.С.Пушкину в создании образа Татьяны Лариной для произведения "Евгений Онегин".

соперник Ермолова протеворечивая личность - Паскевич, Иван Фёдорович 1782-1856 . 1 «Бородинская годовщина»
Могучий мститель злых обид
Кто покорил вершины Тавра
Пред кем смирилась Эривань
Кому суворовского лавра
Венок сплела тройная брань


А.С.Пушкин, о И.Ф.Паскевиче 2 То, что произошло 5 октября 1850 г. на Уяздовском плацу в Варшаве, не могли припомнить даже седые ветераны частей, выстроившихся для торжественной церемонии в связи с 50-летием военной службы наместника в Царстве Польском генерал-фельдмаршала Паскевича. После того, как император Николай I перед строем вручил своему полководцу новый, богато украшенный образец фельдмаршальского жезла с надписью «За двадцатичетырехлетнее предводительство победоносными российскими армиями в Персии, Турции, Польше и Венгрии», раздалась команда к церемониальному маршу. И – неслыханно: во главе войск чеканил шаг, отдавая воинскую честь фельдмаршалу, сам государь-император.

Да, что там ветераны! История русской армии не знала таких примеров, исключая, может, только время Петра I, который не боялся уронить своей монаршей чести, отмечая заслуги подданного. И вот его примеру последовал праправнук. Николай посчитал недостаточным отданное войскам еще за год до того повеление оказывать фельдмаршалу те почести, что положены были только самому императору.

Воистину: с времен Потемкина ни один военный деятель не был осыпан щедротами монарха в такой степени.

Были для этого субъективные причины. По окончании Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов И.Ф. Паскевичу была вверена 1-я гвардейская дивизия, в которой великие князья Николай Павлович и Михаил Павлович командовали бригадами, т. е. находились у него в подчинении. Став императором, Николай I до конца жизни с особым пиететом относился к Паскевичу, без малейшей иронии называл его «отцом-командиром», и мнение фельдмаршала было для царя истиной в последней инстанции.

Но, с другой стороны, никто не взялся бы утверждать, что император оказывал особые знаки внимания ничтожеству, ловкому, но недалекому фавориту. Нет, Паскевич был подлинно талантливым полководцем и крупной личностью.

Генерал в 29 лет, фельдмаршал – в 47. Удостоен исключительно лестных отзывов самого М.И. Кутузова. Полководец, громкие победы которого в войне с Турцией 1828–1829 гг., по отзывам его современника, «произвели в России громадное впечатление». Имя Паскевича в полном смысле слова не сходило с языка. Его донесения о военных действиях и приказы по войскам читались с восторгом и переходили из рук в руки. Популярность его была сродни суворовской.

Родился Иван Федорович в Полтаве. В 12 лет был определен в Пажеский корпус, где проявил блестящие способности к наукам. В 1800 г. был выпущен поручиком в лейб-гвардии Преображенский полк, при этом одновременно получил назначение флигель-адъютантом к императору Павлу I.
Боевое крещение получил в войне с Турцией 1806–1812 гг. (см. очерк о М.И. Голенищеве-Кутузове). В бою был тяжело ранен в голову. За отличия получил чин генерал-майора и ордена Св. Георгия 3-й и 4-й степеней. О том, на каком счету Иван Федорович был у командования, говорит отзыв, данный П.И. Багратионом после сражения при Силистрии: «Мужественно защищался и не только не оставил трофей в руках турок, но, отражая множество их атак с большой для них потерею, подавал всем пример отличной распорядительности и неустрашимости».

Начавшаяся в 1812 г. война с Наполеоном застала его в должности начальника 26-й пехотной дивизии из 7-го пехотного корпуса генерала Н.Н. Раевского (к слову, Иван Федорович был самым молодым дивизионным командиром в русской армии). Действуя в составе 2-й армии П.И. Багратиона, дивизия Паскевича отличилась в тяжелых оборонительных боях под Салтановкой и Смоленском. В Бородинском сражении она занимала ключевую высоту над рекой Колочь. Стойкость подчиненные Паскевича проявили беспримерную. Держались «с отчаянием», как отозвался историк, потеряв не менее 3 тысяч человек. Под командиром дивизии были убита одна лошадь, ранена вторая. Тем не менее его подчиненные не только отбили все вражеские атаки, но, как только на помощь подошла 12-я пехотная дивизия генерала И.В. Васильчикова, нанесли ответный удар.

Позднее именно Паскевичу заболевший Раевский доверил корпус, мотивировав выбор следующими словами: «С такими генералами в бою достигается невозможное, а в походах спокойно бывает».

С отступлением французов из разоренной русской столицы Иван Федорович воевал в составе отряда генерала М.И. Платова. В сражении под Красным (4–6 ноября) Паскевич энергично содействовал успеху стремительной атакой во главе Ладожского, Орловского и Полтавского пехотных полков против войск маршала Нея в тот момент, когда неприятелю совсем было уже удалось взять наши батареи. «Разбит неприятель в пух», – отозвался на эту победу Кутузов. На торжественном приеме в освобожденном Вильно по случаю дня рождения Александра I главнокомандующий с особым удовольствием представил царю Паскевича как одного из своих лучших генералов.

В ходе заграничного похода полководец особенно отличился в сражении под Лейпцигом, вошедшем в историю как «битва народов» (4–7 октября 1813 г.). Во главе 26-й пехотной дивизии он ворвался в предместья города и взял до 4000 пленных и более 30 орудий. На следующий же день 32-летний герой был произведен в генерал-лейтенанты.

В Париже, занятом союзными войсками, Паскевич был представлен великому князю Николаю Павловичу, брату Александра I и будущему императору. На последующие сорок лет их связала дружба, редкостная между монархом и его подданным. Но беспрецедентным служебным ростом полководец был в первую очередь обязан не ей, а ратным делам.
В военное дело подчас вмешивалась и политика. Так, в 1825 г. Паскевич по повелению царя вошел в состав Верховного суда по делу декабристов. Сочувствия к тем, кто пытался пошатнуть престол, за ним не заметили.

Новая страница в ратной биографии Ивана Федоровича открылась с началом русско-иранской войны 1826–1828 гг. Он оказался на Кавказе еще накануне войны: Николай I, готовя отставку тамошнего наместника генерала А.П. Ермолова, к слову, симпатизировавшего декабристам, направил ему в качестве помощника именно Паскевича.

В сентябре 1826 г. отряд генерала В.Г. Мадатова повел наступление на город Елизаветполь, чтобы остановить движение иранских войск к Тифлису и освободить блокированный гарнизон Шуши. Разгромив иранский авангард, он успел занять город раньше наследного принца Аббас-Мирзы, командовавшего армией противника, и поступил под начало прибывшего туда Паскевича. К моменту решающего сражения 13 сентября русские имели 8,5 тысячи человек при 24 орудиях против 35 тысяч человек и 25 орудий у Аббас-Мирзы.

Паскевич построил войска в три линии. Подпустив противника на дистанцию прямого выстрела, русские открыли огонь в упор. Это привело наступающих в замешательство. Тогда два батальона русских и грузин ударили в штыки и прорвали центр противника. Разгром завершил удар драгун Нижегородского полка. На поле боя осталось несколько тысяч убитых и раненых да в плен попало около одной тысячи персов. Потери русских составили 46 убитых и 250 раненых. Иранская армия рассеялась, Шуша была избавлена от блокады. Наградной же «арсенал» Ивана Федоровича пополнился золотой шпагой, украшенной бриллиантами, с надписью «За поражение персиан при Елизаветполе». Обрадованный первой столь масштабной военной победой за время своего царствования, Николай I произвел его в генералы от инфантерии.

В марте 1827 г. Паскевич принял вместо Ермолова командование над отдельным Кавказским корпусом. Новая кампания началась занятием Эчмиадзинского монастыря и блокадой столицы Восточной Армении Эривани, считавшейся по тем временам одной из наиболее сильно укрепленных крепостей. Отсутствие у Паскевича осадной артиллерии заставило его в ожидании прибытия таковой из России перенести боевые действия в Нахичеванское ханство. 26 июня, взяв Нахичевань, русские обложили крепость Аббас-Аббад – опорную базу иранских войск. 2 июля начался обстрел крепости, а 5-го ей на помощь подошел Аббас-Мирза во главе 16-тысячного корпуса.

Не теряя времени, Паскевич во главе сравнительно небольшого отряда двинулся ему навстречу и близ ручья Джеван-Булак нанес принцу настолько серьезное поражение, что защитники Аббас-Аббада, сознавая бесполезность дальнейшего сопротивления, через два дня сами открыли крепостные ворота. 3 Получив в начале сентября осадную артиллерию, Иван Федорович приступил к осаде Эривани. Под сильнейшим огнем произведя лично рекогносцировку крепости, он приказал вести главную атаку на юго-восточный угол. Трехдневная бомбардировка крепости попутно с усиленными фортификационными работами настолько угнетающе подействовала на защитников, что 1 октября гарнизон сложил оружие. В плен сдались 3 тысячи человек, было захвачено 45 орудий. Потери наступавших составили всего 52 человека.

«Знаменитая Эривань, – докладывал Паскевич в Петербург, – которой приобретение, как полагали, должно было стоить потоков крови, пала перед победоносным русским оружием, без великих пожертвований с нашей стороны…». Эта блистательная победа не осталась незамеченной. «За отличное мужество, твердость и искусство, оказанные генерал-адъютантом Паскевичем при… важном завоевании знаменитой в Азии крепости Эривани», как гласил высочайший рескрипт, ее покоритель был пожалован орденом Св. Георгия 2-й степени.

Вслед за тем Паскевич предпринял наступление на Тавриз. Город был хорошо укреплен, но ужас перед покорителем Эривани оказался настолько сильным, что после нескольких выстрелов ворота перед победоносными русскими войсками открылись, 6-тысячный же гарнизон, бросив 40 орудий, через тыловые ворота бежал в Тегеран.

Быстрые успехи императорских войск окончательно ошеломили персов. 10 февраля 1828 г. в деревне Туркманчай был подписан мир на весьма выгодных для Петербурга условиях: Персия уступала Эривань и Нахичевань и предоставила русским исключительное право плавания по Каспийскому морю. Сам Паскевич получил графское достоинство, присоединение к фамилии почетного наименования – Эриванский и денежное пожалование в 1 млн рублей.

Громкие победы генерала в Закавказье на этом не закончились. Уже в марте того же 1828 г. последовал разрыв дипломатических отношений с Турцией. Генерал-фельдмаршал П.Х. Витгенштейн, а затем генерал И.И. Дибич руководили военными действиями на Балканах, Паскевич же воевал в Закавказье. Он избрал наступательную тактику, нацелившись на крепости Карс и Ахалцих.

Русские смогли выставить всего 14 тысяч человек при 70 орудиях, противник превосходил вдвое. И, тем не менее, главнокомандующий русской армией предпочел наступление. После четырех дней осады и обстрела 23 июня удалось взять Карс. Желая избежать лишних потерь, Паскевич послал коменданту крепости ультиматум: «Пощада невинным, смерть непокорным, час времени на размышление», и гарнизон положил оружие. Было захвачено 151 орудие, 33 знамени, 7 тысяч пудов пороха. Обезоруженный гарнизон получил право отступить.

23 июля пал Ахалкалаки, 15 августа – Ахалцих. В последнем случае силы русских составляли около 12 тысяч человек, на помощь же турецкому гарнизону в одну тысячу человек подошел 20-тысячный корпус Киос-Мехмет-паши.
На военном совете у Паскевича решили вначале атаковать корпус, что и было успешно осуществлено. Немалая часть турок отступила в крепость, которую осаждающие атаковали 15 августа.

«Упорная защита гарнизона… и значительный урон, нами понесенный, ожесточил солдат наших», – доносил Иван Федорович в Петербург. В результате боя было убито до 5 тысяч турок, более 6 тысяч сдались в плен. Русские потеряли около 700 человек убитыми и ранеными. Вслед за Ахалцихом пали крепости Ахцур и Ардаган, а вскоре и Баязет. Турки, таким образом, утратили власть и на левом берегу Евфрата почти до самого Эрзерума.

В Санкт-Петербурге внимательно следили за событиями в Закавказье и на достойную оценку командующего не поскупились: Паскевич был награжден орденом Св. Андрея Первозванного и назначен шефом Ширванского пехотного полка.

1829 г. принес русским войскам в Закавказье новые победы, но доставались они нелегко. В ходе кампании Иван Федорович предполагал овладеть Эрзерумом, а затем двигаться к побережью Черного моря, разрезая, таким образом, азиатские владения Турции надвое. Для наступления на Эрзерум генерал смог выделить не более 17 тысяч человек пехоты и кавалерии при 61 орудии. 19 июня у села Кайнлы русские попали в тяжелое положение: на фланге находился 20-тысячный корпус Гакхи-паши, а с фронта нажимал сильный корпус сераскира – главнокомандующего турецкими войсками.

Иван Федорович с присущей ему решительностью двинулся против сераскира, сказав: «Теперь корпус мой похож на корабль: я отрубил якорь и пускаюсь в море, не оставляя себе обратного пути». Он разбил войска сераскира, а самого главнокомандующего принудил спасаться поспешным бегством. На следующий день без особого труда, скорее одним моральным воздействием на павшего духом Гакхи-пашу он разбил и последнего, завладев его лагерем. Трофеи были немалые: 28 орудий, 2 тысячи пленных, 19 знамен, множество артиллерийских и продовольственных запасов.

26 июня русские вышли к Эрзеруму, а уже на следующий день крепость капитулировала. Получив донесение об этом, Николай I удостоил Паскевича ордена Св. Георгия 1-й степени, а через два месяца с окончанием войны произвел его в генерал-фельдмаршалы.

В мае 1831 г. национальное восстание в Царстве Польском заставило Паскевича сменить закавказский театр военных действий на западный (см. очерк о И.И. Дибиче). Он был назначен главнокомандующим армией, действовавшей против польских повстанцев, вместо внезапно умершего генерал-фельдмаршала Дибича-Забалканского. Не передать той грусти, писал современник, с которой Кавказская армия прощалась со своим главнокомандующим, а Тифлис – с просвещенным и гуманным правителем края. Около 5 тысяч человек верст за восемь от города провожали Ивана Федоровича, высказывая пожелания, чтобы он возвратился на Кавказ.
В Польше с небольшими силами в 44 тысячи человек Паскевичу предстояло овладеть Варшавой, разгромив морально сильного и хорошо обеспеченного в материальном отношении противника. Перехитрив поляков, он форсировал Вислу и двинулся к Варшаве. Здесь, доведя армию до 73 тысяч человек, фельдмаршал предложил командованию повстанцев капитулировать без боя, но получил отказ.

27 августа после двухдневного артиллерийского обстрела и штурма Варшава была взята. При этом главнокомандующий, находившийся в боевых порядках, получил контузию.

Победа! сердцу сладкий час!

Россия! Встань и возвышайся!

Греми восторгов общий глас!..

Но тише, тише раздавайся

Вокруг одра, где он лежит,

Могучий мститель злых обид,

Кто покорил вершины Тавра,

Пред кем смирилась Эривань,

Кому суворовского лавра

Венок сплела тройная брань, –

так отозвался на взятие Варшавы А.С. Пушкин, обративший внимание соотечественников, что этот день совпал с годовщиной Бородинского сражения, и увидевший в этом совпадении некий мистический смысл.

Из Бельведерского дворца, олицетворявшего идею польской независимости, Паскевич направил к государю в качестве курьера внука А.В. Суворова с лаконичным донесением, в духе аналогичного рапорта генералиссимуса Екатерине II: «Варшава у ног вашего императорского величества».

Ответом было возведение Ивана Федоровича в княжеское достоинство с титулом светлейшего и присоединение к его фамилии еще одного почетного наименования – Варшавский.

А еще через некоторое время, нанеся мятежникам решительный удар при Модлине, войска Паскевича заняли Краков, Модлин и Замостье и, таким образом, менее чем в 3,5 месяца окончательно ликвидировали восстание. Это было тем более важно, что ряд стран, надеясь на затяжной внутренний конфликт в России, пытались ослабить ее позиции в Европе.

Затем полководец получил назначение наместником Царства Польского. 25 лет управлял он этим мятежным краем, жестко пресекая все попытки вооруженного сопротивления.

В 1849 г. Паскевич возглавил поход по подавлению восстания венгров против австрийской короны. Николай I был пленником идеи монархической солидарности, высказал заинтересованность в сохранении целостности Австрийской империи и потому пошел на вооруженное вмешательство во внутренние процессы этой страны.
По прочно установившейся в исторической литературе традиции этот поход рисовался сплошь черной краской. Однако «нельзя изображать дело так, будто российская армия ворвалась в Трансильванию и под свист казачьей нагайки предала все огню и мечу», – считает современный историк. По свидетельству участников похода, в селах не с венгерским, а румынским населением, в городах, населенных по преимуществу немцами, «интервентов» встречали колокольным звоном и цветами. И не мудрено: ведь русский солдат нес национальным меньшинствам Трансильвании гарантию против продолжения массовой резни со стороны венгров. И потому «поход Паскевича, карательный по отношению к венгерской революции, предстает как спасительный для многочисленного румынского и немецкого населения края» .

Нельзя рисовать из русского командующего палача и реакционера. Фельдмаршалу, как и всему русскому офицерскому корпусу, претили кровавые расправы над восставшими. Он, в частности, обратился к императору Францу-Иосифу с просьбой о помиловании тех пленных венгерских генералов, которые были переданы австрийской стороне. А своему монарху Паскевич писал: «Я не знаю ваших мыслей насчет Австрии, но если существование ее нужно для вашей политики, то амнистия нужна и прежняя конституция (т.е. отмененная в 1848 г. – Ю.Р.) нужна».

Паскевичу довелось участвовать еще и в Крымской, или Восточной войне 1853–1856 гг. Престарелому фельдмаршалу были вверены войска, сосредоточенные в Царстве Польском, западных губерниях, по Дунаю и побережью Черного моря до Буга. С возрастом полководец стал проявлять повышенную осторожность, он настаивал на уходе из занятых русскими войсками Молдавии и Валахии и отказе от взятия турецкой крепости Силистрия. Николай I такому предложению воспротивился, и Паскевич от руководства армией был отстранен.

Ему не довелось увидеть позора фактической капитуляции России в Крыму перед объединенными силами Англии, Франции и Турции: смерть наступила в начале 1856 г. 9-дневным трауром почтила русская армия кончину своего блестящего полководца. Беспрецедентно!

А вот еще один факт, характеризующий отношение, которое культивировалось в России к ее национальному герою. Еще в 1835 г. Николай I перевел сына Паскевича князя Федора Ивановича в лейб-гвардии Преображенский полк с оставлением в то же время в Эриванском полку, носившем имя его отца. Для того чтобы, как гласил рескрипт, «состоя, таким образом, и в старейшем из полков лейб-гвардии, и в храбром полку имени отца, приобрел он те знаменитые доблести, которые стяжали службе его родителя столь справедливое право на признательность государя, отечества и потомства».

Аналогии этому в современной военной истории нашего Отечества нет.
А.А. Керсновский называет Паскевича важнейшим военным деятелем царствования императора Николая I, который в продолжение четверти века являлся «полным хозяином российской вооруженной силы». Немало достоинств отметил историк у полководца – безусловное военное дарование, ум, честолюбие, заслуженную ратную славу, начиная со Смоленска в бытность командиром 26-й дивизии. Отмечены и недостатки – властолюбие, деспотическая манера обращения с подчиненными, стремление приписывать все успехи себе, а неудачи списывать на подчиненных.

Ей-ей, с трудно объяснимой предвзятостью судил Антон Антонович Керсновский о фельдмаршале. Просто приговором звучат следующие его оценки: «Паскевич ничего не дал армии, с его именем не связано ни одного положительного организационного мероприятия. Полководческой школы он отнюдь не создал, влияние же его на подчиненных в конечном итоге было отрицательным, благодаря системе обезличивания».

Прав или не прав историк, пусть рассудит сам читатель, вернувшись к написанному выше.

Добавлено спустя 2 минуты 2 секунды:
Генерал-фельдмаршал светлейший князь Варшавский, граф Эриванский Иван Федорович Паскевич — из когорты самых блестящих полководцев не только Российской империи. Во всемирной военной истории мало кто может сравниться с ним по изяществу замысла планировавшихся операций и красоте одержанных побед.

А о степени народной любви к нему свидетельствует письмо к генерал-фельдмаршалу автора бессмертной комедии «Горе от ума»: «Вот вам депеша Булгарина об вас, можете себе представить, как это меня радует: «Граф Паскевич-Эриванский вознесся на высочайшую степень любви народной. Можно ныне смело сказать, что он, победив турок, победил и своих завистников. Общий голос в его пользу. Генералитет высший, генерал-адъютанты, офицеры, дворянство, чиновники, литераторы, купцы, солдаты и простой народ повторяют хором одно и то же: «Молодец, хват Эриванский! Вот русский генерал! Это суворовские замашки! Воскрес Суворов! Дай ему армию, то верно взял бы Царьград!» и т. п. Повсюду пьют за здоровье Эриванского: портреты его у всех. Я еще не помню, чтобы который-нибудь из русских генералов дожил до такой славы. Энтузиазм к нему простирается до невероятной степени».

Однако при жизни он не избежал клеветы тогдашней «демократической оппозиции», суть которой гениально раскрыта в образе Смердякова. Как всегда, ее поддерживают и наши «национально сознательные», делающие все возможное, чтобы вычеркнуть великого полководца из пантеона воинской славы Украины. Чтобы в его родной Полтаве восстановить память о великом полководце, нам пришлось воевать несколько лет. И результат был достигнут только при нынешней власти.

Главной причиной единодушия в ненависти к воину Отечества была не только его верность присяге и самоотверженная ратная служба (что само по себе ненавистно для приверженцев «общечеловеческих ценностей»), но и участие в подавлении восстаний в Польше и Венгрии.

При этом игнорировался тот неоспоримый факт, что победа польского восстания означала бы восстановление жесточайшего национального и религиозного угнетения православных украинских крестьян.

