Таро 1001 Ночь

«Не следует обращаться с другими так, чтобы вызвать неудовольствие кого-либо. Такова сущность нравственности». Индуизм
«Не уязвляй других тем, что уязвляет тебя самого». Буддизм
«Люби ближнего своего, как самого себя». Иудаизм
«И так во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними». Христианство
«Никто из вас не правоверен, покуда вы не возжелаете для ближнего того, что желаете для себя». Ислам

Очень интересная карта. Никак не могу понять ее.
Хотелось бы понять, что имел в виду художник. Ведь перед нами не гробница. А обычное королевское ложе. И Сулейман вполне себе живо выглядит. Или его останки как бы нетленны? А теперь еще оказывается, что это сам легендарный царь Соломон. Золотое сияние у меня лично наводит на мысль о знании, о мудрости, которая исходит от него. "Соломонова мудрость", "Соломоново решение"... И такое впечатление, что кувшины специально расставили вокруг кровати, чтобы это знание попадало туда.
Человек в одежде дервиша, оказывается, нечестен, стоит к Соломону спиной, без всякого благоговения. А Булукия, молодой человек, наоборот, ошарашен увиденным, потерял дар речи, впал в ступор.
Соломон мертв. Значит, к его мудрости нельзя обратиться напрямую. Знания как бы законсервированы.

Да, мне кажется, в толковании этой карты основной упор нужно делать не на фигуре Почитаемого, а на перстне, как о символе знаний. Они доступны каждому, каждый может получить эти знания. Ими можно воспользоваться как для прекрасных, так и для низких целей. Но знание доступно всем.

Правил когда-то в Дамаске халиф. И был у него прекрасно образованный визирь, который знал множество историй и охотно рассказывал их халифу. В один из дней, когда халиф был особенно печален, визирь сказал: "Мой повелитель! Ты часто спрашивал, что было со мной, прежде чем я стал твоим визирем, но я всегда уклонялся от ответа, рассказывая о том, что было с другими. Сегодня я поведаю тебе свою историю".

И визирь начал рассказ. Его звали Хасан, и был он сыном богатого купца. Однажы отец призвал его и сказал, что скоро умрет. А также велел Хасану повеситься в саду, когда жизнь его станет невыносимой. Хасан удивился такому совету, ведь самоубийство запрещено Аллахом. А после смерти отца он начал гулять и веселиться, пока не истратил все деньги. Тут он вспомнил предсмертные слова отца и решил, что лучше умереть, чем побираться. Хасан нашел веревку и приготовился к смерти. Но ветка отломилась, и Хасан упал на землю. Осознав, что все еще жив, он хотел было повторить попытку, но тут заметил блестящий камушек, выпавший из отломившейся ветки. Присмотревшись, он понял, что дерево, на котором ему велел повеситься отец, наполнено драгоценностями. Таков был последний дар его отца. Хасан обрадовался, но и задумался, что делать дальше. В итоге он решил стать купцом и уехать из Дамаска туда, где никто не знал о его разгульной позорной молодости.

Поскольку отец в свое время не скупился на образование сына, Хасан знал множество языков, в том числе персидский. Поэтому он отправился в Персию, в город Шираз. Там на улице его увидел визирь местного царя и, пораженный красотой юноши, пригласил во дворец. Царь так же был поражен красотой и манерами Хасана и назначил его своим пажем. Он был волен ходить всюду, но во дворце существовало правило: мужчинам запрещено было оставаться в саду после определённого часа, потому что в это время там гуляли женщины из гарема.

Разумеется, в один прекрасный день Хасан заснул на скамейке в саду и был разбужен женским смехом. Девушка поцеловала его, а поскольку Хасан никогда до этого не видел женщин, он от волнения поддался инстинкту и сразу снял штаны. Девушка оттолкнула его, а из-за кустов выбежали, смеясь, еще десять девушек. Они похвалили Кайрию за прекрасную шутку и смеялись над Хасаном, пока он, смущенный и обиженный, приводил себя в порядок. Тут появилась двенадцатая девушка. Кайрия поцеловала ей руку и просила простить Хасана. Зулейка согласилась и велела Хасану идти с ними в их покои. Тут он узнал, что Зулейка - дочь царя.

В покоях принцессы они ели, пили и веселились. И только Хасан чувствовал себя неуютно. Он постояннл бросал взгляды на Кайрию. Принцесса, заметив его смущение, попросила назвать самую прекрасную из присутствующих. Естественно Хасан сделал комплимент принцессе, хотя не отрывал взгляд от Кайрии. Тогда принцесса настойчиво велела выбрать кого-то из девушек, и Хасан не сдержался, воскликнув, что мечтает лишь о Кайрии. Все рассмеялись, а Зулейка вручила названной девушке лютню, чтобы та продемонстрировала Хасану свое мастерство.