Лучше всего суть цивилизационного противостояния во время польского восстания выразил Пушкин в следующих строках:

Куда отдвинем строй твердынь?
За Буг, до Ворсклы, до Лимана?
За кем останется Волынь?
За кем наследие Богдана?
Признав мятежные права,
От нас отторгнется ль Литва?
Наш Киев дряхлый, златоглавый,
Сей пращур русских городов,
Сроднит ли с буйною Варшавой
Святыню всех своих гробов?

Что касается морализаторства по поводу действий Паскевича в Венгрии и Трансильвании, то следует напомнить о том, что русские войска там находились по призыву австрийского императора. Отдельный вопрос, что решение о поддержке Франца Иосифа I стало трагической геополитической ошибкой. Именно ошибкой, а не преступлением. Утверждающим обратное стоит посмотреть на войска НАТО, которые считают себя вправе находить мишени для стрельбы в любых точках земного шара без каких-либо приглашений законных правительств.

Во всяком случае Паскевич показал себя в Венгрии не только полководцем, но и человеком с высокими понятиями о чести солдата. Светлейший князь Варшавский сделал все возможное, чтобы спасти сдавшихся русским войскам повстанцев от расправы «проникнутых началами подлинно европейской гуманности и законности» австрийцев. Он попытался уговорить императора не выдавать пленных (которых сразу же казнили по приговорам австрийских военно-полевых судов), направив ему следующую просьбу: «Можно ли мне отдать на виселицу всех, которые надеются на Вашу благость? За то только, что они сдались перед Вашими войсками?». К сожалению, рыцарский порыв генерал-фельдмаршала остался неуслышанным самодержцем, считавшим более важным поддержание с Веной — уже во время Крымской войны отплатившей за это черной неблагодарностью — союзнических отношений.

Добавлено спустя 34 секунды:
Жена и детиВ браке с Елизаветой Алексеевной, дочерью московского богача А. Ф. Грибоедова и княжны Александры Сергеевны Одоевской, имел трёх дочерей и сына:

Фёдор (1823—1903), генерал-лейтенант, единственный наследник, детей не было.
Александра (1821—1845), жена флигель-адъютанта П. А. Балашова; у них сыновья Николай, Михаил, Иван
Анастасия (1822—1845), жена флигель-адъютанта князя М. Б. Лобанова-Ростовского (старший брат будущего министра иностранных дел); их дочь Мария за егермейстером В. В. Скарятиным
Анна (1822—1901), жена генерал-майора князя М. Д. Волконского; их дочь Елизавета стала женой князя Анатоля Куракина (ум. 1936).

Добавлено спустя 33 секунды:
Ордена Российской империи[7]Орден Святого Владимира IV степени с бантом (1807)
Орден Святой Анны II степени (1809)
Алмазные знаки к Ордену Святой Анны II степени (1809)
Орден Святого Владимира III степени (1810)
Орден Святого Георгия IV степени (07.07.1810)
Орден Святого Георгия III степени (30.01.1811)
Орден Святой Анны I степени (1812)
Орден Святого Владимира II степени большой крест (1812)
Алмазные знаки к Ордену Святой Анны I степени (1813)
Орден Святого Александра Невского (1814)
Алмазные знаки к Ордену Святого Александра Невского (1819)
Орден Святого Владимира I степени (17.08.1827)
Орден Святого Георгия II степени (29.10.1827)
Орден Святого апостола Андрея Первозванного (22.09.1828)
Алмазные знаки к Ордену Святого Андрея Первозванного (16.07.1829)
Орден Святого Георгия I степени (27.07.1829)
Орден Белого Орла (1830)
Знак отличия За военное достоинство I степени (1831)
Портрет Государя Императора с бриллиантами для ношения в петлице на Андреевской ленте (1833)
Знак отличия за XL лет беспорочной службы (1842)
Фельдмаршальский жезл украшенный бриллиантами (1850)
Знак отличия за L лет беспорочной службы (1852)
Мечи к Ордену Святого Андрея Первозванного по праву присоединения (05.08.1855)[8]
[править] Наградное оружиеЗолотая шпага «За храбрость» (1807)
Золотая шпага украшенная бриллиантами с надписью «За поражение персиян при Елизаветполе» (1826)
[править] Иностранные орденаОсманский Орден Полумесяца (1807)
Прусский Орден Красного Орла 1 ст. (1813)
Персидский Орден Льва и Солнца на золотой цепи (1828)
Прусский Орден Чёрного орла (1829)
Алмазные знаки к прусскому Ордену Чёрного орла (1834)
Прусская шпага с алмазами (1835)
Саксен-Веймарский Орден Белого Сокола 1 ст. (1841)
Австрийский Орден Святого Стефана большой крест (1844)
Алмазные знаки к австрийскому Ордену Святого Стефана (1849)
Австрийский Военный орден Марии Терезии 1 ст. (1849)
Неаполитанский Орден Святого Фердинанда за Заслуги 1 ст. (1849)
Баварский Орден Максимилиана Иосифа большой крест (1849)
Пармский Орден Святого Людовика 1 ст. (1850)
Вюртембергский орден Военных заслуг 1 ст. (1850)
Датский Орден Слона (1850)
Нидерландский Военный орден Вильгельма 1 ст.
Польский Орден Белого Орла

Добавлено спустя 8 минут 42 секунды:
вот еще о роли Паскевича в деле Ермолова . 2 19 июля 1826 года, нарушив Гюлистанский мирный договор, огромная персидская армия внезапно вторглась с двух сторон в пределы Закавказья. В то время как 30 тысячное войско, возглавляемое наследником престола АббасМирзой, вступило в Карабах, конница Гассан хана Эриванского предавала огню и мечу грузинские селения.
Ермолов давно предвидел неизбежность войны с Персией и обращал внимание Александра I на приготовления Аббас Мирзы, на подстрекательское поведение английских резидентов на Среднем Востоке и роль британского золота, на недостаточность русских сил на Кавказе. Но, упоенный мировой славой, покойный император в последние годы своей жизни был решительным противником всякого военного противоборства, и вместе с отказом в подкреплениях Ермолов получал предписание от министра иностранных дел Нессельроде сохранять мир с Персией, хотя бы и ценой некоторых уступок.
Смерть русского царя произвела в Персии огромное впечатление и брожение: исходя из собственного исторического опыта, в Тегеране и Тебризе полагали, что для России наступили дни смуты, междоусобной борьбы за власть. Однако хотя Ермолов и ожидал военных действий, они застигли его врасплох. Точнее сказать, все происшедшее: кончина Александра I, события 14 декабря 1825 года, аресты и дознания, воцарение Николая I и собственное пошатнувшееся положение — глубоко удручило его. На светлую голову Ермолова в решительный момент его жизни нашел туман.
Этому способствовало и то, что на первых порах вторжение приняло стремительный и угрожающий характер.
Ермолов отдал приказание войскам отступать и сосредоточиваться в Тифлисе. Однако и этот приказ не поспел вовремя: стоявший в Карабахе 42 й Егерский полк был отрезан и заперт в Шуше; один батальон его, захваченный в Герусах, был почти истреблен. Персияне обложили Шушу, заняли Елизаветполь, их конные отряды проникли в Иверию и предавались грабежам в 70 верстах от Тифлиса. В Тифлисе началась паника.
Между тем Николай I требовал решительных наступательных действий, недоумевал, сердился и находил все новые поводы для неудовольствия, которое усиленно раздувалось многочисленными врагами Ермолова в Петербурге.
Придворные клеветники и завистники судачили, что ермоловская слава — это «славны бубны за горами», что в управлении его много произвола, что военные его подвиги — сущий дым: с нестройной толпой горцев всегда можно справиться. Дипломаты и крупные чиновники повторяли, будто Ермолов сознательно вызват псину с Персией, чтобы стяжать себе еще большую популярность, что он окружил себя слепо преданными людьми, которые трубят о его достоинствах, а сами совершают злоупотребления. Плац парадные генералы, любители шагистики и «палочек» твердили, что он де распустил войска, что среди солдат нет порядка, службы, выправки и даже дисциплины. По рукам в Петербурге ходила карикатура, изображающая кавказского солдата — в изодранном мундире нараспашку, в синих холщовых широких шароварах, заправленных в сапоги, в черкесской папахе, с маленьким котелком сбоку и с корзинкой вместо манерки. Одну из таких карикатур не замедлили подбросить и Ермолову.
Считая, что Ермолов не справляется со своей ролью главнокомандующего, Николай I приказом от 10 августа 1826 года послал на Кавказ генералов И. Ф. Паскевича и Д. В. Давыдова.
К тому времени, однако, военные обстоятельства переменились в лучшую сторону. Против Гассан хана Ермолов отрядил полковника Муравьева, а во главе передового отряда, выступившего навстречу Аббас Мирзе, поставил генерала Мадатова. Сам он со слабым, в четыреста штыков, гарнизоном оставался в Тифлисе, страшась за свой тыл и возлагая надежду единственно на авторитет грозного своего имени.
3 сентября под селением Шамхор Мадатов наголову разбил десятитысячный персидский корпус: русские заняли Елисаветполь, персы сняли блокаду Шуши. Шамхорская победа была фактом, предрешившим исход войны; будущее обещало только новые и новые победы. Но время для Ермолова уже прошло — и безвозвратно. На сцепе стоял Паскевич. 13 сентября вся огромная персидская армия была разгромлена кавказскими войсками под его руководством у Елисаветполя.
Своим успехом Паскевич был обязан ермоловским генералам и ермоловским солдатам. Храбрый генерал, он всю жизнь оставался баловнем судьбы. Когда впоследствии льстецы убеждали его отца, украинца, что у него сын гений, тот резонно заметил: «Що гений, то не гений, а що везе, то везе…» Увидев перед собой многотысячную тучу персидской конницы, Паскевич пришел в смущение и хотел было отступить, однако Мадатов и Вельяминов настоятельно доказали ему необходимость принять сражение. По справедливому выражению одного из современников, «чepeз Елисаветполь Россия лишилась в Ермолове фельдмаршала с замечательными способностями». Теперь лавры дожали на голове Паскевича, руки его были развязаны, и он принялся в письмах Николаю I набрасывать на Ермолова черные тени. Впрочем, и до Елисаветпольского дела он пользовался полным доверием нового императора, который писал ему на Кавказ:
«Помнишь, когда мы с тобой играли в военную игру; а теперь я твой государь, и ты — мой главнокомандующий».
Победа вскружила ему голову. Мало знакомый со страной, Паскевич стремился перенести войну в пределы Персии. Ермолов на правах формального главнокомандующего не признавал это возможным до прибытия новых сил, и Паскевич обвинил его в зависти. Обидев интригами наместника, он сумел скоро оскорбить и войска своим высокомерным отношением. Накануне Елисаветпольского сражения Паскевпч учил их маршировке и перестроениям и, недовольный выправкой, говорил шамхорским победителям, что ему «стыдно показать их неприятелю». Воротившись в Тифлис, он занялся разводами и парадами, в которых боевые, закаленные в походах и сражениях кавказские солдаты были с петербургской точки зрения далеко не сильны.
После многолетних походов по горам Дагестана и лесам Чечни и Черкесии в Тифлис прибыл Ширванский полк — «десятый римский легион», как любовно называл его Ермолов, по аналогии с войском Цезаря. Веселые, бодрые, уверенные получить похвалу, проходили ширваицы мимо дома главнокомандующего, с балкона которого смотрел на них Паскевич. Вглядевшись в одежду солдат, из которых многие носили шаровары вместо панталон и были в лаптях или азиатских чувяках, Паскевич пришел в такое негодование, что прогнал полк с глаз долой. Уже готовился грозный приказ по корпусу с объявлением строжайших взысканий полковому начальству, когда вмешался Ермолов. На правах главнокомандующего он отдал другой приказ, в котором горячо благодарил Ширванский полк за оказанные им в боях чудеса храбрости и за твердость в перенесении трудов и лишений, выпавших на его долю.
Паскевич не ограничился одними только военными вопросами, считал себя вправе вмешиваться в управление делами, всюду разыскивая злоупотребления и ошибки. Он ловил слухи и сплетни от самых подозрительных лиц, чернил Ермолова, его военную репутацию, намекал на его политическую неблагонадежность и порицал ермоловских помощников, в том числе Малахова и Вельяминова, которым был обязан победой под Елисаветполем.
Ермолов болезненно и тяжко переживал происходящее.
Разорялось так заботливо создаваемое им русское гнездо на Кавказе, ломались налаженные и, казалось бы, незыблемые служебные положения лиц из ближайшего окружения (братьев Вельяминовых, Мадатова, Муравьева, рассчитывавшего обосноваться там Дениса Давыдова), уничтожение грозило суворовским порядкам, введенным в Отдельном Кавказском корпусе.
Доносы Паскевича между тем становились все пристрастнее и начали смущать даже Николая I. Понадобилось третье лицо, чтобы распутать создавшееся положение. Воля царя вала на начальника главного штаба Дибича. Он получил самые широкие полномочия, вплоть до увольнения Ермолова. О приезде Дибича на Кавказ официально поставлен в известность был один Паскевич; наместник узнал об этом стороной.
В феврале 1827 года Ермолов вызвал к себе полковника Муравьева, который застал главнокомандующего необычайно расстроенным.
— Любезный Муравьев, — сказал Ермолов, — Дибич едет к нам… Не знаю, с какими намерениями, но я могу всего ожидать… Паскевич ищет моей гибели… И даже Грибоедов, Грибоедов теперь служит ему и правит стиль его донесений в Петербург!..
Даже намека на прежнюю близость не было уже у Ермолова с Грибоедовым, который вернулся на Кавказ после счастливого для него исхода следствия. Паскевич, женатый на двоюродной сестре поэта, всячески стремился рассорить его с наместником. При мнительности терявшего почву под ногами Ермолова сделать это было нетрудно. Впрочем, и Грибоедов теперь отзывался о нем иначе, именуя его «человеком прошедшего века».
На постаревшем лице Ермолова, быстро сменяясь одно другим, промелькнули выражения гнева, растерянности, страха. Вдруг губы его затряслись, и он заплакал, не стыдясь своих слез, горячо и безутешно, как ребенок.
— Дибич мне враг… — говорил он. — Все может со мною случиться. Он, может, прямо ко мне приедет и опечатает мои бумаги…
Немного успокоившись, Ермолов вынул из ящика стола толстую, перевязанную бечевкой пачку тетрадок.
— Это мои записки о походе двенадцатого года. Сохрани их…
Тогда же, страшась внезапного обыска и последующих обвинений, Ермолов, по свидетельству Дениса Давыдова, «не полагаясь на многих из служивших при нем», сжег «много любопытных и драгоценных бумаг и писем».
А.П.Ермолов — Николаю I «Ваше Императорское величество!
Не имев счастия заслужить доверенность Вашего Императорского Величества, должен я чувствовать, сколько может беспокоить Ваше Величество мысль, что, при теперешних обстоятельствах дела здешнего края поручены человеку, не имеющему ни довольно способностей, ни деятельности, ни доброй воли. Сей недостаток доверенности Вашего Императорского Величества поставляет и меня в положение чрезвычайно затруднительное. Не могу я иметь нужной в военных делах решимости, хотя— бы природа и не совсем отказала в оной. Деятельность моя охлаждается той мыслью, что не буду я уметь исполнить волю Вашу, Всемилостивейший Государь.
В сем положении, не видя возможности быть полезным для службы, не смею, однако же, просить об увольнении меня от командования Кавказским корпусом, ибо в теперешних обстоятельствах может это быть приписано желанию уклониться от трудностей войны, которых я совсем не почитаю непреодолимыми; но, устраняя все виды личных выгод, всеподданнейше осмеливаюсь представить Вашему Величеству меру сию, как согласную с пользою общею, которая всегда была главною целью всех моих действий.
Вашего Императорского Величества верноподданный Алексей Ермолов 3 го марта 1827 года. Г. Тифлис».
До получения этого письма, 12 марта, Николай I предписал Дибичу безотлагательно объявить Ермолову о его увольнении.
Приводя в порядок свои дела, Ермолов прожил в Тифлисе еще месяц и 3 мая, желая избежать проводов, выехал из города в три часа пополуночи в простой рогожной кибитке, в которой приехал сюда десять лет назад.
Впереди была царская опала и более тридцати лет вынужденного бездействия

Интересно сколько их будет то русских генералов? Аа Алекс?

в первой части я написал о Ермолове слишком мало , не по его важности для истории . 1Генерал Алексей Петрович Ермолов - блистательный полководец, герой Отечественной войны 1812 года, успешный дипломат и суровый администратор.

Героев Отечественной войны 1812 года не перечесть.
Преданно они сражались за Отечество против захватчиков.
Только в Эрмитаже в галерее героев войны 1812 года более 300 портретов офицеров, прославивших Россию.
Особо колоритная личность, по-моему, это - Ермолов.
Выдающийся военный деятель и один из самых популярных людей своей эпохи.
Отечественная война 1812 года выдвинула Алексея Петровича в плеяду лучших полководцев. Он был во главе атаки русских в ходе Бородинской битвы, той атаки, которая спасла русскую армию от угрозы поражения.
Под руководством Ермолова была одержана победа в сражении за Малоярославец, заставившая «Великую армию» Наполеона начать отступление, что привело к ее гибели.
Говоря о блистательном военном таланте Ермолова, историки считают его учеником А.В.Суворова, из рук которого он еще в юности -17 лет получил первый свой орден.
В молодости Ермолов участвовал в тайном обществе вольнодумцев. Кружок вольнодумцев просуществовал недолго и был раскрыт тайной полицией Павла 1. В 1798 Ермолов был арестован, посажен в Александровский равелин Петропавловской крепости Санкт-Петербурга.
Ермолов мрачно каламбурил по этому поводу: «Чем отличается беременная женщина от полицейского? Женщина может и не доносить , а полицейский донесет обязательно».
Впоследствии Алексей Петрович признается, что арест и ссылка многому его научили: «С моею бурною, кипучею натурой вряд ли мне удалось бы совладать с собой, если бы в ранней молодости мне не был бы дан жестокий урок. Во время моего заключения, когда я слышал над своей головой плескавшиеся невские волны, я научился размышлять»

Н.С.Лесков: «Начальство не любило Ермолова за независимый, гордый характер, за резкость, с которою он высказывал свои мнения; чем выше было лицо, с которым приходилось иметь дело с Ермоловым, тем сношения с ним были резче, а колкости ядовитее». А великий князь Константин Павлович бросил: «Он остер до дерзости».
Во время смотра граф Аракчеев высказал неудовлетворение утомленностью лошадей артиллерийской роты Ермолова, на что тот парировал: «Жаль, Ваше сиятельство, что в артиллерии репутация офицеров зависит от скотов».
Эти слова быстро разлетелись среди солдат и офицеров. Временщик долго не мог простить остряку такого сарказма и всячески препятствовал его дальнейшему карьерному росту.
Рассказывают, как на смотре он как бы ненароком ронял перед фронтом платок, а солдаты в нелепо узких мундирах с превеликим трудом тщились нагнуться и поднять его. Этим своеобразным способом он показывал августейшему начальству непригодность такой амуниции в условиях войны, недопустимость парадомании и показухи.
Господствующей страстью Ермолова была служба. Истинный патриот, он находил упоение в боях за свое Отечество.
В боях под Прейстиш-Эйлау (ныне г.Багратионовск) Ермолов отослал лошадей и передки орудий в тыл, заявив солдатам, что об отступлении и помышлять не должно.
В другом бою на замечание, что французы близко и пора открывать огонь, ответил: «Я буду стрелять, когда различу белокурых от черноволосых».
Он проявлял чудеса храбрости, устремлялся в самое пекло битвы. За подвиги он был награжден орденами и золотой шпагой.

Ермолов видел, что Александр I буквально окружил себя немцами, возвел их на самые высокие должности. Однажды, когда император спросил Алексея Петровича о желаемой награде, тот невозмутимо ответил: «Произведите меня в немцы, государь!».
Рассказывают, что как-то Ермолов ездил на главную квартиру Барклая де Толли, где правителем канцелярии был некто Безродный. «Ну что, каково там?» – спрашивали его по возвращении. – «Плохо, - отвечал Алексей Петрович, - все немцы, чисто немцы. Я нашел там одного русского, да и тот Безродный».
Однажды Ермолов явился в штаб Витгенштейна. Толпа генералов окружала командующего: Блюхер, Берг, Йорк, Клейст, Клюкс, Цайс, Винценгенроде, Сакен, Мантейфель, Корф. Немцы на русской службе громко галдели на голштинском, швабском, берлинском и прочих диалектах. Ермолов вышел на середину зала и зычно спросил: «Господа! Здесь кто-нибудь говорит по-русски?».
С началом Отечественной войны 1812 г. Ермолов был назначен начальником штаба 1-й Западной армии Барклая-де-Толли. Он очень тяготился отступлением русских, но все же смирялся «во имя пользы Отечества».
Интересно, что много лет спустя он повесит позади своего кресла портрет Наполеона.
«Знаете, почему я повесил Бонапарта у себя за спиной?» – спросил он, и сам ответил: «Оттого, что он при жизни своей в начале войны привык видеть только наши спины».
Тогда же, в 1812 г., по личной просьбе Александра I он писал ему обо всем происходившем.
Много сделал для успешного соединения российских армий под Смоленском 2В сражении у Бородино он находился при фельдмаршале М.И. Кутузове. В разгар битвы в районе Багратионовых флешей, где Наполеон сосредоточил свой главный удар. Багратион был ранен. Главнокомандующий направил Ермолова туда и он сумел преодолеть смятение русских войск.
Увидев, что центральная батарея Н.Н. Раевского взята французами, он организовал контратаку, отбил батарею и руководил ее обороной, пока не был контужен

Поэты изображали Ермолова не знающим страха военачальником, мечущим громы и молнии:

Хвала сподвижникам – вождям!
Ермолов – витязь юный!
Ты ратным брат, ты жизнь полкам
И страх твои перуны! (В.А.Жуковский).