Вскоре пришла старяя няня и объявила о приближении рассвета. Принцесса что-то шепнула ей, и старуха вывела Хасана из гарема. В своих покоях он нашел обеспокоенного визиря и солгал ему, рассказав, что встретил купца из Дамаска, с которым и проговорил всю ночь. А последующие дни сам только и думал, что о Кайрии. И вот он получил от нее записку. Солгав визирю о важной встрече с дервишем, Хасан освободил себе время для встречи с Кайрией. В саду она спросила о доказательствах его любви. Сказала, что принцесса тайно влюблена в него и не позволит им быть вместе. Но Хасан и слышать ничего не хотел. Тогда Кайрия сказала, что убедилась в силе его чувств, и призналась, что на самом деле является принцессой Зулейкой, а не невольницей. Они проговорили всю ночь, а на следующий день Хасан места себе не находил в ожидании весточки от нее. Но новостей не было и на другой день. Тогда Хасан не выдержал и пробрался в сад. Там всюду была охрана.

Хасан был безутешен. Наконец в один из дней он застал в своих покоях евнуха принцессы с запиской. В записке было сказано, что принцесса под стражей и пусть его не печалит известие о ее смерти. На следующий день объявили о внезапной смерти Зулейки. Семь дней Хасан был ни жив, ни мертв от горя. А потом собрал вещи и пошел прочь из города.

Он шел всю ночь и весь следующий день. Вечером он остановился у источника и услышал стук копыт. Против заходящего солнца скакал юноша, прекрасный, словно ангел. Он приветствовал Хасана молча, и Хасан так же молча ответил на приветствие, а затем пригласил юношу отдохнуть и дать коню напиться.

Юноша с улыбкой соскочил на землю, привязал коня и бросился с поцелуем к Хасану. Удивление сменилось криком радости, когда Хасан понял, что перед ним его возлюбленная Зулейка. Она рассказала, как сбежала из дворца и следовала за ним. Они провели ночь в радости, а утром отправились вместе в Дамаск.

В Дамаск они прибыли без происшествий. А позже Хасан стал визирем. Такова его история.

As the three continued their way across the bridge, they saw a magnificent procession coming towards them, such as might be supposed only to attend upon kings. Heralds on horseback rode before, crying: ‘Room, make room, for the husband of the King of China’s daughter! Room, make room, for the husband of the daughter of the King of Sind and Ind!’ Behind the heralds pranced a charger of noble race, bearing upon its back a princely boy shining in all the nobility of youth. Behind him, again, two grooms led a richly-harnessed camel by a halter of blue silk. This camel carried a double palanquin in which were seated, upon a dais of red brocade, two queenly girls veiled with orange silk. The rear of the procession was formed by a troop of musicians, playing Indian and Chinese airs upon instruments of unfamiliar form.

И юноша Азиз говорил Тадж-альМулуку: «Я прочитал то, что написала мне дочь моего дяди, наставляя меня, и она говорила: «Береги эту газель, и пусть она не покидает тебя — она меня развлекала, когда тебя со мной не было. Заклинаю тебя Аллахом, если ты овладеешь той, что нарисовала газель, держись от неё вдали, не давай ей к тебе приблизиться и не женись на ней. Если же она не достанется тебе и ты не сможешь овладеть ею и не найдёшь к ней доступа, не приближайся после неё ни к одной женщине. Знай,обладательница этой газели рисует одну газель ежегодно и посылает её в отдалённейшие страны, чтобы распространилась весть о ней и о прекрасной её работе, которую бессильны исполнить жители земли. А к твоей возлюбленной, дочери Далилы-Хитрицы, попала эта газель, и она стала поражать ею людей и показывать её им, говоря: «У меня есть сестра, которая это вышивает“. А она лгунья, раз говорит это, разорви Аллах её покров!

Вот тебе моё завещание, и я оставляю его тебе лишь потому, что знаю: мир будет для тебя тесен после моей смерти, и, может быть, ты удалишься из-за этого на чужбину и станешь ходить по странам и услышишь о той, что вышила этот образ; и тогда твоя душа пожелает узнать её, и ты вспомнишь меня, но от этого не будет тебе пользы, и ты узнаешь мне цену только после моей смерти. И знай, что владелица этой газели — дочь царя Камфарных островов и госпожа благородных».