В сражении под Малоярославцем Ермолов преградил путь армии Наполеона и сражался весь день до подхода главных сил. Наполеон вынужден был отступить по разоренной французами Смоленской дороге.
Интересно, что в 1814 г. Александр I поручает Алексею Петровичу написать манифест о взятии Парижа и окончании войны.
Манифест, написанный Ермоловым, показывает высокий талант певца России

Алексей Петрович был кумиром боевого офицерства, но начальство не любило его за резкость, правду и прямоту.
«У вас много врагов» - сказал ему однажды князь Константин Павлович. – «Я считал их, - отвечал Ермолов, - когда их было много, но теперь набралось без счету, и я перестал о них думать».


После завершения Отечественной войны Ермолов был направлен на Кавказ. Кипучая его деятельность в истории края огромна.
Твердой рукой управлял он Кавказом. Сурово к набегам враждебных горцев и уважительно к мирному населению.
Город был основан 22 июня 1818 года как крепость Грозная по распоряжению генерала Алексея Ермолова. Крепость как важнейшее звено Сунженской укрепленной линии закрывала горцам выход с гор на равнину через Ханкальское ущелье.

Ермолов провел ряд военных операций в Чечне, Дагестане, построил новые крепости (Грозная, Внезапная, Бурная, Кислая). Усмирил беспокойства в Имеретии, Гурии и Мингрелии. Присоединил к России Абхазию, Карабахское и Ширванское ханства.

Ермолов создал кольцо крепостей вокруг непокорных горских территорий; действовал так, как того требовали обстоятельства.


Борьба с набегами не мешала Ермолову оказывать всемерную помощь и поддержку талантливым представителям горских народов, готовых отказаться от "наездничества" в пользу просвещения.
Генерал умел отделять вероломного Ахмет-хана аварского от известного адыгского просветителя Хан-Гирея и художника П.Захарова (чеченца по происхождению). Но лучшую оценку, как известно, дает противник.
Тот факт, что плененный Шамиль (1859 г.) уже много лет спустя после отставки Ермолова, нанесет дружественный визит кавказскому "проконсулу" в Петербурге, о многом говорит.
Ермолов поощрял развитие шелководства и виноградарства, строительство в городах, торговлю, обеспечил безопасность дорог, реконструировал Военно-Грузинскую дорогу, проложил ряд новых дорог, имевших важное стратегическое хозяйственное значение. А.П.Ермолов привлекал на службу в свои войска даровитых и образованных горцев. Он возрождал суворовские традиции в обучении и воспитании, а потому заслужил репутацию выдающегося военного и государственного деятеля России.
При генерале началась регулярная застройка городов-курортов.
"...Эти воды имеют не только местное значение, но громадное общественное для всей России, а не для одного лишь Кавказа", - считал Ермолов. В 1827 г. генералу удалось поставить вопрос о преобразовании Горячеводского селения в город окружного значения – ПятигорСК 3При нем создавались лечебные учреждения на минеральных водах, а из крепости Кислой вырос город Кисловодск.
Генерал Ермолов - человек независимых взглядов, презирающий лесть и угодничество. Человек сильной воли, не заискивающий перед авторитетами, преданный патриот, искренне любивший Россию.

А.С Грибоедов писал тогда о Ермолове: «Остроты рассыпаются полными горстями, ругатель безжалостный, но патриот, высокая душа, замыслы и способности государственные, истинно русская, мудрая голова».

Способность вышучивать и острить, не покидала опального генерала и на склоне лет. Рассказывают, что в 1841 г. Ермолов занемог и послал за своим доктором Выготским, но тот, купаясь в деньгах и славе, пренебрег своими обязанностями и приехал только на следующий день. Между тем Алексей Петрович, оскорбленный небрежностью сего эскулапа, взял себе другого врача. Когда же приехал Выготский, генерал велел ему передать, что он болен и принять его не может.
Александр Сергеевич Пушкин обращался к Ермолову с проникновенными словами: "Подвиги Ваши - достояние Отечества, и Ваша слава принадлежит России".

Пушкин настойчиво уговаривал Алексея Петровича написать мемуары («Записки», как говорили в то время) или просил у него разрешения стать его биографом и его историком.

А.Грибоедов служил при Ермолове на Кавказе адъютантом «по дипломатической части» уговаривал Алексея Петровича написать «Кавказские заметки».

Лишь Денису Давыдову (близкому родственнику) удалось добиться написания «Записок» о войне 1812 г и напечатать их в Англии. Однако сам Ермолов, когда эти «Записки» стали ходить по рукам в России в переводе на русский подлинность их не признавал.
С Ермоловым в Москве познакомился писатель Л.Н.Толстой, когда задумал написать роман «Декабристы» и создать эпопею о войне 1812 года.

Замечательная библиотека была у Ермолова. Начал собирать еще в юности.
В 1855 г он уступил это книжное собрание Московскому университету (оно и поныне хранится там).

Закончить рассказ о дерзком генерале А.П.Ермолове хочется его же словами: «О дерзость, божество, перед жертвенником которого человек не раз в жизни своей должен преклонить колена! …провождаешь смелого к великим предприятиям!» 4Скончался Алексей Петрович в апреле 1861 г. в Москве, но похоронить себя завещал в Орле, рядом с могилой отца, и «как можно проще».
Но панихиду по нему жители Орла устроили грандиозную: церковь, где шло отпевание, площадь и прилегающие улицы заполонили толпы людей. А из Петербурга писали, что после кончины Ермолова «на Невском проспекте во всех магазинах выставлены его портреты, и он как будто воскрес в памяти России в минуту смерти».

МЫ И СЕГОДНЯ БУДЕМ ГОРДИТЬСЯ И ПРОСЛАВЛЯТЬ ЭТОГО ВОИНА – ВЕЛИКОГО СЫНА РУССКОГО НАРОДА!

Добавлено спустя 2 минуты 29 секунд:
НаградыРоссийские[20]:

Орден Святого Георгия 4-й ст. (01.01.1795)
Орден Святого Владимира 4-й ст. с бантом (1796)
Орден Святой Анны 2-й ст. (24.02.1806)
Золотая шпага «За храбрость» (13.04.1807)
Орден Святого Владимира 3-й ст. (26.04.1807)
Орден Святого Георгия 3-й ст. (26.08.1807)
Орден Святой Анны 1-й ст. (26.08.1812)
Орден Святого Владимира 2-й ст. большой крест (15.02.1813)
Золотая шпага «За храбрость» с алмазами (11.09.1813)
Орден Святого Александра Невского (11.11.1813)
Алмазные знаки к Ордену Святого Александра Невского (31.12.1813)
Орден Святого Георгия 2-й ст. (26.03.1814)
Орден Святого Владимира 1-й ст. (01.01.1821)
Орден Святого апостола Андрея Первозванного (17.09.1835)
Орден Белого Орла (1835)
Иностранные:

Прусский орден Pour le Mérite (03.1807)
Прусский Орден Красного Орла 1-й ст. (1813)
Австрийский военный орден Марии Терезии 3-й ст. (1813)
Баденский Военный орден Карла Фридриха (1814)
Прусский Кульмский крест (1816)
Персидский Орден Льва и Солнца 1-й ст. с алмазами (27.08.1817)
Прусский орден Pour le Mérite с короной (22.07.1858)

Добавлено спустя 1 минуту 41 секунду:
Ермолов был холост, хотя в 1810 году едва не женился[6]. Благодаря своей природной стати пользовался успехом у женщин:

Ермолов имел своеобразную наружность, напоминающую нечто львиное: огромный рост, богатырское сложение, крупные черты лица под шапкою густых волос, сдвинутые брови с глубокой складкой между ними придавали его лицу суровое выражение, небольшие огненные серые глаза глядели строго и определенно.
— Военная энциклопедия

Во время войны на Кавказе, как и другие офицеры, Ермолов держал при себе несколько наложниц «из азиатцев»[17]. C девушкой Тотай из аула Кака-Шура он заключил «кебинный брак» [18]. От разных связей прижил сыновей Виктора (от кумычки Сюйды), Севера и Клавдия (оба от Тотай) и Николая, получивших от Александра II права законных детей, и дочь Софию (Сопиат, ум. 1870), оставшуюся в мусульманстве и вышедшую замуж за горца Махай-Оглы из аула Гили[19].

Добавлено спустя 6 минут 24 секунды:

Еще очень очень много , если не сказать бесконечно точно посчитать не могу но две, три сотни вполне спокойно

Отличная инфа, откуда взята, если не секрет?

еще один железный брат Влади́мир Ива́нович Каблуко́в (1781 – 1848), российский командир эпохи наполеоновских войн, генерал-лейтенант.Из дворян Костромской губернии. Имеет ордена: российские — Св. Анны 1 ст., с алмазами и с Императорскою короною, Св. Георгия 4 кл., Св. Владимира 2 ст., большого креста; иностранные — австрийский Леопольда, малого креста, прусские Красного Орла 2 кл. и знак Железного Креста, баварский Максимилиана; золотую шпагу, с надписью «за храбрость», и медали: в память 1812 г. и за взятие Парижа, крест Царства Польского 2 ст. «За военные достоинства» и знак отличия беспорочной службы за XXX лет.

В службу вступил в Л.-гв. Преображенский полк подпрапорщиком в 1791 г., ноября 29; произведен в портупей-прапорщики 1798 г., октября 8; прапорщиком, имея от роду 18 лет, 1798 г.. декабря 14; подпоручиком 1799 г., сентября 22; из Л.-гв. Преображенского полка переведен в Кавалергардский полк 1802 г., сентября 8, где произведен в поручики 1802 г., ноября 5; штабс-ротмистром 1805 г., поля 4; ротмистром 1808 г., января 23; полковником 1810 г.; сентября 6; за отличие против неприятеля произведен в генерал-майоры 1814 г., марта 13; из Кавалергардского полка переведен бригадным командиром 2 бригады 1 кирасирской дивизии и полковым командиром в Лейб-Кирасирский Ее Императорского Величества полк 1821 г., июля 17; в 1821 г., сентября 18, пожалован ему орден Св. Анны 1 ст.; в той же 2 бригаде и полку произведен в генерал-лейтенанты 1826 г., августа 22; из Лейб-Кирасирского полка назначен начальником 4 гусарской (ныне легкая кавалерийская) дивизии 1828 г., февраля 3; награжден орденом Св. Владимира 2 ст., большого креста, 1829 г., июля 1; 23 июня 1831 г., начальствовал над отрядом 4 гусарской дивизии при поражении мятежников у г. Поневежа, за что, 14 октября 1831 г., награжден орденом Св. Анны 1 ст., с Императорскою короною; пожалован в сенаторы 1834 г., января 6; Высочайше повелено присутствовать во 2 отделении 6 департамента Правительствующего Сената 1834 г., января 10.

В походах был: 1805 г., за границею, ноября 20, при м. Аустерлице, в действительном с французами сражении, где и ранен в голову три раза саблею и в бок два раза штыком; награжден золотою шпагою, с надписью «за храбрость»; 1807 г., мая 24 и 25, при преследовании неприятеля до р. Пассарги; 29 — под г. Гейльсбергом и 2 июня, при г. Фридланде; 1812 г., июня с 12, в кампании против французских войск, во время сражений: июля 13 и 14, под Витебском, августа 4, 5 и 6, под Смоленском, 26 — под Бородиным, октября 6, под Тарутиным, 12 и 13 — под Малоярославцем, ноября 4, 5 и 6, под Красным, а затем при преследовании неприятеля до границы; 1813 г., января с 1, за границею, во время сражении: апреля 20, под г. Люценом, мая 8 и 9, под Бауценом, августа 15, под Дрезденом, 17 и 18 — под Кульмом, где с дивизионом прикрывал батарею, послан был преследовать неприятеля и на высотах Ноллендорфских атаковал неприятельскую колонну, отбил 4 неприятельских орудия, 20 прусских и обоз гвардейских российских полков, взял в плен 5 обер-офицеров и 274 рядовых, за что награжден орденом Св. Георгия 4 кл. и прусским знаком Железного Креста, октября 4, 5 и 6, под Лейпцигом; 1814 г., января 1, переправясь чрез р. Рейн, во Франции, 20 февраля, участвовал в сражении при Ларотьере; марта 13, при Фершампенуазе, где за отличие произведен в генерал-майоры и награжден орденами: австрийским Леопольда, малого креста, прусским Красного Орла 2 кл. и баварским Максимилиана; 18 — был при взятии Парижа; 1831 г., по случаю возникшего в Литовских губерниях мятежа, находился с отрядом, ему вверенным, с 11 мая, в Вилейском, Дисненском, Борисовском и Лепельском уездах для уничтожения мятежных партий, а по совершенном уничтожении их, отправился с 4 гусарскою дивизиею к г. Вильне, против мятежных войск, вторгнувшихся в Литву из Царства Польского, и, командуя отрядом, состоявшим из 2 полков кавалерии, 3 — пехоты и 12 орудий, был у преследования отряда мятежников от г. Вильны до г. Поневежа, а оттуда до границ Царства Польского, по 25 июля; с того же времени, вступя с полками 4 гусарской дивизии и состоящею при них артиллериею и Царство Польское, находился там с отрядом до совершенного уничтожения мятежников, 14 октября 1831 г.; в продолжение этих походов был в действительных сражениях: 23 июня, начальствуя помянутым отрядом, при поражении мятежников у г. Поневежа, за что и награжден, 14 октября 1831 г., орденом Св. Анны 1 ст., с Императорскою короною, 11 июля, в авангардном сражении при переправе чрез р. Неман, у д. Ивой, и, сверх того, в неоднократных перестрелках и стычках с мятежниками, как в Литве, так и в Царстве Польском.

Женат на дочери графа Завадовского, Татьяне Петровне; у них дети: сын Александр 8 лет и дочери — Вера 17 лет, Олимпия 14 лет и Клеопатра 9 лет.

Высочайшим приказом 10 октября 1843 г. произведен в действительные тайные советники, с оставлением в звании сенатора.

Добавлено спустя 1 минуту 5 секунд:

да в поисковике ищю инфу и портреты и что понравилось вставляю .

Я то думал у вас есть книга , оттуда и черпаете

вроде брат преведущего , но не где это не написано . 1 Каблуков Платон Иванович
Генерал-лейтенант, 51 года (в 1834 г.)
Из дворян Костромской губернии

Имеет ордена: российские — Св. Александра Невского, Св. Владимира 2 ст., большого креста, Св. Анны 1 ст., с алмазами, Св. Георгия 3 и 4 кл., за 25 лет; иностранные — французский Почетного Легиона 3 ст., прусский Железного Креста; золотую шпагу, с надписью «за храбрость», серебряные медали: в память 1812 г., за взятие Парижа, за штурм г. Варшавы и польский знак отличия «За военные достоинства» 2 ст.

В службу вступил подпрапорщиком в Л.-гв. Преображенский полк 1791 г., января 23; портупей-прапорщиком 1798 г., сентября 8; прапорщиком (имея 14 лет от роду) 1798 г., сентября 9; подпоручиком 1799 г., сентября 22, с переводом в Л.-гв. Измайловский полк; переведен по-прежнему в Преображенский полк 1799 г., октября 3; переведен в Кавалергардский полк корнетом 1802 г., сентября 8; поручиком 1802 г., ноября 5; полковым адъютантом 1803 г., июля 1; штабс-ротмистром 1805 г., июля 4; ротмистром 1807 г.. декабря 11; полковником 1810 г., февраля 4; генерал-майором 1813 г., августа 17; назначен шефом Курляндского драгунского полка 1814 г., мая 6; командиром 2 бригады 3 драгунской дивизии 1814 г., сентября 1; командиром 1 бригады 3 кирасирской дивизии 1818 г., июля 17; начальником 3 кирасирской дивизии 1823 г., ноября 26; генерал-лейтенантом 1826 г., августа 22; начальником военного поселения в Херсонской и Екатеринославской губерниях и войск, к нему принадлежащих, 1832 г., апреля 10; командиром сводного кавалерийского корпуса 1833 г., апреля 2; командиром 2 резервного кавалерийского корпуса 1833 г., октября 15.

В походах был: 1805 г., ноября 20, при Аустерлице, где ранен пулею в ногу и взят в плен; освобожден из него 1806 г., января 8; за оказанное в этом деле отличие награжден золотою шпагою, с надписью «за храбрость»; 1807 г., мая 24 и 25, при преследовании неприятеля до р. Пассарги; 29 — под г. Гейльсбергом; июня 2, при Фридланде; 1812 г., августа 26, при Бородине, где с эскадроном атаковал неприятельскую кавалерию несколько раз и был ранен по руке саблею; за оказанное здесь отличие награжден орденом Св. Владимира 4 ст., с бантом; октября 12 и 13, при Малоярославце; 1813 г., апреля 20, при г. Люцене; мая 9, при г. Бауцене; августа 17, под Кульмом; за оказанные в этих делах отличия получил прусский знак Железного Креста; августа 18, произведен в генерал-майоры; в продолжение кампании находился в Польской армии, под командою графа Беннигсена, и командовал отрядом близ кр. Магдебурга; будучи в отряде генерал-майора Крейца, при наступлении на неприятеля, при кр. Магдебурге, атаковал по собственному вызову с 3 эскадронами две сильные колонны неприятельской пехоты, одну после другой, опрокинул их, врубился и, кроме большого числа пленных, отнял неприятельскую пушку; в конце октября, близ кр. Гамбурга, командовал передовою цепью; 1814 г., 1 января, с кавалерийским отрядом, перешел Рейн и, 16 марта, прибыл в г. Нанси; 1815 г., был в походе во Францию; с 22 июня по 21 июля, командовал отрядом при блокаде кр. Меца; с 15 апреля 1815 г. по 1 ноября 1818 г., находился в отдельном корпусе генерал-адъютанта графа Воронцова, во Франции, бригадным командиром; 1829 г., августа 17, пожалован орденом Св. Владимира 2 ст., большого креста; в войну против польских мятежников 1831 г., января 25, перешел границу при м. Цехановце, находился, 5 февраля, при преследовании мятежников к г. Минску; 13 февраля, в генеральном сражении и поражении мятежников под Прагою, на полях Гроховских, где ранен пулею в правый бок, и за отличие в этом деле пожалован орденом Св. Георгия 3 кл.; 10 мая, находился при поражении мятежников при м. Нуре, и в награду отличной храбрости и мужества пожалован орденом Св. Александра Невского; 25 и 26 августа, участвовал во взятии приступом передовых Варшавских укреплений и городового вала; 27 — при покорении Варшавы; затем участвовал в преследовании мятежников до прусской границы.

Холост.

Высочайшим приказом 8 января 1835 г. уволен от командования корпусом, а 13 ноября того же года исключен из списков умершим.

Добавлено спустя 1 минуту 37 секунд:

ага оригинально было бы с книги сюда переносить . вы не заметили об одних пишу кратко , о других много .

Продолжайте

Генерал-Лейтенант Иван Ефремович Ефремов.

1774— 1843 г.

11-го октября 1774-го года в земле Донского Войска, в одной из самых древних и славных станиц — Гугнинской, на хуторе Обливах родился Иван Ефремович Ефремов.

Мать будущего генерал-лейтенанта, бедная казачка, не могла воспитать, по недостатку средств, сына и отдала его казаку Никите Полубедову.

В этой семье и вырос маленький Ефремов; он был очень трудолюбивый, усердный и честный мальчик; поэтому, немудрено, что семья Полубедова полюбила Ваню, как родного.

17-ти лет Иван Ефремович пошел казаком в далекий холодный Петербург вместо назначенного туда на службу сына своего благодетеля. Тяжело было служить в Петербурге сироте казаку, но трудолюбие с усердием и тут помогли Ефремову; он у товарищей выучился сапожному мастерству, а у знакомого отставного солдата грамоте.




Генерал-Лейтенант Иван Ефремович Ефремов

В 1796 году Иван Ефремович был зачислен в лейб казачий эскадрон; грамотный и расторопный казак обратил на себя внимание начальников и вскоре был произведен в приказные, по тогдашнему названию — в ефрейторы. Через короткое время Иван Ефремович заслужил унтер-офицера, то-есть, по нынешнему урядника.

В тогдашней тяжелой, суровой службе незаметно протекал день за днем: некогда было шататься по отпускам и трактирам строевым казакам; зато какими молодцами выглядели эти загорелые сыны Донских степей в красивой форме, бойкие, воинственные, исполнительные... Весь эскадрон был подобран молодец к молодцу: но, даже, среди таких выбранных, лучших детей Дона Иван Ефремович выделился настолько, что был произведен в первый офицерский чин еще на первом году службы.

В то время положение небогатого офицера в гвардии было очень тяжелое: жалованье Ефремов получал более чем скромное, а из дома ему не могли прислать ни копейки; но, вышедший из простой казачьей семьи, он умел беречь деньги, и не тяготился своей трезвой умеренной жизнью. До 1805- го года Иван Ефремович — побывал с эскадроном на двух коронациях Императоров: Павла 1-го и Александра 1-го, стоял на кордонах, то есть в пограничной страже, которая в то время исполнялась казаками, и дослужился до чина ротмистра, по нашему, есаула, лейб казачьего полка.

Настала война с.французским императором Наполеоном I-м и русские войска пошли за границу, чтобы сообща с австрийцами действовать против неприятеля. Много беззаветной удали, лихости и подвигов совершили тогда казаки, особенно в деле разведки: вдоволь поработала славная казачья пика, да и шашке досталось немало зазубрин при стычках с закованными в медные латы французскими всадниками, считавшимися в то время лучшей кавалерией в мире.

За свои подвиги в этой войне Иван Ефремович получил орден св. Владимира 4-й степени с бантом.

Война кончилась. С веселыми песнями возвращались храбрые казаки в Россию; совсем другой вид был у полков; кто пошел на войну молодым безусым куженком, теперь выглядел уже закаленным, бесстрашным воином, с мужественным взглядом; кое где в рядах виднелся на казачьей груд и орден за храбрость. Но не на родимый Тихий Дон отдохнуть в кругу семьи и рассказать детям о лихих делах, а на старую кордонную службу попали казаки, да еще в далекую, неприветливую Финляндию к чухонцам. Что-ж поделаешь? Такая была в то .время служба. На нее никто не роптал, крепкий был народ и душой, и телом.

И скучали-же казаки, небольшими кучками разбросанные по одиноким постам среди дикой, холодной страны, скучали по своему Тихому Дону Ивановичу, по станице, родимой семье, по вольным, просторным степям. Много сложили тогда они грустных песен про свою службу. Из этих песен наиболее известна следующая:

Поехал далеко казак на чужбину
На добром коне он своем вороном:
Свою он на веки покинул Краину,
Ему не вернуться в отеческий дом!
Напрасно казачка его молодая
Все утро и вечер на север глядит:
Все ждет поджидает с далекого края,
Когда к ней родимый казак прилетит.
А там за горами, где вьются мятели,
И злые морозы зимою трещат,
Где сдвинулись дружно и сосны-и ели, —
Там кости казачьи под снегом лежат...

Вдруг пронеслась повсюду тревожная весть о движении Наполеоновых полчищ в Россию... Все зашевелилось, поднялось; как не бывало грустных песен, тоски по родине; каждый казак понимал, что затевалось нешуточное дело, что отечество подвергается большой опасности.

Bсе горели жeланием грудью постоять за общую свою родину, — Великую Русь.

Едва-ли не больше всех радовался походу полковник Иван Ефремович: сын простого казака, он с детства.толъко и слышал, что о подвигах старыхъ казаков, да об удалой боевой жизни сподвижников Ермака — „атаманов-молодцов". Теперь, достигнув больших чинов, он надеялся с помощью своих знаний и опытности вместе с своими донцами показать свету, что не угасла еще казачья бравая душа и слава.

Война для казаков проходила в лихих схватках с французами, что в то время не считалось за подвиги. В одном таком деле при деревне Корчемники 23 июня 1812 года Ефремов с эскадроном верных донцов бросился в пики на французов, опрокинул их, беспощадно колол и лично взял в плен французского бригадного генерала, да еще не простого генерала, а принца. Вот каков был Ефремов!.

За это дело он получил Монаршее благоволение.

Много раз за эту войну Иван Ефремович глядел в глаза смерти в безчисленных схватках и битвах; участвовал он и в проводах


№ 1.

13

Гoлocъ кaзaчеcтвa

французов обратно из России, участвовал и в преследовании их уже за границей. За это время казаками отряда Ефремова было взято в плен 2 генерала, 5 штаб-офицеров, 34 обер-офицера, 1862 рядовых и 16 пушек. Наградой Ивану Ефремовичу был Георгиевский крест 4-й степени и золотая сабля с надписью „за храбрость”.

Но особенно прославился он своим участием в Лейпцигском сражении, где казаки добыли себе своей беззаветной удалью вечную славу. Дело происходило так: гонимый союзными войсками рурсских, немцев и австрийцев, Наполеон решился на отчаянный последний бой под немецким городом Лейпциком, где и сошлись противные армии. Битва тянулась три дня. Напрасно союзники неоднократно атаковали французские позиции, напрасно целыми днями гремели тысячи пушек — армия Наполеона отбивала все атаки наших войск.

Желая выиграть сражение, Наполеон в решительную минуту собрал около ста эскадронов закованных в медные латы всадников и приказал им прорвать и расстроить русские войска.

Страшно было смотреть, как эта сплошная масса из 8000 кавалеристов помчалась, не обращая внимание на сыпавшиеся вокруг ядра и пули, и сметая все на своем пути, прямо на русскую пехоту.

В один миг был изрублен целый батальон русской пехоты и захвачена батарея, но французская конница не остановилась; она мчалась вперед и вперед.... уже прорваны ею линии 2-го пехотного корпуса, за которым у деревни Госсы стоял на кургане Государь Император I-й; уже вся лавина мчится к нему... еще минута, и русский Царь был бы в плену.

Но видно не даром сложена пословица: „На то казак родится, чтоб Царю пригодиться!”

За курганом стояли в царском конвое 3 эскадрона донцов и 1 эскадрон черноморцев лейб казачьего полка под командой полковника Ефремова, за отсутствивем командира полка графа Орлова-Денисова. По Царскому слову бросился он с лейб казаками на французскую конницу, несмотря на то, что на одного казака приходилось по 24 француза. Дружно ударили сыны Дона и Запорожья в пики; пошел по рядам звон оружия о медные латы, грохот падающих коней, треск ломающихся пик и громкие вопли раненых; не ожидали французы такой удали от горсти казаков и ошеломленные остановились, а тем временем прискакала подмога, и французская конница была прогнана назад. Так спасло казачество своего Царя от смертельной опасности.

После этого великого сражения еще во многих схватках участвовал Иван Ефремович.

В одном деле он был ранен в голову штыком, но строя не покинул, да и что-бы сказали казаки? После выгодного для нас мира, полки вернулись в Россию, покрытые славой, украшенные боевыми отличиями. Не забыл Государь и про Ефремова и щедро наградил его службу деньгами, землей и орденами. В 1823 году Иван Ефремович не надолго побывал в родной Гугнинской станице. Вся станица с восторгом встречала своего героя, удивляясь его судьбе. Генерал-Майором, украшенным Георгиевским крестом и многими отличиями вернулся Иван Ефремович на родное место, где тридцать лет назад он почти бедняком, сиротой косил, сеял, гонял быков и исполнял все черные работы.

Вскоре Иван Ефремович снова пошел служить: был в 1828 году на войне с турками, где в бою на р. Кольчике его ранили в руку саблей.

За эту войну он получил золотую саблю, усыпанную алмазами, с надписью „за храбрость” и произведен в Генерал-Лейтенанты, после чего уволен в бессрочный отпуск на Дон, где и поселился в родной Гугнинской станице.

И здесь Иван Ефремович также был всеми любим и почитаем за свою простоту в обращении и любовное отношение к казачеству; человек он был тихий, незлобный, гостеприимный, любил вспоминать о своих сослуживцах, бившихся плечо о плечо с ним во многих боях. Под конец своей жизни он много читал, развивал свой ум и помогал станичникам советом и средствами.

Скончался от удара на 69 году и был погребен на станичном кладбище.

Добавлено спустя 3 минуты 5 секунд:
Награжден орденами: российскими – Св. Анны 1-й и 2-й ст. с алмазами, Св. Владимира 2-й, 3-й ст. и 4-й ст. с бантом, Св. Георгия 3-й и 4-й ст.; прусскими – Красного Орла 3-й ст. и «За заслуги»; дважды золотым оружием «За храбрость», одно из которых с алмазами.

Ну, а где продолжение?!

следущая будет пока группа Русских Немцев . начну с моего любимого немца smile_08 1 Русский полководец, генерал-фельдмаршал Иван Иванович (Иоганн Карл Фридрих Антон) фон Дибич родился 2 (13) мая 1785 года в поместье Грослейпе, в Силезии, близ нынешнего города Оборники-Слёнске. Он происходил из старинного силезского рода, родоначальник которого Фридрих фон Девич (Дибич) был гофмейстером герцога Людвига II Лигницкого. Из летописей силезского княжества Глогау, в котором находились родовые поместья Дибичей, видно, что члены этого дома еще в начале XIII века отличались храбростью в военных походах. В числе храбрейших воинов считался рыцарь Ганс фон Дибич, который воевал против турок в 1520 году, во время осады Вены султаном Сулейманом. В 1732 году один из его потомков, Николай Готфрид фон Дибич, получил титул барона Богемского королевства. Внук последнего, Ганс Эренфрид, был адъютантом короля Фридриха Великого. От второго брака барона Ганса Эренфрида фон Дибича с Марией Антуанеттой Эркерт родился маленький Иоганн.

Уже на четвертом году жизни, удивляя всех своими необыкновенными способностями и памятью, маленький Иоганн Дибич добился блестящих успехов под руководством местного сельского учителя. Дальнейшим образованием сына занялся сам отец, преподававший ему математику, историю и географию, к которым мальчик проявлял большую склонность.

Своими рассказами о Семилетней войне отец, бывший прусский офицер, возбудил у сына желание посвятить себя военной службе. В 1797 году 12-летний Иоганн Дибич был отдан в Берлинский кадетский корпус, где обратил на себя внимание усердием и блестящими успехами в учёбе и был произведён в унтер-офицеры. В 1798 году российский император Павел I пригласил на службу его отца, которого принял подполковником, а затем произвёл в генерал-майоры и определил в свиту его императорского величества. В начале 1801 года отец будущего фельдмаршала решил перевезти семью к себе в Петербург, а сына определить на русскую службу, о чём он и обратился с ходатайством к Павлу І, который просил прусское правительство отпустить молодого Дибича к отцу.

Просьба эта была уважена, хотя и неохотно, так как юноша успел обратить на себя внимание начальства своими дарованиями. При этом директор корпуса, генерал Рюхель, выразил прусскому королю сожаление, что Пруссия лишилась молодого человека, подававшего такие блестящие надежды. В том же 1801 году молодой Дибич в чине портупей-прапорщика досрочно покинул Берлинский кадетский корпус. Когда Дибич приехал в Россию, уже после смерти Павла І, по повелению нового императора Александра I ему было предоставлено право поступить в любой гвардейский полк. Дибич выбрал Семёновский, в который и был принят прапорщиком 23 августа 1801 года, на семнадцатом году от рождения. В шумном Петербурге, в кругу товарищей, посещавших блестящие общества, молодой Дибич отказался от удовольствий и, упорно занимаясь военной службой, посвятил свободное время изучению русского языка. По словам Дениса Давыдова, знавшего Дибича, тот брал уроки русского языка у некоего майора генерального штаба Тори и через полгода мог уже говорить и писать, как природный россиянин. В России Иоганн Карл Фридрих Антон фон Дибич стал Иван Ивановичем Дибичем. Так же, Иваном Ивановичем, именовали в России и его отца, барона Ганса Эренфрида фон Дибича.

Первым боевым испытанием для молодого гвардейского прапорщика стала начавшаяся в 1805 году русско-австро-французская война. Боевое крещение Дибич получил 20 ноября (2 октября) 1805 года в знаменитом сражении с французами под Аустерлицем. В этом сражении, которое закончилось полной победой французов, русской гвардии пришлось отбить не одну атаку тяжёлой кирасирской кавалерии французов. Раненный в кисть правой руки, Иван Дибич обмотал её платком, а сам взял шпагу в левую руку, оставаясь в строю до конца битвы. Наградой ему 5 апреля 1806 года, после первого же его сражения, стало золотое оружие – офицерская шпага с надписью «За храбрость».

Кампании 1806 и 1807 годов ещё более выдвинули молодого офицера, который был прикомандирован к квартирмейстерской части (то есть Генеральному штабу). Одной из причин, побудивших Дибича хлопотать об этом прикомандировании, был, как говорили злые языки, его маленький рост, вследствие которого он, на походе, не мог поспевать за тогдашними исполинами-гренадерами. Исполнительный до щепетильности гвардейский офицер проявил блестящие способности в штабной работе. Отзывы начальников о Дибиче были самые лестные. Но, даже занимая различные штабные должности, он стремился быть ближе к войскам. Дибич участвовал в сражениях при Ламитине (24 мая 1807 года), Гутштате (25 мая), Гейльсберге (29 и 30 мая) и Фридланде (2 июня). В сражении при Гейльсберге Дибич заслужил орден св. Георгия 4-й степени (вручен 20 мая 1808 года) за весьма удачное расположение батареи на правом берегу реки Алле. Эта батарея действовала во фланг неприятелю, преследовавшему русские войска на левом берегу реки и сильно теснившему их во время затруднительного перехода через ручей Спунбах; огонь русских орудий остановил противника и прикрыл отступление своих. После войны молодой офицер вернулся в Россию уже в чине капитана и украшенный, кроме уже упомянутых наград, орденами св. Владимира 4-й степени (1 декабря 1807 года) и св. Анны 3-й степени (20 мая 1808 года), а также прусским орденом "За заслуги" (Pour le Merite) и второй золотой шпагой “За храбрость”.

19 сентября 1810 года И.И. Дибич, по его просьбе, был переведён подполковником в свиту его императорского величества по квартирмейстерской части и довольно быстро занял видное и влиятельное положение в штабе. При содействии управлявшего тогда этой частью князя Волконского, он был назначен дежурным штаб-офицером в корпус графа П.Х. Витгенштейна. В том же году подполковник Дибич обратил на себя внимание хорошо составленной запиской с планом организации снабжения армии в преддверии новой войны с Наполеоном. Эта записка была передана военному министру. В сентябре 1811 года двадцатишестилетний Дибич был произведён в полковники.

В начале Отечественной войны 1812 года И.И. Дибич назначается обер-квартирмейстером в 1-й пехотный корпус генерал-лейтенанта П.Х. Витгенштейна, прикрывавшего направление из Белоруссии и Прибалтики на Петербург, участвовал под его знамёнами во всех одержанных им блистательных победах. В этой должности гвардейский полковник 18-20 июля 1812 года принимает участие в трехдневном сражении под Якубовым, Клястицами и Головчицами против корпуса французского маршала Н.Удино. За отличие в этих боях Дибич 24 августа 1812 года награждён орденами св. Владимира 3-й степени и св. Георгия 3-й степени. Для полковника русской армии это была очень высокая боевая награда, поскольку обычно георгиевским крестом такой степени награждали генералов. Позднее И.И. Дибич отличился 5 октября 1812 года в боях у села Юровичи, а 6-7 октября – под Полоцком, когда во главе трёхтысячного сводного отряда егерей, гренадер, драгун и ополченцев он в числе первых ворвался в город, овладел мостом и тем парализовал натиск французов. За этот подвиг 13 февраля 1813 года он был награждён орденом св. Анны 1-й степени. За деятельное участие в кровопролитном сражении под Полоцком 28-летний Дибич был удостоен 18 (30) октября звания генерал-майора. В этом чине он сражался с французами при Чашниках (19 октября), Смольне (2 ноября), Борисове (15 ноября) и Студянке (16 ноября), где он поставил против неприятеля 12-пушечную батарею, которая своим удачным действием разгромила французский обоз, тянувшийся к переправе через реку Березину. Заслуги Дибича в этих боях были 17 июня 1813 года отмечены третьей золотой шпагой с надписью "За храбрость", на этот раз украшенной бриллиантами.

В конце 1812 года Дибич возглавлял отдельный отряд, действовавший в Восточной Пруссии против частей маршала Макдональда, входивших в состав армии Наполеона. Под Колтыняхами 13 декабря он сумел смело занять позицию между колоннами прусских генералов Йорка и Массенбаха, входивших в корпус Макдональда. Двухтысячный отряд Дибича (по некоторым данным, в отряде было не более 1400 человек) более чем в десять раз уступал по силе неприятелю. Однако Дибичу удалось ввести в заблуждение командование прусскими частями, сражавшимися на стороне Наполеона. Вклинившись между колоннами неприятеля, Дибич растянул насколько возможно свой отряд, чтобы придать ему вид авангарда всей русской армии. Как только показалась колонна генерал-лейтенанта Йорка, Дибич тотчас послал к нему переговорщика с уведомлением, что тот отрезан от маршала Макдональда русским корпусом и предложил ему заключить условие о нейтралитете. Йорк поверил Дибичу и, после их личной встречи на передовой, части генерала Йорка заключили перемирие. Через некоторое время корпус генерала Йорка, не имевший известий о французском маршале, действительно был окружён русскими войсками. Чтобы выйти из окружения, генерал Йорк, по настоянию Дибича, заключил конвенцию о нейтралитете. Дибичу удалось убедить своих бывших соотечественников – прусских генералов Йорка и Массенбаха не скрещивать их оружие с русским, доказав, что дни армии Наполеона сочтены. По этой конвенции, подписанной 18 (30) декабря на мельнице у деревни Пошерун, близ Тауроггена, прусские генералы обязывались соблюдать полный нейтралитет и не действовать против русской армии. Так, благодаря недюжинным дипломатическим способностям И.И. Дибича, ему удалось подписать конвенцию, по которой более 18 000 прусских солдат выходили из войны и прекращали военные действия против России. Это событие стало поворотным пунктом в войне против Франции, а вскоре Пруссия стала участницей антинаполеоновской коалиции. За эти удачные действия барон И.И. Дибич получил единовременно 10 тысяч рублей ассигнациями. Интересно, что генерал Йорк после одержанных в этой войне побед получил маршальский жезл.

Во главе кавалерийского отряда И.И. Дибич 19 декабря 1812 года освобождает Тильзит, причём взяв в плен 500 человек, затем участвует в блокаде Данцига, а 20 февраля 1813 года с авангардом графа Витгенштейна вступает в Берлин, который Дибич покинул двенадцать лет назад ещё кадетом. Весной 1813 года он становится генерал-квартирмейстером всех союзных русско-прусских войск и участвует в сражениях под Люценом (20 апреля) и Бауценом (8-9 мая). Своевременным отступлением во время неудачного бауценского сражения союзники обязаны были совету Дибича. Тогда же генерал-майор Дибич участвовал в переговорах с Австрией, за которыми последовал разрыв этой державы с Наполеоном.

Храбростью и умелым командованием Дибич отличился и в битве под Дрезденом 14-15 (26-27) августа 1813 года. В этом сражении под Дибичем были убиты две лошади, а сам он получил сильную контузию. Тем не менее, он сел на третью лошадь и продолжал командовать войсками. Очередной подвиг он совершил в знаменитом сражении под Кульмом 17-18 августа 1813 года. В критический момент сражения, когда войска графа Остермана-Толстого изнемогали в неравном бою против генерала Д.Вандама, Дибич привёл на поле боя свежее подкрепление и во главе конных гренадер пошёл в атаку, обозначившую успешный исход битвы. За участие в сражении под Кульмом он был награждён 11 ноября 1813 года орденом св. Владимира 2-й степени. В сражении под Лейпцигом 4-6 сентября 1813 года, знаменитой “Битве народов”, храбрость и советы Дибича настолько содействовали победе союзников, что командующий союзными войсками австрийский князь Шварценберг прямо на поле битвы наградил Дибича орденом Марии-Терезии, сняв его со своей груди, а Александр I позднее произвёл Дибича в генерал-лейтенанты.

В сражениях на территории Франции в 1814 году И.И. Дибич отличился при Ла-Ротьере и Арсис-сюр-Об, участвовал в боях за Бриенн (20 января), Сезан (1 февраля), Монмираль (4 февраля) и Париж. На военном совете 12 марта Дибич был в числе приглашённых императором Александром (это были граф Барклай-де-Толли, князь Волконский и генералы Дибич и Толь). Он представил убедительные доводы, следствием которых было безостановочное движение союзников на Париж и быстрое окончание военной кампании. Вскоре после победоносного вступления русской армии в Париж 19 марта 1814 года, он был удостоен ордена св. Александра Невского (03.05.1814). По возвращении русских войск обратно в Россию, И.И. Дибич находился при главном штабе армии в Варшаве, где в марте 1815 года женился на племяннице генерал-фельдмаршала князя М.Б. Барклая-де-Толли, баронессе Анне Егоровне (Женни) фон Торнау (1798-1830). Однако боевые тревоги ещё не кончились: Наполеон бежал с острова Эльбы, и русские войска снова двинулись во Францию. Дибич, получивший 30 апреля должность начальника штаба 1-й Армии, оставил молодую супругу и выступил в новый поход за Рейн. Впрочем, боевая деятельность русских войск оказалась излишней и дело ограничилось для них блистательными смотрами 26 и 29 августа под Вертю, причём генерал-лейтенант барон Дибич удостоился получить бриллиантовые знаки к ордену св. Александра Невского.

Война с Наполеоном принесла Дибичу известность в военных и придворных кругах и упрочила его репутацию. 8 июня 1818 года Дибич был удостоен звания генерал-адъютанта, которое приблизило его к царскому двору. Деятельность Ивана Ивановича в эту эпоху ознаменовалась созданием нового военного учреждения. Для облегчения доступа строевым офицерам в свиту его величества по квартирмейстерской части, по предложению Дибича, 5 марта 1820 года, при штабе 1-й Армии в Могилёве было открыто двухклассное офицерское училище. Оно пользовалось особым покровительством Дибича и Толя, но в 1830 году, с началом польского восстания, закрылось. За десять лет своего существования училище дало до 50 офицеров квартирмейстерской части, из которых некоторым удалось впоследствии занимать видное положение в русской армии. Являясь одним из самых близких к императору Александру I лиц, И.И. Дибич в 1821 году сопровождал его на Лайбахский конгресс, после которого стал постоянным спутником Александра в путешествиях. После конгресса Дибич получил 12 октября от австрийского императора орден Леопольда 1-й степени, а от императора Александра – орден св. Владимира 1-й степени. 30 августа 1823 года Дибич стал членом Государственного совета. В том же 1823 году, благодаря интриге Аракчеева, был уволен в отпуск "для излечения от болезни" начальник главного штаба князь П.М. Волконский, а исполнение его должности было поручено (25 апреля 1823 года) И.И. Дибичу. В начале 1824 года князь Волконский вернулся в Петербург. Он рассчитывал снова вступить в свою должность, но этого не допустил граф Аракчеев, питавший крайнюю ненависть к князю. Император приветливо принял Волконского, но признался ему, что привык к работе Дибича. 6 апреля того же года появился "приказ всем армиям": "исправляющий должность начальника главного штаба, генерал-адъютант барон Дибич, утверждается в звании начальника главного штаба". В должности начальника главного штаба Иван Иванович оказал благотворное влияние на всю армию, принеся много пользы для дела её внутренней организации.

Вместе с тем, Дибич в это время управлял квартирмейстерской частью, по повелению императора присутствовал на заседаниях Государственного совета и Комитета Министров. В эти годы Дибич постоянно сопровождал Александра I во всех его поездках. Во время последнего путешествия императора в Таганрог в 1825 году Дибич также находился при нём. В Таганроге император опасно заболел, а 19 ноября скончался, в присутствии императрицы и лиц свиты: генерал-адъютантов князя Волконского, барона Дибича и Чернышева.