Прочитав этот листок и поняв его содержание, я заплакал, и моя мать заплакала из-за моих слез, и я все смотрел на листок и плакал, пока не пришла ночь. И я провёл таким образом год, а через год купцы из моего города снарядились в путь (а это те люди, с которыми я еду в караване). И моя мать посоветовала мне собраться и поехать с ними: может быть, я развлекусь и уйдёт моя печаль. «Расправь свою грудь и брось эту печаль и отлучись на год, два или три, пока вернётся караван, быть может твоё сердце развеселится и прояснится твой ум», — сказала она и до тех пор уговаривала меня ласковыми словами, пока я не собрал своих товаров и не отправился с купцами.

А у меня никогда не высыхали слезы за все путешествие, и на всякой остановке, где мы останавливались, я развёртывал этот лоскут и рассматривал газель на нем, вспоминая дочь моего дяди, и плакал о ней, как ты видишь. Она любила меня великой любовью и умерла в горести из-за меня, так как я сделал ей только зло, а она сделала мне только добро. И когда купцы вернутся, я вернусь вместе с ними, и моей отлучке исполнится целый год, который я провёл в великой печали. Мои заботы и горести возобновились ещё и оттого, что я проезжал через Камфарные острова, где хрустальная крепость, — а их семь островов и правит ими царь по имени Шахраман, у которого есть дочь Дунья. И мне сказали: «Она вышивает газелей и та газель, которая у тебя, из её вышивок». И когда я узнал об этом, моя тоска усилилась и я потонул в море размышлений, сжигаемый огнём, и стал плакать о себе, так как я сделался подобен женщине и мне уже не придумать никакой хитрости, раз у меня не осталось той принадлежности, что бывает у мужчин. И с тех пор, как я покинул Камфарные острова, глаза мои плачут и сердце моё печально; я уже долго в таком положении и не знаю, можно ли мне будет вернуться в мой город и умереть подле моей матери, или нет. Я уже насытился жизнью».

«О владыка, — сказал Азиз, — я пришёл к ней хитростью, и вот какою: когда я вступил с караваном в её город, я уходил и гулял по садам — а там было много деревьев, и сторож этих садов был великий старик, далеко зашедший в годах. Я спросил его: „О старец, чей это сад?“ И сторож сказал мне: „Он принадлежит царской дочери Ситт Дунья, и мы находимся под её дворцом. Когда она хочет погулять, она открывает потайную дверь и гуляет в саду и нюхает запах цветов“. — „Сделай милость, позволь мне посидеть в этом саду, пока она не придёт и не пройдёт мимо — быть может, мне посчастливится разок взглянуть на неё?“ — попросил я. И старец молвил: „В этом нет беды“. И когда он сказал мне это, я дал ему немножко денег и сказал: „Купи нам чего-нибудь поесть“.

И он взял деньги, довольный, и, открыв ворота, вошёл и ввёл меня вместе с собою, и мы пошли и шли до тех пор, пока не пришли в приятное место, и старик сказал мне: «Посиди здесь, а я схожу и вернусь к тебе и принесу немного плодов».

И он оставил меня и ушёл, и некоторое время его не было, а потом он вернулся с жареным ягнёнком, и мы ели, пока не насытились, а моё сердце желало увидеть эту девушку. И когда мы сидели так, дверь вдруг распахнулась, и старик сказал мне: «Вставай, спрячься». И я поднялся и спрятался, и вдруг чёрный евнух просунул голову в калитку и спросил: «Эй, старик, есть с тобою кто-нибудь?» — «Нет», — отвечал старик. «Запри ворота в сад», — сказал тогда евнух, и старец запер ворота сада, и вдруг Ситт Дунья появилась из потайной двери, и когда я увидел её, я подумал, что луна взошла на горизонте и засияла. И я смотрел на неё некоторое время и почувствовал стремление к ней, подобное стремлению жаждущего к воде, а немного спустя она заперла дверь и ушла. И тогда я вышел из сада и направился домой, и я знал, что мне не достичь её и что я не из её мужчин, особенно раз я стал как женщина и у меня нет принадлежности мужчин. Она царская дочь, а я купец, — откуда же мне достичь такой, как она, или ещё кого-нибудь?

И когда мои товарищи собрались, я тоже собрался и поехал с ними. А они направлялись в этот город, и когда мы достигли здешних мест и встретились с тобою, ты спросил меня и я рассказал тебе. Вот моя повесть и то, что со мной случилось, и конец».