В эти годы он также управлял Военным министерством (1823-1829 гг.), где преобразовал Совет Военного Министра. При этом значение Совета заметно возросло. С восшествием на престол императора Николая I Дибич сохранил и свой пост и своё влиятельное положение. Он сыграл определённую роль в событиях декабря 1825 года на Сенатской площади в Санкт-Петербурге: Дибич решительно занял сторону династии Романовых, ещё 4 декабря на основе доноса Шервуда предупредив великого князя Николая Павловича о готовящемся восстании. Ответ будущего императора свидетельствовал о чувстве его искреннего расположения и признательности Дибичу. Важнейшие нити расследования заговора находились в руках Дибича, как начальника штаба и доверенного лица Николая I. Большинство декабристов находилось во 2-й Армии, и Дибич лично принял меры к аресту важнейших из них, а впоследствии вошёл в состав суда над ними. Оценив лояльность и усердие И.И. Дибича, император Николай I произвёл его в день коронации (22 августа 1826 года) в генералы-от-инфантерии. После этих событий Иван Иванович Дибич до конца своей жизни был ближайшим советником Николая I, пользовался его полным доверием.

Будучи доверенным лицом императора, Дибич выполнял многие его личные поручения. Так, в мае 1827 года по поручению императора он выехал на Кавказ, чтобы ознакомиться с обстановкой в войсках Отдельного Кавказского корпуса, воевавшего против горцев и прикрывавшего южную границу от Турции и Персии. Инспекционная поездка в Грузию была связана с доносами на командующего русскими войсками на Кавказе генерала А.П. Ермолова и его конфликтами с генералом И.Ф. Паскевичем. Добросовестность и такт, проявленные Дибичем в этой инспекционной поездке, понравились Николаю I. Вскоре, 25 июня 1827 года, Дибич получил от императора графский титул и право на обладание родовым графским гербом.

Самым удачным периодом в карьере Дибича стала русско-турецкая война 1828-1829 годов, которая вознесла его на самую вершину полководческой славы. В 1828 году Россия решила оказать помощь православным грекам в их войне за национальную независимость и 2 апреля объявила Турции войну. В начале похода русской армии за Дунай Дибич как начальник Главного штаба прибыл в Молдавию. Находясь при действующей армии, сначала без какой-либо определённой должности, он 25 апреля форсировал реку Прут, 27 мая переправился с войсками через Дунай, участвовал в покорении Исакчи (30 мая) и Кюстенджи (12 июня), позднее принял участие в осаде Варны (29 сентября), за что был удостоен ордена св. Андрея Первозванного. Пользуясь неограниченным доверием императора и ведя с ним переписку, Дибич фактически руководил военными действиями вместо главнокомандующего генерал-фельдмаршала графа П.Х. Витгенштейна, возраст которого не позволял ему с должной отдачей командовать войсками и который представлялся лишь лицом, официально ответственным за неудачи.

9 февраля 1829 года И.И. Дибич назначается главнокомандующим армией вместо графа Витгенштейна, уволенного по состоянию здоровья. Война на Балканском театре поначалу не была удачной для русской армии. В апреле, перейдя с большой трудностью Дунай, граф Дибич направил свои войска к Силистрии и осадил эту крепость. Под командованием Дибича находилось около 125 тысяч человек при 352 полевых, 12 горных и 88 осадных орудиях. Надо сказать, что артиллерия всегда оставалась предметом особой заботы главнокомандующего. При осаде Силистрии он лично разработал схему ведения батарейного огня. Осадив Силистрию, Дибич направился к главному оплоту турок, крепости Шумла. Он решил не штурмовать крепость, а выманить неприятеля в открытое поле и принудить к сражению. Такое сражение во многом могло повлиять на исход войны, и русскому командованию этот план удался. Великий визирь Оттоманской империи генерал Решид-паша, опытный полководец, прославившийся воинскими подвигами в Греции, вышел из Шумлы в конце мая, с 40000 человек отборнейшего турецкого войска, с многочисленной артиллерией и осадил занятое небольшим русским отрядом селение Праводы. Немедленно оценив ситуацию, Дибич 24 мая быстрым маневром достиг с остальными войсками селения Мадры, став в тылу турецкой армии и отрезав огромной турецкой армии путь назад в Шумлу, где были сосредоточены все их резервы. К Шумле вели три пути, и так как было неизвестно, по какому из них направятся турки, то русской армии пришлось занять все три. Узнав только 29 мая о движении русских, визирь снял осаду Правод и поспешил к селению Кулевчи, в надежде истребить малочисленный отряд, дерзавший маневрировать в тылу его армии. И только здесь Решид-паша узнал о подходе главных сил русской армии, что оказалось для него полной неожиданностью. Теперь великому визирю было трудно избежать большого полевого сражения, и он повернул войско в сторону позиций русской армии. У селения Кулевчи, в 16 км от Шумлы, 30 мая 1829 года и состоялось главное сражение войны.

В этом сражении Дибич, определив направление главного удара неприятеля, сумел сконцентрировать против него большие силы. 28-тысячная армия Дибича была к нему готова и первой атаковала численно превосходящего противника. Удачно действовала и русская артиллерия, вызвавшая своим интенсивным обстрелом взрывы турецких зарядных ящиков. В ходе сражения И.И. Дибич умело руководил боевыми порядками своих войск, своевременно усиливал боевую линию свежими резервами, направлял действия артиллерии, которая быстро доказала свое превосходство над турецкой. В результате сражения армия великого визиря перестала существовать, она была рассеяна, потеряв всю артиллерию и обоз. Русские пехотинцы и кавалеристы преследовали противника на протяжении 8 верст. Фактически противник обратился в бегство, не дожидаясь контрудара русских, причем сам визирь одним из первых покинул поле боя. Назад в Шумлу пробрались лишь около 600 турок.

В итоге Кулевчинского сражения огромная армия Решид-паши потеряла более 5 тысяч человек убитыми, полторы тысячи пленными, походный лагерь и весь обоз, знамёна и 43 орудия из 47 имевшихся. Остатки турецкой армии рассеялись по окрестным горам. Русские потеряли погибшими 32 офицера и 1239 нижних чинов. За победу в сражении император 9 июня 1829 года наградил графа Дибича орденом св. Георгия 2-й степени и предоставил ему шесть орудий из числа отбитых у неприятеля. Первым следствием Кулевчинской победы было покорение крепости Силистрия, которая сдалась генерал-лейтенанту Красовскому с 10 000-ным гарнизоном, 253 орудиями, 80 знамёнами. За взятие этой крепости граф Дибич был назначен (25 июля) шефом Черниговского пехотного полка, наиболее отличившегося под стенами Силистрии.

Когда русская армия из-под Кулевчи подошла к Шумле, показывая вид, будто хочет заняться осадой ослабленной крепости, там уже находился Решид-паша. Великий визирь успел усилить поредевший гарнизон 12 полками пехоты и другими войсками, снятыми с обороны береговой линии на Черном море и горных проходов через Балканы. Об этом русскому главнокомандующему сообщили разведчики-болгары. Тогда Дибич, не находя во взятии Шумлы особенных выгод, предпринял свой знаменитый маневр, который считается одним из искуснейших в военной истории. Оставляя визиря в предположении, что русская армия намерена осаждать Шумлу, он совершил стремительный бросок через Балканские горы, его войска двигались тремя колоннами по двум горным маршрутам. Для участия в Балканском походе Дибич выделил около 30 тысяч штыков и 7 тысяч конницы при 148 орудиях. В тылу у него оставалась крепость Шумла, которую требовалось бдительно сторожить.

Русские войска преодолели три параллельных хребта Малых Балкан, дотоле считавшиеся неприступными, и 12 июля овладели приморским городом Бургас. Турки не ожидали русских на переправе, полагая, что они заняты осадой Шумлы и стянув туда главные силы. Поэтому 30-тысячный отряд русской армии перешел Балканы почти не встречая сопротивления. Теперь османские города-крепости сдавались русским войскам без боя. Вставший было на пути корпус Ибрагим-паши был 13 июля разбит наголову у Айдоса. Донося императору о последней победе, главнокомандующий писал о том, что местные жители терпят от турок большое разорение: "В Айдосе турки разрушили православные церкви – когда мечети их сохранены нами в совершенной целости; разграбили жителей, которые не успели удалиться, - когда у нас находят они покров и защиту".

В те дни генерал-лейтенанту Красовскому ещё раз удалось выманить великого визиря за крепостные стены Шумлы в поле и нанести ему поражение, а 31 июля Дибичем был занят Сливен. При вступлении главнокомандующего в этот город, многочисленное духовенство приветствовало русских воинов с крестом и святою водою, а народ, со слезами радости, хлебом и солью. Дибич, дав армии на отдых всего один день, двинулся к Константинополю. В невероятную жару, после сложнейшего перехода в 120 верст, русские войска 8 августа без боя захватили Адрианополь (ныне Эдирне), считавшийся вторым по значению городом Турции. Появление русских войск перед Адрианополем настолько поразило пашей, что они немедленно выслали переговорщиков о сдаче города, а султанские войска при приближении русских бежали из него. В Константинополе началась паника, поскольку столицу защищать было некому, - её гарнизон состоял всего из 28 тысяч плохо обученных регулярных войск и местных ополченцев. Султан Махмуд II пошёл на переговоры, и 2 (14) сентября 1829 года в Адрианополе в загородном султанском дворце, где расположился штаб Дибича, был подписан мирный договор России с Турцией. Война победно завершилась.

По справедливому замечанию знаменитого германского стратега и фельдмаршала Х.Мольтке, Дибич, имея в распоряжении относительно слабые средства, предпринимал лишь то, что при данной обстановке было существенно необходимо для достижения цели войны – он дал одно большое сражение (при Кулевче) и взял одну крепость (Силистрию), но успехи эти, сломив сопротивление неприятельской армии, способствовали почти беспрепятственному переходу русских войск через Балканы. Тем самым была создана реальная угроза столице Османской Империи – Константинополю, что и предопределило общий исход войны. Так решительный образ действий Дибича ускорил заключение выгодного для России мира. За эту кампанию Николай I осыпал полководца милостями: 30 июля 1829 года Дибичу был присвоен титул Забалканского. Кроме того, “за успешное окончание войны с Турцией” он получил миллион рублей, был удостоен 28 августа 1829 года бриллиантовых знаков ордена св. Андрея Первозванного, а 12 сентября ордена св. Георгия 1-й степени.

22 сентября 1829 года граф Иван Иванович Дибич-Забалканский был пожалован званием генерал-фельдмаршала. Прусский король 30 декабря 1829 года наградил его алмазными знаками ордена Чёрного Орла и украшенной бриллиантами шпагой с вензелем. Кроме того, Николай I пожаловал его супругу, графиню Анну Егоровну Дибич, в статс-дамы и Высочайше повелел 29-му Черниговскому пехотному полку именоваться впредь полком графа Дибича-Забалканского. "Победоносная армия, предводительству вашему вверенная, - писал император к графу 12 сентября, - с самого открытия кампании не переставала ознаменовывать себя блистательнейшими подвигами. Совершенное разбитие главных сил Верховного визиря при селении Кулевчи, покорение крепости Силистрии, незабвенный переход Балканских гор, овладение всеми крепостями Бургасского залива и занятие Адрианополя, суть дела, покрывшие её неувядаемой славой. Но, не довольствуясь сим, отличные воинские дарования ваши явили свету событие, превосходящее даже меру ожидания. Вы не замедлили перенести победоносные знамёна Наши пред врата самой столицы неприятеля, и опершись правым флангом на морские силы Наши, в Архипелаге находящиеся, а левым на Черноморский Наш флот, принудили Оттоманскую Порту торжественно признаться в бессилии своем противостоять российскому оружию, и решительно просить пощады". Победное окончание русско-турецкой войны 1828-1829 годов подняло престиж Российской империи в Европе. Император Николай I выступал теперь в роли «жандарма Европы», готовый после восстания декабристов на военные действия против любых революционных выступлений. Такие полномочия за ним европейские монархи признавали без особых возражений: российский самодержец имел большую боеспособную армию, опытных полководцев и испытывал ненависть к тем, кто покушался на монархические династии.

1829-й год был самым ярким в жизни Дибича, но вскоре ему пришлось испытать, один за другим, ряд тяжёлых ударов. Еще в Бургасе он получил печальное известие о смерти своей супруги, скончавшейся 13 марта 1830 года, в Петербурге, от нервной лихорадки, на 31-м году жизни. Весть эта глубоко поразила и опечалила Дибича, который уже до самой смерти не мог оправиться от полученного удара. Тоскуя по супруге, он признавался своим близким, что смотрит на её кончину, как на указание, что от него отступил его ангел-хранитель, виновник счастья и удач. С этих пор окружающие часто не узнавали прежнего Дибича, кипучая энергия которого казалась надломленной. Но политические события не замедлили снова призвать графа Дибича к новой деятельности.

Июльская революция 1830 года во Франции побудила Николая I послать И.И. Дибича-Забалканского в Берлин для переговоров с королем Вильгельмом III относительно действий сообща, ввиду угрожавшей революционной опасности. Переговоры эти, однако, не увенчались успехом. Между тем успехи революции в Бельгии и просьбы короля Нидерландов о помощи побудили императора Николая мобилизовать часть армии и двинуть её к западной границе. Впрочем, отправить эти войска в Европу не пришлось: 17 ноября 1830 года вспыхнуло восстание в Королевстве Польском, являвшемся частью Российской империи, что заставило употребить эти войска против поляков. Вызванный из Берлина, Дибич-Забалканский снова был назначен главнокомандующим 1 декабря и обещал подавить восстание одним ударом.

24 и 25 января 1831 года русская армия (около 115 тысяч) перешла границу, а 30 января форсировала Буг. Марш был рассчитан так искусно, что, несмотря на кажущуюся разброску сил, через 20 часов в любом пункте можно было сосредоточить более 80000 человек. На первых же порах расчёты фельдмаршала нарушились оттепелью, которая испортила все дороги; обозы отстали от войск. В связи с этим Дибичу пришлось изменить первоначальный план кампании: утомлённым войскам был дан трехдневный (2-4 февраля) отдых, а 5 февраля началось наступление русских войск на Варшаву.

Польские силы к этому времени были сосредоточены у местечка Грохов в нескольких километрах от Варшавы. Именно там 13 февраля 1831 года состоялось решающее сражение, в котором приняли участие 56000 поляков и 72000 русских. Поначалу полякам удавалось сдерживать русские войска, однако после подхода резервов русская армия неудержимо пошла вперед, а отряд графа фон Палена нанёс польской пехоте ощутимое поражение и при этом взял в плен польского майора Борткевича и много офицеров. Поляки в беспорядке отступили по единственному мосту через Вислу. Польская армия понесла существенные потери, но Дибич дал ей возможность беспрепятственно отступить за Вислу и не рискнул идти на штурм Варшавы, которая уже была в поле его зрения, и овладеть которой было не сложно. Вместо этого Дибич в течение целой недели поджидал подхода резервов, что позволило и повстанцам укрепить свои позиции. Обещание разбить поляков одним ударом осталось неисполненным. В эту войну Дибич действовал без прежней решительности и инициативы, к тому же дело осложнилось эпидемией холеры, угрожавшей русской армии. Кампания затянулась на 7 месяцев.

Между тем русским войскам удалось без боя занять город Люблин, переправиться чрез Вислу и овладеть городом Радом, где был рассеян трёхтысячный отряд польских новобранцев. На других направлениях русская кавалерия нанесла полякам существенные потери. Все госпитали и лазареты в Варшаве были заняты ранеными. Польский главнокомандующий, князь Радзивилл, отказался от должности, объявив, что не способен командовать войском. На его место был назначен бригадный генерал Ян Скржинецкий, который успел организовать оборону столицы. Таким образом, дорого купленная победа под Гроховым оказалась бесплодной; надежды Дибича на то, что неприятель после поражения немедленно изъявит покорность, не оправдались.

С наступлением весны, из-за плохих дорог и недостатка продовольствия атакующие действия русских войск совершенно остановились. Войска Дибича теперь только отбивали постоянные вылазки поляков. Расстройство хозяйственной части, плохая погода и неудовлетворительное санитарное состояние армии заставило фельдмаршала расположить войска по квартирам. Поляки, избегнув поражения, приступили к реорганизации своих сил. В начале апреля 1831 года Николай I писал Дибичу: «Я не могу достаточно выразить вам мое беспокойство, основанное на том, что я во всех ваших распоряжениях не усматриваю ничего такого, что бы давало надежду на сколь-нибудь удачное окончание кампании и наконец и потому, что я ничего не усматриваю определительного в собственных ваших мыслях». Между тем главнокомандующему приходилось бороться с новым и чрезвычайно опасным врагом – холерой; в течение апреля от неё умерло 2800 человек.

Тем не менее, в апреле и особенно в мае 1831 года войска под командованием Дибича действовали как и прежде решительно, одержав несколько крупных побед. Решающее сражение произошло 14 мая при Остроленке, куда русские войска подошли после почти безостановочного 32-часового марша. Армия Дибича всего за полчаса овладела Остроленкой, причем поляки потеряли 1200 человек пленными. В этот раз Дибич решил продолжать наступление и форсировать реку Нарев. Польская армия была так расстроена боем, что решительный переход в наступление Дибича, имевшего сильный резерв, несомненно привёл бы поляков к катастрофе. К сожалению, Дибичу не было известно точно, в каком состоянии находились войска генерала Скржинецкого. Сражение под Остроленкой, в котором с обеих сторон участвовало по 30 тысяч человек, дорого обошлось противникам; русская армия потеряла убитыми и ранеными 172 офицера и 4700 нижних чинов; поляки – 255 офицеров, до 9000 нижних чинов (в том числе 2100 пленными) и 3 орудия. После разгрома поляков при Остроленке акции Дибича поднялись, поляки были деморализованы, отступали повсюду, и Дибичу оставалось лишь победоносно закончить войну взятием Варшавы, но сделать это пришлось уже другому главнокомандующему – графу И.Ф. Паскевичу.

Незадолго до смерти фельдмаршала, в Петербурге ходили о нём и его армии самые невероятные слухи. Говорили, что армия находилась в совершенном расстройстве, а полководца выставляли как человека, неспособного выполнить возложенную на него задачу, причём указывали также на его пристрастие к спиртным напиткам. Это мнение сложилось на том основании, что граф перед обедом выпивал, обыкновенно, одну рюмку водки, а затем во время обеда несколько стаканов вина, а вечером два стакана крепкого пунша или шампанского. Ввиду обилия подобных слухов, император послал в армию доверенное лицо, генерал-адъютанта графа Орлова, чтобы ознакомиться с истинным положением дел. Орлов прибыл в армию не без предубеждения, но в донесении императору он вынужден был сознаться, что нашел войска в отличном состоянии, полными бодрости и гордыми одержанной недавно блистательной победой.

Нужно сказать, что И.И. Дибич был не слишком любим в русской армии как воспитанник прусской военной школы. Современники описывали его как малорослого и тучного человека, с большой головой на короткой шее. Короткие и толстые ноги не позволяли ему хорошо ездить верхом. Лицо – некрасивое, но с выражением энергии и ума. Взгляд – живой, быстрый и чрезвычайно проницательный. Речь – неясная, отрывистая и затруднявшая людей, редко имевших с ним отношения. По мнению современников, И.И. Дибичу недоставало близкого общения с подчинёнными и других качеств, которые привлекают и греют сердца солдат. Характер фельдмаршала был вспыльчив до самозабвения, но также быстро отходчив. За кипучесть нрава ему даже дали прозвище "самовар": “Дибич – добрейшая душа, но он вечно кипит, как самовар, и к нему надобно приближаться осторожно, чтоб не обжечься брызгами!” Стоило Дибичу вспылить, как он уже не сдерживался, и из его уст слышалось: "под арест, на гауптвахту, под суд, расстрелять!" Но уже через несколько минут граф совершенно успокаивался и отменял все наложенные им кары. Если же в минуту гнева Дибичу случалось кого-нибудь несправедливо обидеть, то он всегда сознавал свою ошибку и спешил её исправить. Граф был очень религиозен, обладал замечательным образованием. Он не любил многолюдных собраний, особенно общества дам, но был весьма оживлён и весел в небольшом кругу, где разговор касался научных тем или военных вопросов. Быстрое возвышение Дибича создало ему немало врагов, особенно в польскую кампанию.

После победы при Остроленке армия Дибича получила отдых в городке Пултуск, штаб фельдмаршала Дибича располагался в деревне Клещеве, в 3 верстах от Пултуска, в доме из пяти маленьких комнат. К тому времени Дибич уже больше недели страдал болями в желудке, однако скрывал болезнь, готовясь отпраздновать 29 и 30 мая приближающуюся годовщину победы русской армии при Кулевче и блистательного перехода через Балканы в 1829 году. Утром 28 мая главнокомандующий почувствовал себя не совсем хорошо, но весь день был весел и не подавал ни малейшего повода к опасениям; вечером, во время прогулки, несколько минут разговаривал с польскими пленными, которых ежедневно доставляли в штаб. В 10 часов вечера Дибич лёг спать. Перед сном главнокомандующий выпил стакан шампанского и, как говорят, на этот раз ему подали бутылку, недопитую накануне, и граф, на больной желудок выпил прокисшее вино.

Через час фельдмаршала разбудили по срочным делам, причём он казался совершенно здоровым. В третьем часу ночи И.И. Дибич вдруг почувствовал себя плохо, позвал людей, но запретил беспокоить кого бы то ни было, даже врача. В четвёртом часу, чувствуя усиление боли, он позвал слугу и приказал сказать лейб-медику Шлегелю, когда тот проснётся, чтоб пришёл к нему, строго запретив будить Шлегеля и беспокоить кого-либо ещё. Рано утром доктор с ужасом нашёл у фельдмаршала все признаки сильнейшей холеры. Тотчас же была пущена кровь, поставлены пиявки, и Шлегелю, при помощи других врачей, удалось около 7 часов утра несколько успокоить больного. Обращаясь к графу Орлову, Дибич сказал: "сообщите Его Величеству всё, что вы видели; скажите ему, что я охотно умираю, потому что я честно исполнил возложенные на меня обязанности, и счастлив, что запечатлел своею смертью верность моему Государю". "Около десяти часов вопль страдальца, - писал императору граф Толь в своём донесении от 29 мая, - несколько уменьшился, но силы жизненные видимо ослабевали; дыхание делалось постепенно труднее; вскоре наступил род безжизненности, прерываемой лишь редкими движениями головы; взгляд совершенно потух, и наконец в 11 часов невозвратная потеря совершилась, и Всевышнему Промыслу угодно было лишить Армию достойного её Предводителя".

И.И. Дибич-Забалканский умер 29 мая (10 июня) 1831 года, в селе Клещеве, близ Пултуска. Забывая собственную опасность (ибо тогда холеру считали заразной), все спешили отдать последний долг знаменитому военачальнику. Тело И.И. Дибича было бальзамировано и через Пруссию морем переправлено в Петербург, а сердце предано земле в Пултуске. Прах фельдмаршала сопровождали все его адъютанты под конвоем от Кирасирского полка принца Альберта. Со всеми почестями И.И. Дибич-Забалканский 14 сентября был похоронен на Волковском лютеранском кладбище в Петербурге, рядом с отцом и супругой. Император горько сожалел о смерти героя, по случаю которой распространились нелепые слухи, будто бы И.И. Дибич отравился или был намеренно отравлен. Потомства он не оставил, став последним представителем рода Дибичей.

И.И. Дибич-Забалканский прожил лишь 46 лет, но сделал блестящую военную карьеру: достиг чина генерал-фельдмаршала и графского титула. Он вошёл в военную историю Российского государства как выдающийся полководец, один из четырёх полных кавалеров военного ордена Святого Георгия всех четырёх степеней (другими были Кутузов, Барклай-де-Толли и Паскевич). Бюст И.И. Дибича установлен в Зале славы Вальхалла в Регенсбурге (Германия) в числе выдающихся исторических личностей, принадлежащих к германской культуре, а в Болгарии, неподалёку от Шумена, маленькое село Дибич напоминает о беспримерном переходе русской армии через Балканы в 1829 году.

[size=85][color=green]Добавлено спустя 1 минуту 24 секунды:[/color][/size]
НаградыОрден Святого Андрея Первозванного (30.09.1828);
Алмазные знаки к Ордену Святого Андрея Первозванного (28.08.1829);
Орден Святого Георгия 4-го кл. (20.05.1808);
Орден Святого Георгия 3-го кл. (24.08.1812);
Орден Святого Георгия 2-го кл. (09.06.1829);
Орден Святого Георгия 1-го кл. (12.09.1829);
Орден Святого Александра Невского (03.05.1814);
Алмазные знаки к Ордену Святого Александра Невского (30.08.1815);
Орден Святого Владимира 4-й ст. с бантом (01.12.1807);
Орден Святого Владимира 2-й ст. (11.11.1813);
Орден Святого Владимира 1-й ст. бол.кр. (12.10.1821);
Орден Белого Орла;
Орден Святой Анны 3-й ст. (20.05.1808);
Орден Святой Анны 1-й ст. (13.02.1813);
Орден Святого Иоанна Иерусалимского 2-й ст. (почетный командор);
Кульмский крест (1816);
Орден Пур ле Мерит (Пруссия) (1807);
Орден Чёрного Орла с алмазами (Пруссия) (30.12.1829);
Орден Красного Орла 1-й ст. (Пруссия) (1813);
Орден Леопольда 3-й ст. (командорский крест; Австрия) (1813);
Орден Леопольда 1-й ст. (большой крест; Австрия) (20.09.1821);
Военный орден Марии Терезии 3-й ст. (кавалерский крест) (1813);
Золотая шпага «за храбрость» (05.04.1806);
Золотая шпага «за храбрость» (20.05.1808);
Золотая шпага «за храбрость» с алмазами (17.06.1813);
Знаки отличия «за XXV лет беспорочной службы» (1828), «за XXX лет беспорочной службы».
Его имя выгравировано на юбилейной медали «В память пятидесятилетия Корпуса военных топографов. 1872»

[size=85][color=green]Добавлено спустя 4 минуты 28 секунд:[/color][/size]
Генерал-фельдмаршал Иван Иванович Дибич ныне почти неизвестен широкой публике.
На отношение к нему историков наложило негативный отпечаток сложившееся с советских времен восторженно-благостное восприятие политических событий осени-зимы 1825 года, известных под названием "восстание декабристов", а по сути, представлявших антиправительственный заговор и военный мятеж.

БУДУЧИ в ту пору начальником Главного штаба, генерал Дибич предупредил императора Николая I, занявшего русский трон после смерти Александра I и отказа от престолонаследия великого князя Константина, о заговоре петербургских офицеров, а 14 декабря решительно встал на сторону законного государя, которому одним из первых присягнул на верность. Иван Иванович в корне пресек антимонархическое брожение в войсках и лично проводил аресты и первые допросы деятелей дворянской оппозиции, чем до конца дней своих снискал абсолютное доверие и неизменное благоволение императора. Близость к Николаю I, а также важная роль в подавлении Польского восстания 1831 года утвердили мнение о нем как о "реакционном" генерале, чьи консервативные взгляды и антидемократические действия якобы напрочь перечеркивают все его заслуги на полях сражений и не дают права поставить в один ряд с великими полководцами.
Между тем Иван Иванович входит в число тех 4 военных деятелей России, кто за время существования ордена Св. Великомученика и Победоносца Георгия был удостоен всех его четырех степеней (Кутузов, Барклай-де-Толли, Паскевич и Дибич).

"ВСЯКОМУ — СВОЕ"

ТАКОВ был девиз старинного немецкого рода Дибичей, происходящего из Силезии. Девиз, согласитесь, красноречивый, совершенно в духе германских рыцарей. Он и предопределил жизненное кредо будущего генерал-фельдмаршала, превыше всего ставившего безукоризненное исполнение служебного долга, верность государю даже в мыслях и с младых ногтей отличавшегося истинно немецкой педантичностью.
Родоначальником его фамилии явился рыцарь Фридрих фон Дибич, в 1435 году ставший гофмейстером герцога Людвига II Лигницкого. Его потомок Николай фон Дибич в 1732 году был возведен в баронское достоинство королевства Богемия. Внук последнего Ганс Эренфрид (Иван Иванович) фон Дибич унд Нарден служил в прусской армии, в свите короля Фридриха II. Император Павел I в 1798 году принял его на русскую службу в чине полковника. В 1811 году Иван Иванович фон Дибич унд Нарден стал директором 1-го кадетского корпуса, а вскоре — начальником Сестрорецкого оружейного завода.
2 мая 1785 года в его семье, жившей тогда в силезском имении Грослейпе, родился сын Иоганн Карл Фридрих Антон (после переезда в Россию он тоже, как и отец, стал зваться Иваном Ивановичем). Обучался наукам юный Дибич в Берлинском кадетском корпусе, причем показал исключительные способности, а завершал образование уже в Петербурге, где научился говорить по-русски почти без акцента. Примечательно, что приставку к своей фамилии "фон" будущий герой многих войн предпочитал не упоминать, поскольку она сразу выдавала его немецкие корни. Так и вошел он в историю как просто Дибич, без всяких "фон" и "унд", зато с наращением "Забалканский"…

Св. ГЕОРГИЙ 4-й СТЕПЕНИ

В АВГУСТЕ 1801 года он был зачислен на службу в лейб-гвардии Семеновский полк в чине прапорщика. Боевое крещение принял в русско-австро-французскую войну, в тяжелый для России день Аустерлица — 20 ноября 1805 года. В этой проигранной союзными войсками битве семеновцы геройски отбили не одну атаку французских кирасир. Прапорщик Дибич был в числе самых стойких бойцов. Будучи ранен в кисть правой руки, он, не покидая строя, перевязал ее офицерским шарфом и до конца битвы оставался в каре своей роты. Только клинок держал уже левой рукой…
За Аустерлиц пришла ему первая награда — золотая шпага с надписью "За храбрость" (поскольку сражение закончилось тяжким поражением союзной армии, награжденных были единицы).
В следующей войне с Францией, 1806-1807 годов, раскрылись замечательные способности Дибича к планированию и организации военных действий. Он был прикомандирован к квартирмейстерской части действующей армии и проявил дарования отличного штабного работника, прекрасно ориентирующегося в обстановке, в сражениях при Прейсиш-Эйлау, Фридланде и ряде других. За удачное расположение батареи на правом берегу реки Алле в битве при Гейльсберге Дибич получил орден Св. Георгия 4-й степени. Из похода в Пруссию он возвратился уже в чине капитана, с 4 боевыми орденами.
В сентябре 1810 года его в чине подполковника назначают в Свиту Его Императорского Величества по квартирмейстерской части (прообраз современного Генерального штаба), в задачи которой входило оперативное планирование, а также сбор данных о потенциальном неприятеле в приграничной полосе.

Св. ГЕОРГИЙ 3-й СТЕПЕНИ

НАЧАЛО Отечественной войны 1812 года застает полковника Дибича в должности обер-квартирмейстера Первого корпуса графа П.Х. Витгенштейна (об этом полководце "Братишка" недавно рассказывал в очерке "Петрополя спаситель"). Здесь он принимает участие в тяжелейших боях против корпуса маршала Н. Удино — под Якубовом, Клястицами и Головщиной, что приносит ему орден Св. Георгия 3-й степени. Если вспомнить, что эту полководческую награду вручали исключительно генералам, для 27-летнего полковника это — великая честь. Кровопролитная схватка за Полоцк приносит ему чин генерал-майора, а битвы при Чашниках, Смолянах и на реке Березине — ордена Св. Анны 1-й степени, Св. Владимира 3-й степени и золотую шпагу "За храбрость" с алмазами.
Отвага молодого обер-квартирмейстера проявляется не только в смелых решениях по диспозициям на предстоящие бои. Он и сам часто появляется на самых горячих участках сражений, водит солдат в атаки, не раз вступает в рукопашные схватки с неприятелем.
В декабре 1812 года, уже лично командуя 2-тысячным отрядом, он при местечке Колтыняны наносит поражение союзникам Наполеона — прусским генералам Г. Йорку и Ф. Массенбаху. Отрезав их от французского корпуса маршала Э. Макдональда, Дибич принуждает пруссаков 18 (30) декабря подписать Таурогенскую конвенцию. Согласно ей прусский вспомогательный корпус отделяется от Великой армии Бонапарта и объявляется нейтральным. С этого события начинается отпадение вовлеченных в орбиту наполеоновской завоевательной политики европейских государств от союза с Францией. Так энергичный генерал-майор невольно становится в один из моментов вершителем судеб Европы…
В кампании 1813 года с именем Дибича связаны все крупные сражения. Назначенный генерал-квартирмейстером союзных армий, он организует кавалерийские атаки на французскую пехоту при Лютцене (20 апреля), выводит войска из-под опасного флангового удара при Баутцене (8-9 мая), геройски сражается под Дрезденом (14-15 августа), где под ним убивают двух лошадей, а сам он получает артиллерийскую контузию…
Не покинув строй, он участвует в победном Кульмском сражении (17-18 августа), вновь отличившись как храбростью, так и распорядительностью, возглавив лихую кавалерийскую атаку, за что получает орден Св. Владимира 2-й степени. На поле упорнейшей Битвы народов при Лейпциге 4-7 октября 1813 года Иван Иванович вновь выступает одним из главных организаторов победы, организуя отпор мощным ударам французской тяжелой кавалерии и колонн пехоты. Вклад его настолько заметен, что главнокомандующий союзными войсками австрийский генерал-фельдмаршал Карл Шварценберг на поле боя снимает со своей груди орден Марии Терезии — высшую награду своего государства — и надевает на русского генерал-майора Дибича…
В кампанию 1814 года генерал-лейтенант Дибич, командуя отдельным корпусом, проявляет себя в сражениях при Ла-Ротьере и Арси-сюр-Обе, а на военном совете 12 марта представляет убедительный план броска на Париж, составленный вместе с генералами П.М. Волконским и К.Ф. Толем. 19 марта он проскачет впереди войск своего корпуса по Елисейским полям… В Париже государь награждает Ивана Ивановича орденом Св. Александра Невского.
Через год Дибич, будучи начальником штаба 1-й армии, во время наполеоновских Ста дней снова выступит с войсками во Францию. Однако новых сражений с французами русским не было суждено — узурпатора разбили союзные войска под командованием герцога Артура Веллингтона и прусского генерал-фельдмаршала Гебхарда Блюхера при Ватерлоо, и Бонапарт отправился в изгнание на остров Эльба…
Став одним из приближенных императора Александра I, Дибич сопровождает его сначала на Лайбахский конгресс, а затем и во всех остальных поездках. Присутствует он и при кончине Александра Благословенного в Таганроге в ноябре 1825 года. Иван Иванович сообщает эту печальную весть в Варшаву цесаревичу Константину Павловичу, еще не ведая, что тот отказался от наследования трона в пользу своего младшего брата Николая. В начале декабря ему приходит ответ от великого князя Константина с указанием обращаться по всем вопросам к Николаю Павловичу, который и наследует корону Российской империи. За его решительную поддержку в дни декабрьского кризиса новый император в день коронации 22 августа 1826 года производит Дибича в генералы от инфантерии.
Будучи доверенным лицом государя, Иван Иванович в следующем году выезжает на Кавказ, чтобы изучить обстановку в войсках Отдельного Кавказского корпуса, ведущих войну против горцев, и урегулировать острый конфликт, возникший здесь между двумя прославленными генералами — Алексеем Ермоловым и Иваном Паскевичем. Николай I удовлетворен тем, как выполнено это поручение, — по возвращении Дибича в Петербург в июне 1827 года он дарует начальнику Главного штаба графский титул…

Св. ГЕОРГИЙ 2-й СТЕПЕНИ

БУДУЧИ весьма прозорливым геополитиком, еще в 1821 году Иван Иванович по собственной инициативе составил план будущей войны с Турцией. Он предусматривал занятие русскими войсками Молдавии и Валахии, затем переход через Дунай, наступление на Варну и Шумлу, прорыв через Балканы и в качестве победного аккорда — угрозу штурма Константинополя. Отдельный Кавказский корпус, по плану Дибича, разворачивался в армию и вторгался в Азиатскую Турцию, а высланный на черноморское побережье сильный отряд захватывал крепость Анапу.
В 20-х числах апреля 1828 года 1-я армия Витгенштейна перешла реку Прут, заняла Бухарест, осадила Браилов. К концу мая русские войска преодолели Дунай, овладели крепостями Браилов, Мачин, Гирсово, Исакчи и Кюстенджи, в июле подошли к Варне и заперли ее с востока, перекрыв туркам выход к другому их важному оплоту — Шумле. Штурм Варны решено было отложить до прибытия гвардейских частей, форсированными маршами двигавшихся из Петербурга. С прибытием на фронт гвардейского и 2-го пехотного корпусов Варна была полностью блокирована и 29 сентября 1828 года, после мощной комбинированной атаки с суши и моря, сдалась на милость победителя. За этот успех Дибич был награжден высшим знаком отличия — орденом Св. Андрея Первозванного.
Кампанию 1829 года Дибич встретил уже в должности полноправного главнокомандующего 1-й армией, поскольку Витгенштейна государь отправил на покой. На дунайском театре 100-тысячным русским войскам противостояла 150-тысячная армия великого визиря Решида-Махмета паши. Султан Махмуд II приказал ему вначале возвратить крепость Варну, затем очистить от русских все пространство к югу от Дуная. В свою очередь, Дибич намеревался обеспечить свой тыл взятием крепости Силистрия и, опираясь на Варну и черноморский флот, перенести военные действия за Балканы.
Поздняя весна замедлила начало военных действий, и лишь в начале мая 1-я армия снова подступила к крепости Силистрия. Иван Иванович собрал на это направление всю артиллерию, какую только мог найти. Превосходство в огневой мощи сыграло решающую роль. Главнокомандующий сам разработал схему ведения батарейного огня. Артиллерийский шквал заставил турок покинуть редуты и прочие передовые укрепления и укрыться за толстыми стенами внутренней цитадели, а это позволило плотно законопатить все лазейки, через которые осажденный гарнизон мог общаться с внешним миром.
Следующим ходом Дибич решил выманить турецкое войско из крепости Шумла и разгромить его в генеральном сражении на открытой местности. Командовавший им великий визирь Решид-Махмет паша был противник опытный и коварный, прославившийся победами в Морее, когда с невероятной жестокостью подавлял восстание греков. Но и он не смог предугадать, какой сюрприз преподнесет ему русский генерал, оттачивавший полководческое искусство в борьбе с Наполеоном и его маршалами…
Иван Иванович для начала отправил к Шумле небольшой отряд под командованием генерала от инфантерии Логгина Рота, своего боевого друга, вместе с которым сражался еще под Клястицами. Рот занял укрепленное селение Праводы недалеко от Шумлы. Узнав об этой дерзости, Решид-Махмет паша немедленно выступил из Шумлы во главе 40-тысячного войска, намереваясь уничтожить малочисленного противника, подошедшего так близко.
Этого-то и дожидался Дибич. Он оставил часть сил под Силистрией, поручив генерал-лейтенанту Афанасию Красовскому продолжать ее осаду, а сам с главными силами устремился навстречу великому визирю.
Когда Решид-Махмет паша, стоявший у Правод, 29 мая узнал о подходе с другой стороны главных сил русской армии, это известие подействовало на него как гром среди ясного неба. Избежать большого полевого сражения ему теперь было невозможно, и он, сняв осаду Правод, развернул свое войско навстречу армии Дибича. Решающая схватка произошла у местечка Кулевчи в 12 верстах от Шумлы 30 мая 1829 года.
Визирь имел 40 тысяч аскеров против 18 тысяч пехоты и конницы у русских. Вдобавок турки успели занять Кулевчинские высоты, господствующие над местностью, и находились на гораздо более выгодных позициях, чем войска Дибича, которым предстояло действовать в условиях ограниченного маневра, будучи целиком на виду. Тем не менее главнокомандующий твердо решил атаковать противника и нацелил первоначальный удар на правый фланг позиции турок. После сильного артиллерийского обстрела Муромский пехотный и Иркутский гусарский полки сбили османов с нескольких высот и заняли их. Турки, в свою очередь, обрушили град снарядов на потерянные позиции, а затем предприняли контратаку большими силами.
Дибич усилил защитников Кулевчинских высот егерским полком. Здесь завязалась ожесточенная рукопашная схватка. Решид-Махмет паша постоянно подкреплял свои атакующие порядки свежими силами, и численное преимущество османов заставило русских податься назад. Один из батальонов Муромского пехотного полка погиб на высотах полностью; турки, овладев ими, стали спускаться на равнину.
Поверив в победу, визирь осмелел и нанес удар по левому флангу русской армии. Но каре Невского и Софийского пехотных полков встретили противника во всеоружии, к тому же главнокомандующий быстро перебросил на угрожаемое направление конно-артиллерийские роты из резерва. Картечные залпы сметали османов целыми рядами.
Неся большие потери, турки отступили. Но великий визирь, не считаясь с числом убитых и раненых, продолжал бросать в атаку на левом фланге все новые силы. Наконец наступательный порыв османов иссяк. Воспользовавшись передышкой, Дибич быстро заменил передовую линию на обоих флангах свежими войсками.
В 17 часов сражение возобновились, на этот раз огневой дуэлью. И снова превосходство русской артиллерии сыграло решающую роль. Подавляемые меткими залпами, османские батареи замолкали одна за другой. Один из русских снарядов попал в зарядный ящик у канониров неприятеля; от детонации боеприпасов одна из батарей взлетела на воздух вместе с орудийной прислугой.
Чудовищной силы взрыв посеял панику в османских рядах. Дибич моментально уловил это и бросил в общее наступление силы по всему фронту. Турки были деморализованы и побежали, почти не оказывая сопротивления. Русская кавалерия преследовала неприятеля на протяжении 8 верст. Только убитыми турки потеряли более 5 тысяч человек, полторы тысячи сдалось в плен. В качестве трофеев русским достались обоз и походный лагерь, знамена и 43 орудия.
Весть о разгроме под Кулевчей повергла в ужас гарнизон Силистрии, и он капитулировал 18 июня, сдав русским 250 орудий и повергнув к их ногам 80 знамен.
За эти блестящие победы Николай I удостоил своего полководца ордена Св. Георгия 2-й степени.

Св. ГЕОРГИЙ 1-й СТЕПЕНИ

ОТ СИЛИСТРИИ Дибич двинулся к Шумле. Там уже находился избежавший пленения под Кулевчами великий визирь. Он успел усилить крепостной гарнизон 12 полками регулярной пехоты и другими войсками, снятыми с обороны болгарской береговой линии, а главное, с горных проходов через Балканы. Об этом русский главнокомандующий узнал от разведчиков-болгар, и полученные сведения использовал, как говорится, на все сто процентов...
Первоначально Иван Иванович собирался овладеть Шумлой. Но, осмотрев ее мощные укрепления и убедившись, что штурм обойдется очень дорого, он решает на некоторое время оставить под стенами крепости 18-тысячный отряд генерала Красовского, а сам с главными силами совершить стремительный переход через Балканские горы и выйти на ближние подступы к Константинополю, принуждая султана к миру. Это, собственно, и предусматривал оперативный план Дибича, разработанный им 8 лет назад.
Красовскому главнокомандующий поручил не простое наблюдение за крепостью, а демонстрацию ее активной осады, дабы ввести великого визиря в заблуждение относительно истинных намерений русского командования.
В последних числах июня 1829 года предназначенные к походу за Балканы войска сосредоточились у селения Праводы. Всего (не считая отряда Красовского) они насчитывали 30 тысяч штыков и 7 тысяч сабель при 96 орудиях. По подсчетам военного историка А.А. Керсновского, это было чуть более трети пехоты, менее трети конницы и четверть всей артиллерии, имевшихся на дунайском театре войны.
Эту армию Дибич разделил на две колонны — правую генерал-лейтенанта Федора Ридигера и левую генерала от инфантерии Логгина Рота. Корпус генерала от кавалерии графа Петра Палена был назначен в резерв и следовал за корпусом Рота, причем здесь находился и главнокомандующий.
2 июля обе колонны подошли к реке Камчик у северного подножия Балкан. В тот же день великий визирь, разобравшись, как его одурачил Дибич, послал в тыл готовившейся перевалить через горы русской армии сильный кавалерийский отряд. Однако генерал-лейтенант Валериан Мадатов с каргопольскими драгунами и донскими казаками, заблаговременно выделенными Красовским в качестве сил прикрытия, встретил высланных в рейд башибузуков у селения Янибазар. Залпы картечи конно-артиллерийской роты, а затем казачий удар в пики заставили османских кавалеристов поворотить назад к Шумле.
Тем временем авангард Дибича в двух местах — у селений Чаламалы и Дервиш-Джаван начал переправу через реку Камчик. У Чаламалы охранявшие мост турки бежали после первых же выстрелов, даже не заклепав свои 4 орудия. А вот с переправой у Дервиш-Джавана, которую прикрывало сильное укрепление с 18 орудиями и большой отряд янычар, пришлось повозиться. Впрочем, главнокомандующий берег своих людей и вовсе не собирался рваться напролом. Он приказал напротив османского редута установить батарею из 16 орудий, демонстрируя, что под ее прикрытием именно здесь русские саперы и будут наводить мосты, и затеять огневую дуэль.
7 июля армия Дибича начала восхождение на Балканы. Подъем на перевалы был исключительно трудным. В палящий зной, почти без воды, русские солдаты и офицеры за 5 дней преодолели 3 хребта Малых Балкан. Крутизна склонов заставила уже в самом начале бросить обозные повозки, всю поклажу бойцам пришлось взять на свои плечи…
Затем полили проливные дожди, напрочь размыв дороги и тропы в горах. Скользя и рискуя сорваться с кручи в пропасть, одолевая почти отвесные подъемы и головокружительные спуски, временами падая на землю от изнеможения, воины Дибича упорно шли вперед. 11 июля они приступом взяли крепость Миссемврия, на другой день — приморскую крепость Бургас.
13 июля пало турецкое укрепление Айдос, которое было взято частями Ридигера. Этому предшествовало напряженное сражение с 12-тысячным корпусом Ибрагима-паши, который по приказу великого визиря был брошен навстречу русским. Ибрагим потерпел сокрушительное поражение, около тысячи его аскеров легли на поле боя, несколько сот сдалось в плен, еще больше разбежалось по окрестным горам.
После этого османские города-крепости на пути прорыва армии Дибича начали сдаваться без боя: 14 июля — Карнабат, за ним Карабунар и Факи. Случилось то, чего еще не бывало за всю историю русско-турецких войн и что могло присниться повелителю правоверных только в дурном сне: боевые действия с дунайских границ Оттоманской империи и севера болгарской земли вдруг переместились во внутренние провинции Турции.
18 июля очередной противник — 20-тысячный корпус Халила-паши преградил дорогу русским и тоже был разбит и рассеян, остатки его бежали к Адрианополю.
Но прежде чем продолжить марш на Адрианополь, Дибич решил уничтожить османскую группировку в районе болгарского Сливена, которая могла угрожать его флангу и тылу. 28 июля он подошел к стенам этого древнего города и предпринял штурм с трех сторон. Турецкие силы в Сливене не уступали по численности войскам Дибича, а трое засевших там пашей имели категорический приказ султана: под страхом смерти не капитулировать. Они встретили наступающих огнем всех своих батарей. В свою очередь Дибич тоже развернул артиллерийскую бригаду, и русские пушки быстро заставили османские батареи умолкнуть. Ворвавшись на плечах неприятеля в город, русская пехота за три часа рукопашного боя подавила сопротивление на сливенских улицах.
7 августа русские стали под стенами Адрианополя, со времен Святослава не видавших русских дружин. Гарнизон Адрианополя насчитывал 10 тысяч пехотинцев, тысячу всадников и 2 тысячи ополченцев из горожан. При желании он мог оказать русским упорное сопротивление, тем более что на ключевых позициях были установлены мощные орудийные батареи. Но стоило Дибичу утром 8 августа повести свою армию на штурм двумя колоннами, как защитники города, считавшегося ключом к Константинополю, в панике бежали. Адрианополь был взят вообще без пролития крови — как русской, так и османской. Авангардные отряды, высылавшиеся из Адрианополя Дибичем, теперь можно было видеть всего в нескольких километрах от стен Константинополя…
Турецкая империя оказалась на волосок от гибели. Это осознал наконец и султан Махмуд II, срочно приславший в штаб-квартиру Дибича своих уполномоченных для ведения мирных переговоров. Русский главнокомандующий предъявил ультиматум: если к началу сентября мир не будет подписан, он предпримет штурм Константинополя. 2 сентября 1829 года был заключен Адрианопольский мирный договор. По нему Россия закрепила за собой кавказское побережье с Анапой и Поти, приобрела Ахалцыхский вилайет в возмещение военных убытков. Молдавия, Валахия и Сербия получили долгожданную автономию, Греция стала независимой, проливы Босфор и Дарданеллы признавались открытыми для всех судов без исключения.
Полководческие и дипломатические усилия Дибича в этой кампании государь оценил орденом Св. Георгия 1-й степени и званием генерал-фельдмаршала, а фамилия его получила почетное наращение "Забалканский".

В СЛЕДУЮЩЕМ году началась революция во Франции, и русский монарх, взявший на себя неблагодарную миссию наводить порядок в Европе (за что и был прозван европейским жандармом), направил победителя турок в Берлин — вести переговоры с прусским королем Вильгельмом III о совместной интервенции во Францию. Закончились они безрезультатно. Но тут грянула революция в Бельгии, ее король обратился за помощью к Николаю I, и русские войска все-таки двинулись к западной границе.
Трудно сказать, как бы дальше разворачивались события, но 17 ноября 1830 года вспыхнуло Польское восстание, спровоцированное известием, что самодержец Всероссийский вознамерился подавлять бельгийскую революцию как штыками русских солдат, так и пиками польских улан. В Варшаве произошли ужасные события: буйная толпа, управлявшаяся офицерами польской армии и воспитанниками военно-учебных заведений, ворвалась в Бельведерский дворец и чуть не растерзала великого князя Константина, который еле спасся. Сейм объявил династию Романовых в Польше низложенной и провозгласил главой правительства Адама Чарторыйского, а главнокомандующим с диктаторскими полномочиями — генерала Хлопицкого (вскоре замененного по просьбе последнего князем Михаилом Радзивиллом, в 1812 году воевавшим против России бригадным генералом французской армии).
Встревоженный известиями из Польши, Николай I вызвал Дибича из Берлина и поручил возглавить армию, брошенную на подавление антирусского движения. Принимая эту должность, Иван Иванович довольно опрометчиво пообещал государю покончить с мятежниками одним ударом. А потому и в поход его войска выступили налегке: полки были двухбатальонного состава, в артиллерийских батареях не хватало трети орудий, а провианта и фуража с собой имелось лишь на две недели.
24-25 января 1831 года русская армия, насчитывавшая в общей сложности 120 тысяч человек при 348 орудиях, одиннадцатью колоннами пересекла границу Царства Польского. Из-за неожиданной оттепели дороги в лесисто-болотистом крае стали почти непроходимыми, что сразу похоронило план Дибича разгромить повстанцев на левом берегу Буга или на правом — Нарева. 2Фельдмаршал изменил первоначальный план кампании и решил обойти польскую армию с севера (ее основные силы находились в 80 км северо-восточнее Варшавы), отрезать от столицы и навязать генеральное сражение. Противник пытался сорвать этот маневр, неоднократно атаковал русские войска на разных участках фронта, но повсеместно был отбит.
7 февраля мятежники потерпели поражение в битве при Вавре (в 7 км восточнее Варшавы) и отступили на укрепленную грохувскую позицию (в 3 км северо-западнее Вавра). 13 февраля разыгралось Грохувское сражение — самое кровопролитное за всю историю русско-польских войн. Несмотря на упорную оборону заранее подготовленного рубежа, польские войска были разбиты корпусами Дибича и в беспорядке отступили по единственному мосту через Вислу к Варшаве, прикрытой укрепленным предместьем Прагой.
Дибич имел реальную возможность штурмовать Прагу с ходу и ворваться в Варшаву на плечах неприятеля. Но делать этого он не стал и приказал прекратить бой, возможно, потому, что в боях за грохувскую позицию его войска потеряли свыше 9 тысяч человек и нуждались в отдыхе, материальные запасы истощились, осадной артиллерии не было, а штурм мог стоить большой крови. Иван Иванович, заметим, щадил не только своих солдат, но и варшавян, рассчитывая, что они еще одумаются и дело можно будет покончить миром…
Но этого не произошло. Напротив, новый польский главнокомандующий генерал Скржинецкий спешно пополнял добровольцами свои потрепанные полки (потерявшие при обороне грохувской позиции более 12 тысяч человек) и воздвигал в Варшаве укрепления на пути русской армии, явно готовясь выдержать долгую осаду.
Тогда Дибич отступил от польской столицы и расположил свои войска на зимние квартиры. В первых числах марта, когда удалось тыловую часть более-менее привести в порядок, а Висла освободилась ото льда, фельдмаршал начал сосредоточивать армию в районе Тырчина, рассчитывая переправиться на левый берег Вислы и атаковать Варшаву с запада. Для прикрытия тыла и коммуникаций с Россией он оставил восточнее Варшавы, на Брестском шоссе 6-й пехотный корпус генерала от инфантерии Григория Розена (18 тысяч человек). Но поляки, узнав о движении главных русских сил к Тырчину, 19 марта внезапно атаковали корпус Розена и почти полностью его разгромили при Дембе-Вельке в 30 км восточнее Варшавы. Это заставило главнокомандующего отказаться от переправы и поспешить на спасение разбитого корпуса.
Вскоре начались сильные дожди, снова ввергнувшие армию в полосу бездействия…
В середине мая Дибич перешел наконец в решительное наступление. Он начал теснить поляков к Остроленке — узлу главных путей между Бугом и Наревом. В его план входило заставить Скржинецкого принять сражение. Совершив стремительный переход (за сутки с небольшим передовые части русских прошли по песчаным дорогам 75 км!), Дибич настиг противника и в скоротечной битве при Остроленке (она длилась всего полчаса!) наголову его разбил.
Единственная польская часть, оказавшая русским в тот день достойное сопротивление, была конная батарея полковника Бема, столь лихо прикрывавшая картечью отступление своих товарищей, что атаковавшие русские части в считанные минуты потеряли свыше 4600 бойцов.
Польская армия потеряла до 9 тысяч человек, 2 тысячи сдались в плен.

В НОЧЬ на 29 мая 1831 года Дибич слег с острыми болями в желудке и на другой день скончался в возрасте 46 лет. Лейб-медик констатировал: холера. Она безжалостно косила ряды и правительственных войск, и повстанцев…
Первоначально кавалера четырех Георгиев похоронили на месте смерти — в польской деревушке Длоттовень (Длутов). В 1833 году его прах перевезли в Петербург, на лютеранское Волковское кладбище.

Ну Алекс, фундаментальный труд, ничего не скажешь )

Вюртембергский (Виртембергский, v. Wurttemberg) Александр Фридрих Карл (24.4 (5.5).1771, Мемпельгард — 22.6(4.7).1833, Гота, герцогство Вюртемберг-Штутгартское), герцог (до 1801 принц), генерал от кавалерии (1800). Сын герцога Фридриха Евгения Вюртембергского и прус. принцессы Софии Доротеи, брат имп. Марии Федоровны (супруги имп. Павла I). С рождения записан в вюртембергскую службу. В июне 1782 получил от имп. Екатерины II чин бригадира рос. армии. В 1791 вступил в неаполитанскую службу ген.-майором, в 1793 перешёл в австр. службу полковником, участвовал в войнах с Францией 1792-97.

13.1.1796 произведён в генерал-майоры. С 17.7.1798 фельдм.-лейтенант австр. службы. В кампаниях 1798-1801 сражался с французами при Альтгаузене, Острахе, особо отличился при Штокахе. 12.4.1800 уволен в отставку с производством в генералы от кавалерии. 7.5.1800 по рекомендации А. В. Суворова приглашён на рос. службу в чине ген.-лейтенанта и назначен 14.8.1800 шефом кирасирского своего имени полка (с 1801 Рижский драгунский полк). 24.8.1800 произведён в ген. от кавалерии. 10.7.1801 назначен инспектором по кавалерии Лифляндской инспекции. Автор кн. «Независимые замечания на кампанию прус. армии 1806 г.», в к-рой предпринял попытку обобщить опыт Рус.-прус.-франц. войны 1806-07. 3.4.1811 назначен белорус. воен. губернатором с управлением гражд. частью, а также витебским и могилёвским губернатором.

В 1812 состоял при штабах, находился в сражениях при Витебске и Смоленске. Во время Бородинского сражения М. И. Кутузов назначил его на место раненого князя П. И. Багратиона, но вскоре отменил приказ. Командование 2-й Зап. армией принял Д. С. Дохтуров, а герцог оставался при нем до конца сражения (за отличие награждён зол. шпагой «За храбрость» с алмазами). Во время пребывания рос. армии в Тарутинском лагере входил в генеральскую оппозицию, критиковал действия Кутузова. В Тарутинском сражении устроенная герцогом батарея своим огнём способствовала успеху рос. войск (орд. Св. Георгия 3-го кл.). Участвовал также в сражениях при Малоярославце, Вязьме и Красном. 11.4.1813 вступил в командование корпусом, блокировавшим крепость Данциг (орд. Св. Георгия 2-го кл.).

В 1814 вернулся к исполнению обязанностей белорус. воен. губернатора. С 5.2.1818 по 1.1.1826 шеф Рижского драгунского полка. С 2.8.1822 возглавлял Гл. управление путей сообщения, реорганизовал управление Корпусом инженеров путей сообщения, ввёл новую программу в Ин-те корпуса, основал в С.-Петербурге Уч-ще гражд. инженеров (1832), преобразовал кондукторскую школу. Под его надзором строились Августовский и Кирилловский каналы, были реконструированы Вышневолоцкая, Тихвинская, Мариинская, Огинская и Березинская водные системы, велись работы по сооружению новых шоссе и мостов. 1.1.1826 назначен шефом Екатеринославского кирасирского полка, а 25.6.1827 — вновь шефом Рижского драгунского полка, к-рому повелено именоваться его именем. Член Гос. совета (1826) и К-та министров, поч. член Имп. АН (12.9.1810), член разл. учёных об-в. 23.8.1828 за успешное строительство канала в окрестностях г. Кирилов, между Кубенским оз. и р. Шексна, чем создано постоянное сообщение внутр. водами между С.-Петербургом и Архангельском, повелено называть этот канал каналом герцога Александра Виртембергского. Похоронен в церкви замка Фриденштайн в Готе.

Награждён также рос. орденами Св. Андрея Первозванного с алмазами, Св. Владимира 1-й ст., Св. Александра Невского, Св. Анны 1-й ст., Св. Иоанна Иерусалимского; прус. орденами Чёрного Орла и Красного Орла 1-й ст.; вюртембергским орд. Воен. заслуг; зол. шпагой «За покорение Данцига» с алмазами и лаврами; знаком отличия «ХХХ лет беспорочной службы». 2С 17 ноября 1798 года Александр был женат на Антонии Саксен-Кобург-Заальфельдской (1779—1824), дочери Франца Фридриха, герцога Саксен-Кобург-Заальфельдского. Дети:

Мария Антония (1799—1860), замужем за Эрнстом I, герцогом Саксен-Кобург-Готским;
Павел (1800—1801);
Александр (1804—1881), герцог Вюртембергский;
Эрнст (1807—1868);
Фридрих (1810—1815).

Отлично!!!

Кто после герцога ?

после герцога другой Вюртембергский тока Евгений . 1 Герцог Евгений Фридрих Карл Пауль Людвиг Вюртембергский



Единственный кавалер из владетельного немецкого королевского Дома Вюртемберг герцог Евгений Фридрих Карл Пауль Людвиг, пожалованный высшей степенью ордена Святого Апостола Андрея Первозванного – бриллиантовыми знаками к ордену, родился 8 (21) января 1788 года в Эльсе, в Силезии.
Герцог Евгений был Августейшим племянником принца и кавалера Александра Вюртембергского и сыном прусского генерала от кавалерии.





Прибытие в Россию


По приглашению своей Августейшей тетки - Государыни Императрицы Марии I Феодоровны, державной супруги Государя Императора Павла I Мученика юный принц прибыл в Россию в начале февраля 1801 года, поскольку ранее, с 11 (24) ноября 1797 года, т. е. с 11 лет, определен был на службу в чине полковника Лейб-Гвардии Конного полка. Как вспоминал принц, узнав об том, что ему предстоит, он горько плакал: не хотел быть русским полковником, а только прусским гусарским корнетом.


4 (17) февраля 1799 года, пользовавшись заочным особым расположением Государя Императора Павла I Петровича, принц Евгений, которого Государь, как говаривал часто, желал усыновить и даже объявить наследником русского престола, Высочайше произведен в генерал-майоры и назначен шефом Драгунского полка.


С первого дня пребывания в России принц завоевал к себе расположение Императора Павла I Петровича. Со временем оно переросло в обожание. Так, Император на парадах отдавал ему честь, пожаловал орденом Святого Иоанна Иерусалимского и, по словам историка Е. К. Шильдера, незадолго до своей мученической кончины, объявил барону И. И. Дибичу о своем намерении усыновить принца Евгения, прибавив, что он - владыка в своем Доме и в государстве, и потому возведет принца на такую высокую ступень, которая приведет всех в изумлени. В столице тогда распускались слухи о желании Государя женить принца на Августейшей дочери Великой Княжне Екатерина Павловне и сделать его в итоге наследником Российского престола.
В марте 1801 года, тотчас после подлого убийства Помазанника Божия Государя Императора Павла I Мученика принц спешно покинул Россию. Однако, благодаря содействию Вдовствующей Императрицы Марии I Феодоровны, покровительствовавшей Дому Вюртемберга и принадлежавшей к нему по рождению, в 1806 году принц вновь прибыл в Россию и позднее поступил на военную службу.





В войнах с Наполеоном


Принц отличился в сражениях при Пултуске (за что Высочайше пожалован орденом Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4-го класса), при Прейсиш-Эйлау, Янкове, Вольсдорфе, Фридланде. В феврале 1807 года принц Евгений по воле Государя Александра I Павловича принят был на русскую службу и назначен командиром бригады 3-й пехотной дивизии. В 1810–1811 году командовал он 9-й пехотной дивизией и позднее составил весьма основательную записку "О Наполеоне и образе ведения войны против него".


Во время Отечественной войны 1812 года командовал он 4-й пехотной дивизией, входившей в состав 2-го корпуса 1-й Западной армии. Прославился своими действиями при Смоленске.
7 (20) августа 1812 года, в бою при деревне Гедеонова он героически задержал французские войска, чем дал возможность беспрепятственно отступить арьергарду Русской Армии.
В Бородинском сражении принц Евгений занимал позиции у деревни Семеновское и за отличия награжден был орденом Святого Великомученика и Победоносца Георгия 3-го класса. Командуя частями в отряде генерала и кавалера М. А. Милорадовича, принц отличился в сражениях при Вязьме и Красном. 20 октября (2 ноября) 1812 года он был произведен в генерал-лейтенанты.
Во время Заграничных походов (1813–1814) принц командовал 2-м пехотным корпусом. Успешно сражался при Калише, Лютцене, Дрездене. Однако 26 августа (8 сентября) 1813 года разбит был при Пирне корпусом генерала Д. Вандама.
При отступлении Русской Армии в Богемию, командуя 10-тысячным отрядом, принц Евгений выдержал натиск тройных сил маршала Вандома, а в Кульмском бою оборонял селение Пристен.
За отличия при Лейпциге, 8 (21) октября 1813 года принц Евгений был вновь награжден орденом Святого Георгия уже 2-го класса. Затем сражался при Кульме, Ножане, Бар-сюр-Об, Фер-Шампенуазе, Париже. 27 марта (9 апреля) 1814 года принц Высочайше произведен был в генералы от инфантерии.





Высшая награда


Отличительной чертой принца Евгениия была любовь к военному делу и умение применяться к русскому солдату и офицеру, чего не доставало многим иностранцам, служившим в Русской Армии. Благородный, честолюбивый, но не высокомерный, высокообразованный, владевший несколькими иностранными языками и великолепно знавший современную европейскую литературу, знаток военного дела, принц Евгений, несмотря на свои заслуги, не пользовался должным доверием Государя Императора Александра I Павловича, помнившего, по-видимому, положение принца в последние недели Царствования убиенного Государя Павла I Петровича.
В 1816-1821 годы принц командовал 1-м пехотным корпусом, но в 1821 году уехал из России и в 1822 году даже стал герцогом Вюртемберга. Но по настоятельной просьбе и приглашению Вдовствующей Императрицы Марии I Феодоровны, в конце 1825 года герцог Евгений вновь вернулся в Россию.





На Сенатской площади


Во время мятежа на Сенатской площади, 14 (27) декабря 1825 года принц Евгений весь день неотлучно находился при Государе Императоре Николае I Павловиче. В столь трагический день Русской истории он организовывал охрану Зимнего Дворца. За этот подвиг и совокупность заслуг в войнах с императором и кавалером Наполеоном герцог Евгений Высочайше пожалован был Государем Императором Николаем I Павловичем орденом Святого Апостола Андрея Первозванного. Тогда же принц Высочайше назначен был шефом Таврического гренадерского полка. По поручению Государя Императора Николая I Павловича, составил он план ведения предстоящей войны с Турцией.





Война с Турцией


Во время Русско-турецкой войны (1828–1829), с июля 1828, герцог Евгений командовал 7-м русским армейским корпусом, действовавшим в Европейской Турции, и при атаке укрепленного лагеря на высоте Куртепе в сентябре 1828 года был ранен.
Из-за столкновений с генерал-адъютантом и кавалером графом И. И. Дибичем герцог после покорения Варны, оставил русскую службу и уехал на родину в свое поместье в Силезии.





Милость Императора


По милости Государя Императора Николая I Подвиголюбивого 1 (14) апреля 1829 года герцог пожалован был бриллиантовыми знаками к ордену Святого Апостола Андрея Первозванного, что стало первым и единственным в истории фактом пожалования высшей степени этого ордена Венценосному представителю Дома Вюртемберга.


Помимо названных, герцог был Высочайше отмечен многими русскими и иностранными орденами: Святого Александра Невского с алмазами, Святого Владимира I-го класса, Святой Анны I-го класса, золотой шпагой «За храбрость» с алмазами, прусским орденом Черного орла и Красного орла I-го класса, вюртембергскими орденом Золотого орла и Военных заслуг, баварским военным орденом Максимилиана Иосифа II-го класса, австрийским военным орденом Марии-Терезии III-го класса, саксен-веймарским орденом Белого сокола, ганноверским орденом Гвельфов, французским орденом Святого Людовика.
На родине герцог Евгений много работал над мемуарами, опубликованными в Берлине в 1861 – 1862 годы в четырех книгах. Он увлекался музыкой, написал несколько маршей, песен, опер.
В 1839 году герцог приезжал в Россию на торжественное открытие памятника на Бородинском поле.
От двух браков с принцессой Вальдекской (скончалась в 1825 году) и принцессой Гогенлоэ-Лангенбургской герцог Евгений имел трех Августейших сыновей и двух дочерей.
Скончался герцог Евгений Фридрих Карл Пауль Людвиг на 60-м году жизни 16 (29) сентября 1857 года в Карлсруэ.
http://www.otechestvo.org.ua

Добавлено спустя 1 минуту 25 секунд:
НаградыОрден Святого Андрея Первозванного (22.08.1826);
Алмазные знаки к Ордену Святого Андрея Первозванного (01.04.1829),
Орден Святого Александра Невского (18.04.1809)
Орден Святого Владимира 3-й ст. — (09.09.1807);
Орден Святого Владимира 2-й ст. (07.08.1812);
Орден Святого Владимира 2-й ст. бол.кр. (?.08.1817);
Орден Святого Владимира 1-й ст. (11.11.1813);
Алмазные знаки к Ордену Святого Владимира (22.02.1813),
Орден Святого Георгия 4-го кл. (26.02.1807);
Орден Святого Георгия 3-го кл. (20.10.1812);
Орден Святого Георгия 2-й ст. (08.10.1813);
Орден Святой Анны 1-й ст. (08.04.1807),
Орден Святого Иоанна Иерусалимского.
Орден Чёрного Орла (Пруссия) (1814);
Орден Красного Орла 1-й ст.;
Орден Золотого Орла (Вюртемберг);
Орден Военных заслуг (Вюртемберг);
Военный орден Максимилиана Иосифа 2-й ст. (Бавария);
Военный орден Марии Терезии 3-й ст. (кавалерский крест) (Австрия) (1813);
Орден Белого Сокола (Саксен-Веймарн);
орден Гвельфов (Ганновер);
Военный орден Святого Людовика (Франция)
Золотая шпага «за храбрость» с алмазами (20.05.1808).

ждем продолжения!

разбавлю генералов любопытной статьей о них , сам тока с интересом прочел 2
Марина Цветаева – из породы великих романтиков. И многие из нас, заражаясь трепетностью стихов, посвященных войне 1812 года, внимали истории подвигов с ее слов. И ведь правда – были сабли и гривы, шпоры и бачки, балы и скачки, перстни и ордена. Были «вчерашние малютки-мальчики», ставшие вскоре офицерами и даже молодыми генералами. Даже немного грустно, что реалии Отечественной войны 1812 года куда прозаичнее цветаевских строф. Хотя – и куда разнообразнее.






Кто были маршалы Франции, приведенные в Россию Наполеоном, мы в общих чертах разобрались в предыдущем номере журнала (см. «Русский мир.ru» №11). Теперь настал черед вспомнить тех, кто в качестве хозяев встречал непрошеных гостей. Тех, кто служил в Русской армии и носил густые генеральские эполеты. История при всей ее, казалось бы, обязательной объективности штука хитрая. Сегодня на слуху десяток-полтора фамилий: само собой – Кутузов, Барклай и Багратион. Еще – Раевский, Платов, Тучковы, Ермолов, Милорадович. Уже с натяжкой – Витгенштейн, Кутайсов, Тормасов, Дохтуров, Коновницын, Чичагов.

А вот что мы можем сказать о боевом пути герцога Евгения-Фридриха-Карла-Павла-Людвига Вюртембергского? Уверен, сразу найдутся скептики, уверенные в том, что этот герцог из далекого Карлсруэ ужо потому носил чин генерала Русской армии, что приходился каким-нибудь родственником Романовскому дому, ошивался в свите Александра I, где и получал всяческие звания и награды за присутствие.






Вюртембергский на самом деле был родственником. А именно – племянником супруги Павла I, императрицы Марии Федоровны. Этот родственник, поступивший в русскую военную службу еще в 1797 году 10 лет от роду, в 1807-м дрался у Прейсиш-Эйлау и Фридланда, где был контужен в ногу. В 20 лет командовал пехотной бригадой. В 1812-м герцог под Смоленском лично водил в атаку 4-й егерский полк. На Бородине своей дивизией прикрывал деревни Семеновскую и Утицу, был произведен в генерал-лейтенанты и награжден орденом Святого Георгия 3-го класса. Далее – Тарутино, Вязьма, Красное. Во время Заграничных походов 1813–1814 годов – дела при Калише, Лютцене, Бауцене, Кульме, Дрездене, Лейпциге, Фер-Шампенуазе. За Битву народов под Лейпцигом Вюртембергского пожаловали Святым Георгием 2-го класса. Сводный отряд герцога первым вступил на улицы покоренного Парижа. И генерал-лейтенант превратился в полного генерала. В 26 лет. Все по Цветаевой – «О, молодые генералы…»! Вот только бакенбарды Евгений-Фридрих-Карл-Павел-Людвиг не носил.

Многие современники отмечали, что соединения, которыми командовал Вюртембергский, были одними из лучших в Русской армии. А сам герцог оставил интересные мемуары о кампании 1812 года. Да, еще и музыку писал.


Известный теоретик военного искусства Клаузевиц, также прошедший войну в рядах Русской армии, впоследствии признавался, что чувствовал себя в русском штабе «глухонемым». Он не знал русского языка и потому скорее наблюдал, чем воевал. А был ли Клаузевиц исключением?

Есть расхожий и совершенно верный стереотип: Великая армия Наполеона была интернациональной. И ее генералитет – тоже. Причина проста. Бонапарт успешно воевал с конца XVIII века, в состав республики, а позже империи вливались новые территории, страна обрастала союзниками. Стало быть, и союзными армиями. В Россию, как известно, пришло свыше 600 тысяч солдат и офицеров. Только половина из них – титульные французы. К слову, это была единственная война, в которой против нас сражались… португальцы.

Русская армия в этническом смысле была почти монолитна. Нижние чины в массе своей – православные. Но вот о нашем генеральском корпусе подобного сказать нельзя. Думается, по части интернационализации он не только не уступал наполеоновскому, но и превосходил его.



Густав Мориц Армфельт (1757–1814), барон, родом из Финляндии. В 1811 году перешел на русскую службу и был назначен председателем комитета по финляндским делам. В 1812-м получил чин генерала от инфантерии и титул графа; вошел в Государственный совет / Фото: ПРЕДОСТАВЛЕНО М.ЗОЛОТАРЕВЫМ


Тут одними петровскими реформами все не объяснишь. Да, реформатор земли русской, создавая регулярную армию, широко привлекал на военную службу иностранцев. При этом вовсе не хотел превращать офицерский корпус в банду кондотьеров. Посему законом ограничил число офицеров иностранного происхождения. Треть от списочного состава, не более. На практике их при Петре оказалось куда меньше, примерно 10 процентов.

Шло время, офицеры принимали подданство России, обзаводились семьями, плодили сыновей, которые по духу уже были русскими. Кровь выдавали только фамилии: скандинавские, германские, сербские, британские…

Стоит заметить, что офицеры-«немцы», особенно из прибалтийских земель, за службу держались. Проза жизни – кормились-то в основном с жалованья. В отличие от многих русских дворян, имевших землицу и крепостных. Потому и в отставку не стремились, и в чинах росли, и до генеральского звания чаще дотягивались. Процент «неславян» среди генералов традиционно был выше, чем среди офицеров.
Едва случилась Великая французская революция, как в Россию потянулись все, кому могла угрожать гильотина. Начались Наполеоновские войны, и на восток двинули профессиональные военные из стран, захваченных Бонапартом, не желавшие воевать на стороне Франции. Эти две волны сильно подняли процент присутствия иностранных генералов в Русской армии.

К началу Отечественной войны 1812 года по штату в армии числились 333 генерала. Две трети носили русские фамилии или исповедовали православие. К слову, в офицерской среде сохранялась пропорция петровского времени: один иностранец к десяти русским. Так что не стоит удивляться тому, что Великую армию гнали из России генералы швед Армфельт, швейцарец Жомини, итальянец Паулуччи, шотландец Барклай, француз Ланжерон, корсиканец Поццо ди Борго, немец Винцингероде, австриец Эммануэль, поляк Ожаровский, серб Депрерадович. А также – принцы Мекленбургские, Гессен-Филиппстальские, герцоги Ольденбургские, Саксен-Кобургские... Ну, и Вюртембергские, конечно.

Не число, а умение

Полными генералами в Русской армии называли тех, кто носил чин генерала от инфантерии (пехоты), кавалерии или артиллерии, то есть высшее генеральское звание. Аналогично современному званию «генерал армии». Дальше по иерархической лестнице – только генерал-фельдмаршал.

Любопытно, что действующих генерал-фельдмаршалов к началу войны в России не имелось. Жил еще на свете Иван Васильевич Гудович, тот самый, что отвоевал у Турции Хаджибей, ставший вскорости Одессой, и присоединил к России каспийское побережье Дагестана. Но ему уже шел восьмой десяток, и аккурат в 1812 году Гудовича отправили в отставку по состоянию здоровья с поста главнокомандующего Москвы. Прожил он, правда, еще восемь лет, но – тихо, в имении недалеко от Винницы.

Кутузов стал генерал-фельдмаршалом только после Бородинского сражения. Барклай-де-Толли – как только взял Париж в 1814-м.

С полными генералами тоже было не все в порядке. В количественном отношении картина такова: 12 человек – генералы от инфантерии, 6 – от кавалерии и только 1 – от артиллерии. С одной стороны, полных генералов и не должно быть много. Тут, согласно Суворову, не число играет роль, а умение. Но и по поводу умения – все как всегда неоднозначно.

Генерал-артиллерист – это известный исторический персонаж граф Алексей Аракчеев. В советское время фамилия графа стала нарицательной. Он – воплощение крепостнической России. На самом деле во многом благодаря Аракчееву Русская армия была модернизирована после неудачной кампании 1807 года и последовавшего за ней Тильзитского договора с Наполеоном. Особенно преуспел Аракчеев в переустройстве артиллерии. Как известно, Наполеон, сам по образованию военный артиллерист, очень высоко отзывался о русской артиллерии образца 1812 года.






Алексей Андреевич личным мужеством не отличался. Один из офицеров, участвовавший в Заграничном походе 1813 года, вспоминал, какое неизгладимое впечатление произвело на Аракчеева упавшее неподалеку французское ядро. Лошадь унесла генерала галопом. Но и тупым реакционером Аракчеев тоже не был. Например, быстрым успехом в Русско-шведской войне 1808–1809 годов мы обязаны его стратегическому решению по форсированию Ботнического залива по льду с выходом на траверз Стокгольма.

У Аракчеева имелись собственные представления о порядочности. Так, в 1814 году он отказался от чести получить чин генерал-фельдмаршала. Редкий, надо признать, случай.

Среди полных генералов-кавалеристов – другой Вюртембергский, Александр-Фридрих-Карл. А также – Тормасов, Беннигсен, Кологривов, Ольденбургский и Платов. Пехота выдвинула Вязьмитинова, Свечина, Феньша, Римского-Корсакова, Лобанова-Ростовского, Багратиона, Милорадовича, Дохтурова, Каменского 1-го, Ланжерона, Армфельта и Ростопчина.

Что мы знаем о большинстве из этих людей? Что помним?

Хорошо, повезло на этот счет донскому атаману Матвею Платову, грузинскому князю Петру Багратиону, одному из любимцев Суворова, графу Михаилу Милорадовичу. А Тормасову, успешно командовавшему Обсервационной армией, прикрывавшей юг России, одному из немногих генералов того времени, обладавшему стратегическим зрением? А Ланжерону? А Беннигсену? А Дохтурову-то, Дохтурову?

Да, Ланжерон – это не только пляж в Одессе. Хотя прямая связь с генералом Александром Ланжероном очевидна. Французский аристократ, большую часть жизни прослуживший России, в 1815 году был назначен градоначальником вольного города на Черном море. А до этого – воевал за Россию начиная с 1788-го. Участвовал в штурме Измаила, сражался на поле Аустерлица, бился с турками под Журжей, Силистрией и Рущуком. В 1812 году Ланжерон – командир корпуса в Дунайской армии адмирала Чичагова. В 1813-м части его корпуса первыми ворвались в Лейпциг после того, как Наполеон дрогнул в трехдневной Битве народов. Говоря о Великой Отечественной войне, мы очень любим вспоминать про французскую эскадрилью «Нормандия – Неман». Про одного из ее летчиков, носившего графский титул и звание Героя Советского Союза. Герой другой отечественной войны, Александр Ланжерон, – тоже граф. А кроме того, кавалер ордена Святого Георгия 2, 3, 4-го класса и ордена Святого Андрея Первозванного.






Генерал Леонтий Беннигсен. Одна из крайне противоречивых фигур нашей истории конца XVIII – начала XIX века. Выходец из Ганновера оказался на русской службе в 1773 году. Слыл за храброго офицера, что не раз доказал делом в войнах против Турции и Персии, в русско-польских кампаниях. В 1798 году – первая отставка. Замешан в заговоре против императора Павла I, завершившемся убийством царя. Возвращение в службу на губернаторских должностях. Во время войны с Наполеоном в 1806–1807 годах командовал Русской армией в битвах при Пултуске, Прейсиш-Эйлау, под Гуттштадтом, Гейльсбергом и Фридландом. Что особенно интересно, командование на себя возложил самолично, так как руководство армией пребывало в полной растерянности. Вторая отставка. В 1812 году после назначения Кутузова главкомом стал начальником штаба Русской армии. Возглавил генеральскую фронду, оппонировавшую Кутузову, участвовал в Бородинском и Тарутинском сражениях, в последнем контужен. Третья отставка. В 1813 году за Лейпцигское сражение возведен в графское достоинство. А за взятие Гамбурга награжден Святым Георгием 1-го класса. Обладателей этой степени главного военного ордена империи за всю историю оказалось всего 25 человек. В 1818 году снят с должности главкома 2-й армии. Не жизнь – аттракцион!

Ну и – Дохтуров… Наверное, это самый скромный русский генерал. Даром что родился в селе Крутое. Это под Каширой. Пожалуй, в кампании 1812 года было три главные драки: битва за Смоленск, Бородинское сражение и бой за Малоярославец. И везде не обошлось без Дохтурова. В первом случае он командовал обороной города, во втором – после ранения Багратиона принял 2-ю армию и держал левый фланг, в третьем – руководил сражением. И во всех трех случаях поставленную задачу генерал выполнял. Спокойно, без суеты и горячки. Это качество – абсолютное спокойствие в самые трудные минуты – отмечали все, кто видел Дмитрия Сергеевича в деле. И казалось, таким он был всегда. В бытность молодым офицером гвардии; во время Русско-шведской войны 1788–1790 годов, когда он получил первые награды и первые ранения; под Аустерлицем в 1805-м, где его русско-австрийская колонна отступала, а не бежала, как многие другие; под Фридландом в 1807-м, когда пришлось прикрывать отход всей армии через реку Алле. Тот год принес Дохтурову еще две раны. После изгнания француза из русских пределов полный генерал Дохтуров по полной программе участвовал в Заграничных походах. В 1815-м его 6-й корпус двинули было за Рейн, навстречу Наполеону, но слава Ватерлоо досталась другим полководцам.

Дохтуров ушел из жизни так же просто и спокойно, как жил. Кончилась борьба, наступил мир, завершилась миссия – и Дмитрий Сергеевич отдал Богу душу в ноябре 1816-го в Москве, в собственном доме на Пречистенке.


Чинам все возрасты покорны

Помимо полных генералов имелись еще генерал-лейтенанты и генерал-майоры. Последних, понятное дело, больше, чем остальных, вместе взятых. Военная практика такова, что в период войны производство в чинах идет куда быстрее, чем в мирное время. С одной стороны, присутствует убыль личного состава. С другой – отличившихся награждают не только орденами, но и чинами. Так, только в 1812 году эполеты генерал-майора получили более 40 полковников. Удивительно другое: в ходе кампании ни одного превращения в полного генерала не зафиксировано! Зато во время Заграничных походов корпус полных генералов пополнился. В 1813 году чин получили Винцингероде, Раевский, Уваров, Саксен-Веймарский, в 1814-м – Петр Толстой, Меллер-Закомельский и тот самый Евгений Вюртембергский.

Более подробно хочется сказать о двоих. Есть в их судьбах элементы уникальные.






Граф Петр Толстой начал службу в 15 лет. А в 24 года за отличия в польской кампании произведен в полковники и награжден сразу двумя (!) орденами Святого Георгия – 4-го и 3-го класса. Другой факт связан не с военной, а с дипломатической карьерой. В этом качестве Толстого начал использовать еще Павел I. Во время суворовских Итальянского и Швейцарского походов 1799 года Толстой находился в главном штабе австрийской армии. А вот с осени 1807 года граф – чрезвычайный посол в Париже. Еще до переговоров Александра I и Наполеона в Тильзите Толстой заподозрил неладное. И бомбардировал Петербург депешами, смысл которых сводился к одному: французскому императору верить нельзя, он блефует и готовится к новой войне. За пять лет до событий 1812 года Толстой был уверен – столкновения двух империй не избежать.

Непосредственно в Отечественной войне граф участия не принимал, занимался подготовкой резервов. Оказалось, готовил для себя. В 1813-м отправился в Заграничный поход командиром собственного резервного корпуса.

Фердинанд Винцингероде – из гессенских дворян. В русскую службу вступил в 1797 году, но неоднократно возвращался в Европу. Последний «заход» сделал в мае 1812 года, в канун войны. А с первых дней августа возглавил первый в истории Отечественной войны партизанский отряд. Первое дело – налет на Витебск, в ходе которого партизаны Винцингероде взяли 800 пленных.

Ошибочно считается, что пионером партизанского движения был подполковник Ахтырского гусарского полка Денис Давыдов. Мол, это он начал донимать Кутузова в Тарутинском лагере предложением создать летучую группу кавалеристов, чтобы громить тылы противника и рвать его коммуникации. Что правда, то правда – донимал. И дожал-таки Михаила Илларионовича. Но идея принадлежит все-таки Барклаю-де-Толли. А дебютное исполнение – Винцингероде. Спустя считаные месяцы эта идея русского шотландца спасла Фердинанду Федоровичу жизнь. В октябре он контролировал Тверской тракт. Узнав, что маршалу Мортье приказано взорвать Кремль, явился к нему на переговоры. Но парламентера в Винцингероде не увидели, а узрели подданного Рейнского союза, находившегося в коалиции с Французской империей. Стало быть, изменника. Наполеон распорядился расстрелять русского генерала. Но прежде – судить. Причем на исторической родине. Где-то под Минском Винцингероде был отбит группой партизан под командой урядника Дудкина.
После завершения Наполеоновских войн многие офицеры Русской армии, участвовавшие в Отечественной войне, дослужились до высоких чинов. Полных генералов-участников, получивших чин как до 1812 года, так и после, – 112 человек. Разумеется, многие из них во время войны, имея более скромные чины, были молоды. И вполне попадают под цветаевское определение. Но если говорить о высшем генералитете 1812–1815 годов, то тут картина весьма пестрая. Самый юный возраст – 41 год. Столько было, например, Милорадовичу и Раевскому в 1812-м. Уварову и Аракчееву – 43. Дохтурову – 53. Платову – 59. Воистину атаман-вихорь, в таком возрасте и в конные атаки ходить! Тормасову – 60. Беннигсену – 67! То есть неугомонный Леонтий Леонтьевич был на пару лет старше Кутузова. Неудивительно, что столь часто норовил схлестнуться со светлейшим.

Не обойтись и без трагических цифр. В ходе военных кампаний 1812–1815 годов на службе в Русской армии оказалось в общей сложности более 500 генералов. Потери убитыми, умершими от ран и болезней – 53 человека. То есть каждый десятый. Среди них и генерал от инфантерии 43-летний Багратион, получивший смертельную рану на Бородинском поле. И генерал-майоры 35-летний Александр Тучков и 28-летний Александр Кутайсов, бесследно сгинувшие в разрывах гранат там же.

Раз уж начали с герцога, закончить стоит принцем. Среди прочих участников войны 1812 года, выслуживших чин полного генерала Русской армии, был и принц Эрнст-Константин Гессен-Филиппстальский. Не сказать, чтоб молодой – 41 год. И, кроме того, не генерал, а полковник. Чин генерал-майора получил уже в 1813-м. За отличие. А полным генералом стал только в 1836-м. Но уж ситуация больно романтическая. Принят в русскую службу в 1808 году. Воевал с Турцией. Вышел в отставку. Великая армия еще форсировала Неман, а Эрнст-Константин уже вернулся в Русскую армию, 23 июня 1812 года. И попал принц Гессенский служить к Матвею Ивановичу Платову. В казаки! Сражался всюду, куда заносила судьба донские сотни атамана. В Бородинском сражении вместе с казачьей лавой проскакал французам за шиворот. Спустя два дня под Можайском был тяжело ранен ядром. Правую ногу пришлось отнять. Вместо нее появился орден Святого Георгия 4-го класса. Но службу принц продолжил. Совсем по-русски. Состоял в легкой гвардейской кавалерии. При гвардейских казаках. В отставку вышел только в 55 лет.

Добавлено спустя 17 минут 32 секунды:
портреты двух упоминавшихся в тексте генералов , ранее здесь не выкладывал . Дохтуров и Милорадович .

Спасибо за "ростовую табличку" в графике выхода. Интересная инфа.